Элейн Каннингем - Водные врата (ЛП)

— Мне нужно просто заскочить в башню волшебника и поболтать?

Базель неуверенно развел руками:

— Дамари Эксчелсор крайне нелюдим. Он не член Совета Старейших, всегда держится стороны. Я не могу тебе сказать, что он думает по этому поводу. После ухода Кетуры он подавал в Совет прошение о законном разводе. И даже так, он высылал множество волшебников и наемников на ее поиски. Я перестал слушать отчеты об этом лет пять спустя. Возможно, он решил, что исчезновение Кетуры — к лучшему.

Это соответствовало воспоминаниям Тзигоны:

— Почему она ушла?

— Не могу сказать наверняка, — Базель пожал плечами. — А вот Дамари Эксчелсор — может. Пожалуй лучше, пошли к нему кого-то другого, того, у кого есть благовидный предлог для расспросов.

Маттео бы мог. Любой волшебник откроет дверь перед джордайном королевы. Речь наверняка зайдет о битве на Ахлауровых болотах — так постоянно случается. А за битвой стояла Кива, и она же была одним из тех, кого послали найти Кетуру. Маттео обязательно придумает, как перевести тему разговора от Кивы к сбежавшей волшебнице.

— Звучит разумно, — наконец произнесла девушка.

— И это, несомненно, обозначает, что ты поступишь с точностью наоборот.

От такого курьезного вывода она неожиданно для себя ухмыльнулась, а потом нахмурилась:

— Быть своевольной — все равно, что быть предсказуемой, так?

— Только если делать так постоянно. Время от времени совершай правильные поступки, — посоветовал он. — Это удивит многих, и поставит в тупик оставшихся.

Зазвучал ее смех — звонкий и счастливый.

— Хороший совет. Может, я ему даже последую.

Базель улыбнулся и помахал ей на прощание. Он сохранял усмешку, пока за девушкой не закрылась дверь, а потом спрятал лицо в руках. Он благодарил Владычицу Мистру, а потом проклинал ее за радостные, и за горькие воспоминания, что пробудила девочка.

— Кетура, — пробормотал он голосом полным страсти, которая никогда не меркла и не забывалась. — Я не надеялся вновь услышать твое имя, а тем более твою песню. Слово и ветер! Она эхом звучит в смехе твоей дочери!

Тзигона закрыла дверь в кабинет Базеля Индолара и устало прислонилась к ней. Девушка подняла руки ладонями вверх.

— Прокопио Септус, — пробормотала она, опуская левую, как будто придавленную значительным грузом. Она назвала имя мужа матери, и ее правая рука опустилась еще ниже. Какое-то время девушка стояла с вытянутыми руками, те ходили вверх-вниз, как колеблющиеся чаши весов.

Неожиданно она сорвалась с места и поспешила в комнату для прорицаний. Она скользила тихой и незаметной походкой, выработанной во время посещения сотни запрещенных коридоров. Никогда не помешает поддерживать все способности отточенными до предела.

Комната была причудливо-необыкновенной: круглая, с куполом вместо потолка и зеркальным полом, так что казалась сферической. Фрески на стенах изображали подводный мир: водоросли, фантастические коралловые здания и косяки рыб. Две нарисованные русалки яростно сплелись, замершие в недостойной, но забавной женской склоке. Свет, наполняющий помещение, был синий, со слегка струящимся дымом. Хрустальные шары парили в воздухе как громадные пузырьки. Тзигона подхватила тот, что проплывал мимо, и уселась на подобии кораллового диванчика.

Базель обучал Тзигону основам магического сообщения, но до некоторых трюков она додумалась сама. Вызвать Синестру Беладжун было легко — девушка приручила шар при помощи кольца, стянутого с руки Синестры во время последней встречи.

Дым заклубился внутри хрустальной сферы, а потом разошелся, явив прекрасное лицо Синестры. Волшебница казалась любопытной, но сдержанной — ожидаемая реакция, когда отвечаешь на неизвестно чей зов. Но когда Тзигона показала кольцо, Синестра запрокинула голову и расхохоталась, громко, как не престало воспитанной женщине.

— Оставь себе кольцо, — предложила Синестра, продолжая широко улыбаться. — Считай, что это задаток за обучение меня этому трюку!

— Всему свой черед, — ответила девушка. — Научись ходить в моей тени, а потом я расскажу тебе, как создавать собственную.

— Когда? Где? — на лице волшебницы читалось волнение.

— Знаешь Прокопио Септуса?

Синестра приоткрыла рот:

— Знаю ли я его? Это же один из наиболее могущественных прорицателей страны! Ты что, его виллу выбрала для налета?

— А почему бы и нет?

— Почему нет? — волшебница всплеснула руками. — Тебе по пунктам перечислить? Ты совсем ополоумела?

— Я уже раньше туда пробиралась. Это не так трудно, как ты читаешь.

— Раз я думаю, что это невозможно, значит, ты вероятно права. О Боги, девочка! У тебя нет плана лучше?

— У меня есть и другие варианты, но они все нехороши. Это самый лучший и простой способ добыть сокровище, которое у меня на уме.

В глазах Синестры отразились размышления.

— Что это может быть?

— Представь, ты — прорицатель. За каким сокровищем ты станешь гоняться в первую очередь?

Волшебница неосознанно потянулось рукой к богатому ожерелью из черного жемчуга, и в ее глазах сверкнуло понимание.

— Знание дороже рубинов, и его сложнее выследить, чем краденые камни. Сделаем это!

Тзигона ожидала, что уговаривать придется дольше:

— Ты уж слишком доверяешь вору, которого еле знаешь. Это может быть рискованно.

— Не совсем. Я ношу кольцо телепортации, можешь быть уверена, я брошу тебя при первом признаке опасности. Мой дорогой лорд Беладжун подарил его мне, чтобы я могла оказаться рядом, стоит ему лишь дать команду.

— Милый подарочек.

— Последнее средство, уверяю.

Тзигона безотчетно сотворила жест — защиту сердца; эту привычку она подхватила от суеверных уличных артистов за годы совместных странствий. В их мире «последнего средства» не существовало. Было множество возможностей, и надежда на лучшее, что скрывается за углом. И эти размышления руководили ею сейчас. Посещение Дамари Эксчелсора очень походило на последнее средство. Сначала она должна была определить связь между магией Синестры и воспоминаниями о матери. Если случится невероятное и Синестра с Кетурой окажутся одним человеком, Тзигоне не придется связываться с Дамари совсем.

— Первый урок, — решительно произнесла девушка. — Если ты действительно хочешь быть вором, ты никогда и ничего не должна называть «последним средством». Не искушай богов, а то они пожелают показать тебе все свое могущество и жестокость. Как бы плохо дела не шли, они могут стать еще хуже.

На лице Синестры можно было одновременно прочесть и сочувствие, и любопытство.

— Как ты можешь быть такой циничной, если еще не была замужем? Когда-нибудь я бы хотела услышать твою историю.