Кристианна Капли - Ведьмино Везение (СИ)

Она предала его. Рассказала отцу. Выложила всё то, что он так тщательно продумывал несколько лет. Сама затянула петлю на шее любимого брата и выбила стул у него из‑под ног.

Одно Ир не мог понять — почему.

В бешеной ярости он ворвался к ней в комнату и замер на пороге — Иллая испуганно вскочила с кровати и прижалась к стене. Взгляда на её близнеца было достаточно, чтобы понять — отступать ей некуда. Он всё знает.

Ир улыбнулся. Испуганный вид Иллаи ему понравился. Неплохое начало для беседы.

— Что ты здесь делаешь? — она пыталась говорить уверенно, но ее голос все равно дрогнул. — Отец ищет тебя.

Ир осторожно прикрыл дверь. Минуту назад он был готов выломать её, разнести всё тут в пух и прах, но стоило переступить порог, как его обуяло странное ледяное спокойствие. И именно оно испугало Иллаю больше всего. Таким брата она никогда не видела.

— За что ты так со мной, а? — негромко поинтересовался у нее Ир, медленно приближаясь к сестре. — Ты могла стать королевой… Я бы положил весь город к твоим ногам, но ты предпочла сдать меня отцу. За что, сестренка? Я обидел тебя чем‑то? — он говорил мягко, с привычными ей заботливыми нотками, но взгляд его темных глаз по — прежнему оставался холодным.

Иллая почувствовала, как её ноги становятся ватными. Она вцепилась в спинку кровати, чтобы удержаться на них. Ир почувствовал её испуг и улыбнулся шире.

Это всё напоминало ему охоту, которые так любил устраивать отец. Жертва понимает, что выхода нет, что она поймана и оказалась в ловушке. Осознание собственного бессилия — пожалуй, самая лучшая и «вкусная» часть игры.

— Прости… Я волновалась за тебя. Пойти против отца, Ир… Он позвал меня к себе вечером и сказал, что знает о твоих планах. Пообещал, что не причинит тебя вреда, если я ему всё расскажу. Я боялась за тебя, Ир… А он сказал, что не убьет тебя, что оставит в Заоблачном городе… Пожалуйста…

Ир приблизился к ней вплотную. Протянул ладонь и ласково провел ладонью по щеке сестры.

— Я всё понимаю, сестренка, — произнес он. — Ты так волновалась за меня, моя маленькая Иллая… Переживала, — его пальцы осторожно очертили линию подбородка. — Ты сделала это всё из лучших побуждений.

Тогда‑то в её глазах он увидел настоящий ужас. Жертва только что осознала, что её так просто не отпустят. Поняла, что игру следует доводить до конца.

— Ир, пожалуйста… Я поверила ему на слово. Он бы убил тебя…

Он ничего не ответил, просто обхватил её лицо, аккуратно приподняв его так, чтобы Иллая смотрела ему в глаза.

— У тебя такие красивые глаза.

— Ир, не надо…

— Я очень люблю тебя. Ты же знаешь это, да?

— Ир, прошу…

— Закрой глаза, Иллая.

— Не надо…

— Просто закрой. Я обещаю, — он склонился к её уху и шепнул, — больно будет только в самом начале.

Она расплакалась, и Ир осторожно вытер слезы, бегущие по щекам. Нежно поцеловал сестру. Иллая плакала недолго. Вскоре её всхлипы сменились криками, а слезы на его пальцах — кровью.

Ир ослепил её. Такова была плата за предательство. Его же самого заперли по ту сторону зеркал, где ему суждено торчать всю свою бессмертную жизнь.

Но беспощадное время расставило всё на свои места. Пленник пережил падение Ану и наблюдал за тем, как на месте идолов его семьи возводят статуи Единого. Как разрушаются храмы в честь его отца и сестры, и как вместо них строятся прибежище нового бога.

Ир чувствовал в воздухе запах перемен — скоро всё должно измениться. И Доминику, как и его дочери, суждено сыграть в этом немалую роль.

Белый месяц. Белояр по Старому Календарю.

Двадцать седьмой год от эры Нового Бога.

Где‑то в глубине души Доминик знал, что она уйдет, услышав правду. Знал, что Вивиан не смирится с таким положением вещей. И где‑то в глубине души предугадал, что та исчезнет… Это даже вызвало у него облегчение. По крайней мере, немного времени для дочери его жена выиграла. А там уж, как карта ляжет.

Вивиан сбежала, и Доминик пустил по её следу ищеек. Последнее, что ему было известно — она на несколько дней задержалась в небольшом северном городке. А потом исчезла, будто сквозь землю провалилась. Единственная зацепка — уходила Вивиан с ребенком и мужчиной, по описанию которого Доминик признал Сета. Всё, больше о них ничего не было слышно. Даже магия зеркал не могла найти беглянку. Что‑то или кто‑то надежно их прятал.

Ир плевался и метал молнии, Доминик же не находил себе места. Дома ему стало очень тяжело находиться. Слишком живы были воспоминания о том недавнем времени, когда всё было иначе. Колдун либо проводил всё время во дворце за беседами с Исидором и молитвах Единому (Агний не спускал со «слуги Отверженного» глаз), либо запирался в личном кабинете, где он мог полностью посвятить себя книгам, принадлежащим еще Алевтину.

Так и подошел к своему концу Белояр. Постепенно холодное зимнее дыхание покидало Тагун, а на смену ему пришла весна. Первыми весенними дождями был смыт снег, теплый ветер прогнал зимную пелену, очистив небо от тусклой серости. Лето ожидалось жаркое и щедрое на урожай.

Но вместе с теплом и солнечными днями в королевство пришел и южный пот. Говорили, что его занесли торговцы шелков, вернувшиеся с Черных островов, а кто‑то утверждал, что это кара Единого. Так или иначе, Хромой Всадник [15] Хромой Всадник — смерть. принялся бродить по дорогам и тропам Тимара, собирая свою жатву. Болезнь распространилась по всему королевству; то тут, то там вспыхивали очаги южного пота. Лихорадка унесла многих… В том числе, и жену Доминика.

Вивиан вернулась в последнюю неделю Белояра. Колдун, запершийся в кабинете, не сразу услышал изумленные голоса слуг. Они‑то, как и он, думали, что Ви никогда не вернется. Но как оказалось, ошиблись.

Ви толкнула дверь и замерла на пороге. Доминик недовольно оторвал взгляд от своей работы — слуги беспокоили хозяина в редкие случаи, и удивленно посмотрел на нее, не веря своим глазам. Неужели она действительно стоит перед ним? Или это жестокая шутка сознания после двух ночей бессоницы?

Он медленно поднялся со своего места. За прошедшее время Вивиан изменилась: похудела, лицо осунулось, под глазами залегли тени. На щеке царапина. Но это действительно была его жена. Живая и невредимая.

— Вивиан… — начал было Доминик и осекся под её тяжелым взглядом.

— Она мертва, Доминик, — медленно проговорила его жена. — Наша дочь… Веста, — слова давались Вивиан тяжело, она прикрыла лицо ладонями, чтобы он не видел её слез. — Она умерла. Мы больше никогда её не увидим.

«Ложь», — донесся из зеркала голос, полный негодования. — «Она лжет, Доминик! Дар жив! И я это чувствую! Он все еще в этом мире!»