Анна Дашевская - Лицо под маской (СИ)

— Не успели еще. Я отправил туда двух сотрудников, но пока информации нет.

— Жаль… Хотя это сейчас не слишком существенно. Давай дальше.

— Дальше? У нас остался третий этаж. Художник оказался в Пьомби по подозрению в развращении несовершеннолетних. Через несколько дней он был найден мертвым в своей камере, дело закрыли, списав на самоубийство. А вот синьор Донато Маркони, представьте себе, отправился в кругосветное путешествие.

— С ума сошел? — вырвалось у меня.

— Вот и нам показалось, что для синьора восьмидесяти шести лет от роду, не являющегося магом, это какое-то слишком резкое движение. С другой стороны, может он всю жизнь об этом мечтал?

— В общем, дом опустел и допросить о том, что там происходит, некого, — резюмировал Пьетро.

— Ну, почему, — хитро улыбнулся Джан-Марко. — Я знаю, куда мог деться пропавший подмастерье из Farfalla Argenta. Это тот самый наркоман, который сидит у тебя под замком!

— Как ты это установил?

— В мастерской мне дали общий снимок всех сотрудников с какого-то празднования. Там он, конечно, получше выглядит, но вполне узнаваем.

— Погоди минутку, — я прервала рассказчика. — А когда все это происходило — лавочники, смерть художника, отъезд в кругосветку?

— Хороший вопрос. Потому что сапожник исчез чуть больше года назад, сразу после праздника Перелома года, а художник умер через два месяца после этого.

— В феврале год назад?

— Да.

— Карло и его маска! — воскликнула я. — Вот теперь послушайте, что он рассказал мне вчера…

Выслушав мой рассказ о признании Карло, Пьетро досадливо щелкнул пальцами и поинтересовался:

— Интересно, почему он не рассказал этого мне?

— Во-первых, по словам твоего племянника, он только вчера припомнил этот случай, — ответила я. — Во-вторых, иногда человеку легче поговорить с кем-то… не самым близким. Мне, например, проще было признаться в проступке дядюшке, чем матери.

— Зато теперь мы понимаем, — вмешалась Лавиния, — почему именно Карло получил маску. Два месяца, ты сказала?

— Шестьдесят два дня.

— Я могу предположить, что маска растет примерно два месяца. А тот подмастерье, очевидно, делал для Джокера заготовки масок… Кстати, мои коллеги с кафедры химии и алхимии изучили состав, в котором была наша находка.

— И что там?

— Пептонный питательный субстрат на основе экстракта дубовой коры, сфагнума и водорослей Undaria, с большим содержанием азота. Плюс ряд алхимических компонентов, пока не все установили. В целом, сходно по составу с субстратом для орхидей.

— Боюсь, это ничего нам не дает… — Разочарованно произнес Джан-Марко. — Я, конечно, проверю венецианские общества любителей орхидей, но сомневаюсь, чтобы Джокер там регистрировался.

— А вот это зря, — неожиданно оживилась Лавиния. — Если допустить, что он именно из таких, то подумай, долго ли можно владеть чем-то уникальным и не похвастаться единомышленнику? Мы ведь кое-что про нашего Джокера знаем. Он самолюбив, считает себя гением, обожает раритеты и ценности — вспомните хотя бы его подземный кабинет!

— И что это нам дает? — с интересом спросил Джан-Баттиста.

— Значит, если он увлекается орхидеями, у него должно быть специально приспособленное помещение, это раз. И два, он непременно пожелал бы иметь что-то уникальное. А раз так, то кто-то должен об этом знать! Словом, это ниточка.

— Возможно, возможно… — глава СБ покачал головой. — Дам задание проверить.

— Дай. А что с тем районом, который твои люди должны были прочесать?

— Да пока ничего ценного. Задержали десятка полтора весьма несомненных личностей. Городская стража ликует, поскольку все они, включая Деда Джованни, говорят безостановочно и отвечают на любые вопросы, кроме касающихся человека в маске Джокера.

— Вряд ли они сообщат что-то, что помогло бы нам его найти, — Джан-Баттиста встал и прошелся по комнате. — Если мы правильно предположили настоящее имя, Аренелло Паски, то у нашего фигуранта было двадцать пять лет, чтобы подготовиться. Думаю, вернувшись в Венецию, он первым делом оборудовал себе не одно и не два тайных убежища. Два мы знаем…

— Взорвавшийся дом алхимика и тот подземный ход, — кивнул Пьетро.

— Именно. Но их может быть еще несколько. Ты сам знаешь, где-нибудь в кварталах de ultra, в районе Дорсодуро или за старыми складами полным-полно заброшенных домов.

— Мы там чистим ежегодно, — поморщился Джан-Марко, — но через месяц все возвращается на круги своя.

Джан-Баттиста остановился возле окна, сунув руки в карманы, и сказал глухо:

— Мне не хотелось бы это признавать. Но похоже на то, что сейчас единственный способ остановить Джокера — это воспользоваться предложением Норы, устроив ловушку на ее «вечере Нового света».

— Тино… — Джан-Марко начал говорить, но брат жестом остановил его, повернувшись ко мне:

— Нора, если у тебя есть хоть малейшее сомнение, откажись. Уезжай из Венеции, вернись в Новый свет — туда Джокер точно не отправится.

Я покачала головой.

— Нет. И дело даже не в том, что ничто не помешает этому милому синьору попросту заплатить какому-нибудь наемному специалисту за мою смерть. Разве обязательно самому держать нож, который наносит удар? Просто… я не уеду. Значит, я в игре.

Вечером меня ждал урок танцев.

Не одну меня: Франческа и Чинция, разумеется, приняли самое горячее участие в подготовке к вечеринке, могли ли они пройти мимо тренировки в танго или румбе? Учителя нам порекомендовала Джулия Ди Майо, жена моего коллеги. Оказывается, в Медиолануме весьма популярны милонги, вечеринки с танго, и клуб Эухенио Нуньеса считается самым-самым. Синьор Эухенио милостиво согласился в течение десяти дней давать уроки танго, румбы и сальсы венецианцам, за совершенно несусветную плату.

Впрочем, к концу второго часа урока я поняла, что готова заплатить еще сто пятьдесят дукатов, чтобы упасть хотя бы на пол. А синьор Нуньес был неутомим. Он сменил третий музыкальный кристалл, подхватил Франческу, повелительным жестом отправил к нам с Чинцией фантомом и воскликнул:

— Ииии…. Раз!

Наконец, танцор развеял фантомных партнеров, взял сумку с туфлями и учтиво попрощался с нами до среды. Лежа в кресле и обмахиваясь веером, Франческа простонала:

— Я уже триста раз пожалела, что ввязалась в эти уроки!

— Но танцует он, как бог! — мечтательно возразила ей Чинция. — Нора, а у тебя есть мороженое?

Конечно, нашлось и мороженое, и белые персики, чтобы сделать коктейль «Беллини», так что остаток вечера мы провели в dolce far niente.

Дни летели, отщелкивая листы календаря. С пятницы, одиннадцатого апреля, мы с доктором Тедески и его ассистентом Марко начали готовить синьора Лоредано к операции. Признаюсь, я волновалась не меньше, чем перед тем, как на стол лег Карло Контарини-Маффео: все-таки Лоредано намного старше, да и маска пробыла на его лице пять лет, а не год. Еще один повод для беспокойства — мы не знали, как поведет себя Pellis. Все-таки случается, что он не подходит для какой-то типа кожи, и слой геля так и остается слоем геля, не превращаясь в дерму, эпидермис и прочее. Обо всем этом я честно рассказала пациенту и получила совершенно спокойный ответ: