Евгений Решетов - Полночь - время колдовства

Всхлипывающая ведьма, поднялась на ноги и подошла ближе к монстру и его трясущейся жертве.

- Я понимаю, мам, это будет мне уроком, - проговорила она как провинившийся ребенок.

Желтые глаза обратились куда-то в сторону. Видимо, существо, у меня язык не поворачивается назвать это иначе, смотрело на ведьму. Мозг все это отмечал, но уже прогонял передо мной картинки детства, ненавязчиво намекая на то, что будет дальше.

- Я хочу его смерти, - капризно воскликнула моя недавняя жертва и топнула ножкой. - Мне плевать, что он может нам пригодиться.

- Точно, я могу вам пригодится, - прохрипел я, не желая умирать.

Холод резко стал еще более ощутим. Это был уже почти трескучий мороз. Он, как ни странно, облегчил боль от ран, возвращая мне тонкий лучик надежды на лучшее будущее, но тут же перечеркнул его страшной вонью, проникнувшей в ноздри. Вокруг разносилась омерзительный запах разлагающегося трупа - много позднее, я точно узнал, что так пахнет цветок под названием "лилия мертвой лошади". Вот эту-то особенность ведьм я уже встречал, хоть и на бумаге. В одной из книг было упоминание, о том, что Христания Костяная Рука - это имя ведьмы, отвратительно смердела как цветок лилия мертвой лошади.

Ведьма тем временем со страхом проговорила:

- Хорошо, мама.

Глаза вновь уставились на меня. Заставлял рассудок содрогаться в конвульсиях ужаса. Рука этого существа проникла под мою одежду и, скользнув по обнажённой коже, остановилась возле сердца. Невыносимый холод обжог как раскаленное добела железо. Я почувствовал быстро уходящую боль в форме руки. Она на общем фоне мелькнула легким, комариным укусом, на который не следует даже обращать внимания, когда у тебя вся грудь содрогается в огне страданий.

Внезапно глаза пропали, а за ними исчезли холод и вонь. Невидимая сила тоже испарилась. Я упал на колени, и начал широко распахнутым ртом ловить воздух. Грудь, освобожденная от оков боли судорожно вздымалась, давая легким работать. Физически тело пострадало гораздо меньше, чем я думал. Гораздо больше досталось моей психике, которая навсегда запомнит эту шахту.

Я не сразу сообразил, что ведьма говорит со мной. Она наклонилась и громко произнесла со смешанными чувствами в голосе:

- Теперь ты принадлежишь мне.

Спустя некоторое время, я, прихрамывая, шел в направлении имперцев и Велены. Я точно знал, где они. Откуда у меня эта информация, предпочитал не вспоминать, как и старался забыть колдовство ведьмы, которая практически вылечила все мои раны, посчитав, что свое имущество нужно беречь. Она оставила мне только мелкие раны и ссадины. И то, лишь из садистских побуждений. Чтобы я помучался ближайшие дни.

Хотелось стереть из памяти последние несколько часов - они круто изменили мою жизнь. Я уже практически не вздрагивал, вспоминая мать ведьмы и то, что произошло в пещере. Молодой мозг пластичен, он гораздо легче воспринимает столкновение с чем-то новым, и лучше подстраивается под изменившуюся навсегда реальность. Колдовство на страницах книг - это одно, а вот в темной шахте - это другое.

Ведьма больше не жаждала моей смерти. И хоть я и потел от ужаса и страха, когда находился рядом с ней, но понимал, что зря. Опасаться да, но не больше. Осознание этого постепенно заставило отступить ужас и страх. Они затаились где-то глубоко во мне, уступая место невыносимому чувству досады. Ведь все могло бы быть иначе, вспомни я в пылу схватки о притаившемся в ножнах охотничьем ноже. Зачем я начал ее душить? Воткнул бы острое лезвие ей в сердце и все обернулось бы по-другому. Обидно было до слез. Я бессильно заскрипел зубами. Из таких роковых мелочей и складываться жизнь. Плетётся узор судьбы.

Злобно пиная встречающиеся по пути камешки, я издалека увидел четверку моих спутников. В свете фонарей были видны, их крадущиеся спина к спине, силуэты.

- Эй, - позвал я громко.

Они мгновенно остановились.

- Горан? - удивленно протянул Харник.

- Он самый, - откликнулся я.

- А мы уж думали ведьма тебя того, - произнес имперец и провел пальцем по горлу Георга.

- Это ты так думал, - с неодобрением сказал Георг, убирая руку Харника от своей шеи.

Кривоносый имперец пристально посмотрел на меня и сказал:

- Неважно выглядишь. Кто тебя так? И что это ты несешь?

Я размахнулся и бросил свою ношу к ногам спутников. Велена громко закричала. Ее крик далеко разнёсся по галереям шахты. На секунду я пожалел, что так поступил, напугав ее. Харник же довольно выругался. Леди Женевьева не прилично сплюнула на землю и осенила себя святым кругом. Георг мрачно улыбнулся и присел на корточки, рассматривая ношу.

- Я убил ее, - подойдя, проговорил я лишенным эмоций голосом.

На земле лежала отрубленная голова. Кровь сочилась из перерубленной шеи. Лицо было в глубоких морщинах, кожа на нем напоминала печеное яблоко. Безжизненные глаза смотрели в потолок. Лицо было настолько изуродовано кровоточащими ранами, что невозможно было понять кто это мужчина или женщина, а уже тем более различить черты лица.

- Как ты это сделал? - пораженно просипела благородная, не сводя глаз с отрубленной головы.

- Сперва, нужно сжечь эту мерзость для надежности, а потом я все расскажу, - проговорил я, отводя глаза.

- Ты прав, - сказал Георг и протянул руку в сторону Харника.

Тот с несчастной миной на лице вытащил из кармана фляжку и вложил ее в ладонь имперца. Георг облил голову крепкоградусной жидкостью, щелкнул кресалом и поджег голову. В воздухе запахло палёной кожей и горящим мясом. В носу неприятно защекотало. Затрещали человеческие волосы, пожираемые пламенем. Огонь лихо начал пожирать голову, благодаря пойлу кривоносого имперца.

- Больше нам здесь делать нечего, - подвел я итог, и, не дожидаясь их, пошел прочь из шахты.

Через минуту отряд догнал меня, и леди Женевьева спросила:

- Ты точно знаешь куда идти?

- Точно, - ответил я.

- Тогда рассказывай, как ты ее убил.

Я скупыми фразами рассказал спутникам мой бег за ведьмой, как шмыгнул вслед за ней в лаз, играл с ней в кошки-мышки в темноте, сломал об нее лук, схватился в рукопашную, начал орудовать ножом, вонзил его в ей сердце, отрезал голову, и в исступление принялся кромсать ее.

- Ты настоящий воин, - убежденно произнесла леди-рыцарь.

- Да, такое под силу не каждому, - почесав затылок и растягивая слова, проговорил Харник. - Удивил парень. Нет, пожалуй, что уже мужик.

Георг похлопал меня по плечу и сказал:

- Была бы моя воля, дал бы тебе рыцарские шпоры. А пока могу только пообещать, что в деревне осмотрят твои раны, иначе я им...

Он многозначительно недоговорил, сжав могучие кулаки.

Велена, прекраснейшая Велена, была не похожа сама на себя. Она будто превратилась в серую мышку, проникнув под своды шахты, где-то снаружи остался ее гонор и спесь.