Екатерина Бобровенко - Путешествие по Долине Надежды (СИ)

Прима лишь неопределенно шевельнула плечами, не отвечая и даже не поворачивая головы, хотя знала: Джейк все равно не уйдет, пока не добьется от нее подробного рассказа.

— Может, все-таки скажешь, что случилось, или так и будешь здесь сидеть? — варг явно желал придать голосу жесткость и строгость, но вместо этого в нем звучали лишь тревога и какая-то странная растерянность. И это было не похоже на него.

В привыкшие к темноте глаза ударил яркий свет зажженного факела.

— Ты же сама прекрасно знаешь, что я не уйду, — словно в подтверждение ее мыслей тихо произнес Джейк. Теперь он уже не стоял, возвышаясь над ней широкой черной громадой, а, обеспокоенный, сидел рядом, стараясь заглянуть в лицо.

— Отстань от меня, а? — раздраженно бросила Прима, не поворачивая головы. Ей были противны все эти нежности, все эти поддельные чувства: Джейк был приставлен к ней по приказу, и ему явно не доставляло удовольствия тоскаться повсюду с чокнутой неугомонной девицей с вечными планами и какими-то секретами. Он должен был следить за ней, охранять и, если надо, защищать ценой собственной жизни. Он всего лишь выполнял свои обязанности — без лишних чувств и эмоций — и Прима знала это.

— Остань от меня! — на этот раз громче повторила она, пытаясь отмахнуться от навязчивого телохранителя. Но тот и не собирался уходить.

— Что это? — поймав ее руку цепкими пальцами, строго спросил Джейк.

Прима нехотя подняла глаза туда, куда указывал варг. На пальцах левой руки при ярком свете факела отчетливо виднелись глубокие царапины, оставленные шершавой поверхностью деревянной рамы окна, а чуть выше, возле сгиба локтя, ярко выделялся багровый кровоподтек.

— Может объяснишь мне, что это такое и откуда оно взялось? — мягкий, всегда соглашающийся с ней Джейк исчез, осталась только какая-то железо-бетонная жесткость и строгость. — Где ты была?!.

Прима молча переводил взгляд с руки, все еще остававшейся сжатой цепкими пальцами варга с длинными, загнутыми вниз когтями, на самого Джейка и не находила, что ответить. Все слова, все заготовленные заранее фразы и аргументы, как-то сами собой улетучились из ее памяти, оставив лишь смятение и растерянность.

— Встань! — холодным, как лед, голосом приказал варг и, не дожидаясь, пока Прима поднимется, сгреб ее за шкирку мощной лапой и сам поставил на ноги.

В дрожащем свете факела мелькнула заляпанная следами травы и грязи белая блузка от формы Хранителей. В некоторых местах ткань оказалась порванной, и сквозь нее просвечивали глубокие лиловые порезы и царапины с наливавшимися на них маленькими темно-красными каплями.

— Та-а-к… — свирепея, протянул варг и, резко дернув девушку за плечи, поставил ее перед собой. — Выбирай: либо говоришь все, как есть здесь и сейчас, либо разбираешься с Рохеном!

Джейк с силой тряхнул Приму за плечи, приводя в себя, но она не реагировала: сознание словно затуманилось, тело болело и ныло, но душа болела больше всего.

— Они… предали меня… не стали даже слушать… А я ведь хотела… хотела все им объяснить… — она жалобно всхлипнула, но тут же одернула себя: нет! она не станет плакать! Не будет раскисать и разводить мокроту, как Китнисс. Все, что было, прошло. Она сделала главные выводы, а остальное — неважно. «Неважно, что обо мне думают эти заносчивые, самолюбивые Хранители. Они мне больше никто!..» — Прима раз за разом повторяла про себя эти слова. Снова и снова. Пока сама в них не поверила.

Боль и мучительная, тягучая пустота, засевшие в душе, схлынули, подобно гигантской тяжелой волне, спрятались, забившись куда-то в самые дальние уголки подсознания. «Все в порядке!..»

От этой мысли почему-то сразу сделалось легче, и Прима посмотрела на варга вновь проясневшим взглядом, в котором снова виднелся вызов и твердая уверенность в себе. Раздраженным жестом спихнула его руки с плеч.

— Я тебе все расскажу, но потом — договорились? — она не спрашивала, она говорила четко и жестко, как человек, полностью уверенный в своих силах и возможностях.

Джейк, снова ставший покорно-мягким и робким, согласно кивнул, подавленный холодным взглядом девушки.

— Возможно, тогда у нас уже будет одним союзником больше, — усмехнувшись, закончила Роуз.

Густая, словно застывшая смола, темнота клубилась вокруг них, мешая идти, бросая под ноги обманчивые тени, но Прима старалась не замечать ее. Эта Тьма, эта обманчивая бездна с холодными липкими объятиями, продолжала пугать ее, заставляла в страхе вздрагивать при каждом шорохе, затягивала в свою непросветную темную глубину, из которой не найти выхода.

Но девушка знала: нельзя отступить, нельзя поддаться минутному страху, дать Тьме прокрасться в сознание, завладеть душой, разумом, телом. Тьма что-то сделала с ней прежде: вселила в мысли опасения, тревогу и страх, но она не смогла победить тогда и теперь непременно разозлится.

Осторожно ступая на очередную ступеньку крутой каменной лестницы, Прима зябко поежилась и передернула плечами: по пути на нижний ярус «Разлома» ее постоянно преследовало ощущение чьего-то пристального, буравящего и недоброго взгляда, упирающегося в спину. Но позади шел только Джейк — ее вечный молчаливый и угрюмый спутник, освещавший дорогу светом ярко горящего факела, который здесь в самой глубине подземелья почему-то начинал казаться тусклым, зыбким, ненадежным. Словно кто-то так и норовил потушить ненавистный огонь, несущий в глубину свет и, вместе с ним, и саму Жизнь.

Но Джейк вряд ли стал бы так на нее смотреть. Даже, если был зол, озадачен и встревожен. Он верил ей, хотя, порой, планы Примы были чреваты серьезным наказанием.

Последняя ступенька и длинный, упирающийся в густой мрак, коридор с близко подступающими друг к другу холодными высокими стенами. А справа, шагах в пятнадцати от лестницы, широкая решетка из толстых металлических прутьев и тесное, окутанное плотной завесой темноты, помещение.

— Есть кто живой? — подходя ближе, громко спросила Прима. Ответом послужила тишина. Лишь острый слух уловил на мгновение шелест чьего-то осторожного движения где-то в самом дальнем углу камеры.

— Посвети, — коротко бросила девушка варгу.

Разгоняя назойливый густой мрак, свет факела выхватил из темноты чью-то маленькую фигурку, испуганно сжавшуюся в противоположном от решетки углу. При тусклом, дрожащем сиянии огня она казалась еще более беззащитной, еще более тонкой и хрупкой, словно была на самом деле лишь мутным, призрачным видением.

— Новикова!.. — властным голосом окликнула Прима.

Замершая фигурка девочки вздрогнула, словно от неожиданности или испуга, и на бывшую Хранительницу уставился ее взгляд — сначала мутный и пустой, взгляд человека, ничего не понимающего в происходящем. Но уже через несколько мгновений он прояснел, сделался ярче, жестче, и в нем проскользнула на миг какая-то затаенная ненависть и злость — Кэрен узнала Приму, вспомнила все, что произошло.