Элейн Каннингем - Водные врата (ЛП)

Информация обрушилась на Маттео, как удар варварского боевого молота:

— Он преподавал в Школе Джордайнов?

— Именно так. Но Вы его, кажется, не застали. Совсем немного. Восемнадцать, может, двадцать лет назад.

Это было до начала его обучения, но определенно, не до появления Маттео в Школе! Он вспомнил заявление Тзигоны, будто один из преподавателей был ему отцом. Приглядываясь к учителям все время, пока находился в Школе, он никогда не рассматривал иные возможности. Надо полагать, в отличие от Тзигоны.

Это было очень на нее похоже, помыслил Маттео. У Тзигоны сильное, и нешаблонное, понимание чести. Когда он согласился помочь девушке отыскать семью, она, возможно, решила вернуть ему долг тем же. И отыскала его мать. Может, теперь она стала ученицей Базеля Индолара, чтобы узнать и об отце.

Маттео вдруг понял, что хозяин обеспокоено смотрит на него. Джордайн улыбнулся, и это, несомненно, выглядело так же натянуто, как он себя чувствовал. Дамари наполнил бокал вином и всучил Маттео, приглашая выпить. Тот глотнул из вежливости и ощутил, как к нему возвращается ясность мысли.

— День невероятно жаркий, надо чаще пить, чтобы избежать головокружения, — заметил волшебник.

Это было любезное и приемлемое наблюдение. Маттео благодарно кивнул:

— Вы упомянули историю, связанную с Кетурой. Я не слышал ее.

Повисло молчание, и лишь спустя какое-то время Дамари Эксчелсор склонил голову:

— Не уверен, что эта история хоть чем-то Вам поможет, но делайте выводы сами.

— Кетура, некогда бывшая моей наставницей в Искусстве Воплощения, стала моей женой, — медленно начал волшебник. — Мы жили вместе, хотя и недолго, здесь, в башне, в которой я ранее проходил обучение. Сначала нас все устраивало, но Кетуру вели амбиции, и она становилась все более смелой в поисках пределов своих возможностей. Она могла призывать наиболее опасных существ с легкостью, будто пастух свистом подзывает собаку. Шло время, и она обратила взор на созданий из темных мест, монстров, что превосходили ее в силе. Они исказили ее магию. Они исказили ее душу, — он подвел итог голосом, почти не слышным.

Спустя какое-то время волшебник кашлянул и продолжил:

— Я чувствовал, что с Кетурой что-то неладное. Она часто пропадала, иногда целыми днями. Когда же она оставалась в башне, то часто спала по пол дня из-за ужасной мигрени, которая приходила быстро и без предупреждений. Она стала вспыльчивой, резкой, скорой на гнев. Я закрывал глаза на смены ее настроения. О, если бы я начал действовать раньше, — произнес Дамари с глубоким и болезненным сожалением, — эта история могла бы окончиться иначе. В последний раз я видел Кетуру в день, когда зеленый маг погибла, атакованная тремя звездозмеями.

— Это невозможно! — возразил Маттео. — Звездозмеи избегают волшебников и остерегаются друг друга!

— При нормальных условиях, да. Судя по всему, созданий призвали.

Выводы были пугающими, но безошибочными. Зеленый маг была повитухой, знающей травы и искусство врачевания, обычно у нее был небольшой талант к прорицанию, и она всегда обучалась под присмотром церкви Азута. Немного волшебница, немного жрица, немного маг-гончая и немного ведунья, но определенно большее, чем просто лекарь, зеленый маг следила за здоровьем халруанских волшебниц. Ведь их магия и здоровье так переплетены, что без всеобъемлющей подготовки лекаря не обойтись.

— Вы сказали, что Кетура плохо себя чувствовала. Она отправилась к зеленому магу за советом?

— Да. По словам слуг зеленого мага, Кетура была последней, кто видел женщину в живых, — Дамари устало вздохнул. — Возможно, она призвала звездозмей. Может, и не она. Этого я никогда не узнаю, в тот день она была потеряна для меня навсегда.

Убийство посредством магии было тяжким преступлением, Кетуру ждала смертная казнь. Это могло объяснить ее побег. Но Маттео надеялся, что есть еще что-то, и заявил об этом вслух.

— Да, — печально согласился волшебник. — Всегда должно быть, не так ли?

Джордайн кивнул, наградив хозяина слабой печальной улыбкой.

— Несколько лет Кетура ускользала от преследователей. В Халруаа это невероятная способность! Многие разыскивали ее, и время от времени известия достигали моего слуха. — Волшебник мельком взглянул на Маттео: — Она носила ребенка. Никто не мог сказать имени отца. Вы понимаете серьезность этого?

— Да.

В Халруаа дети с родословной волшебников не рождались от случайных связей, как это происходит в нецивилизованных землях на севере. Пары волшебников подбирались согласно заклинаниями прорицания и тщательно хранимым записям, чтобы обеспечить чистоту линии. Опасные магические таланты, нестабильность психики и слабость тела — для ребенка волшебников это была смертельная угроза. Обычай настолько укоренился в Халруаа, что лишь мизерное количество детей рождалось вне барка. Бастарды всю жизнь носили клеймо позора. Детей волшебниц, когда отец был неизвестен, убивали сразу после рождения.

— Кетура знала закон, — продолжил Дамари. — Она сбегала, скрывалась и защищала ребенка. Ценой своей жизни она защищала ребенка!

Дамари встал и быстро, резкими шагами подошел к столику. Он открыл резную шкатулку и достал из нее нечто обернутое в шелк. Развернув платок, он вернулся к Маттео и показал ему простой медальон.

— Это принадлежало Кетуре. Кива настигла ее, а потом принесла мне талисман как трофей. Она рассказывала, как умерла моя жена, и смеялась, — он обернулся к Маттео, и глаза его блестели от непролитых слез. — Поскольку Кива нашла Кетуру, я предполагаю, что и девочку она тоже поймала.

— До меня доходили слухи, — осторожно ответил Маттео. Он не добавил, что каким-то образом юной Тзигоне удалось сбежать.

Волшебник отвернулся и несколько раз кашлянул, прежде чем заговорить:

— Вы джордайн. Вам доступны сокрытые знания нашей страны. Тайны, о которых никто не заговорит, доверяются Вам, — он поднял взор, и Маттео ободряюще кивнул. — Если девочка выжила, такой человек как Вы мог бы узнать о ее судьбе. Может, Вы бы взяли себе безделушку, на всякий случай. Если Вы сможете найти девочку, отдайте медальон ей и расскажите о матери. Расскажите ей все или часть; столько, сколько она готова услышать. Джордайн должен говорить правду, но отсейте зерна ее, а плевелы пусть унесет ветер.

Маттео колебался с ответом, но он знал, что Тзигона будет дорожить медальоном:

— Я займусь расследованием, если Вы так желаете, — он сказал. — Если дочь Кетуры жива, я прослежу, чтобы она это получила, и поговорю с ней о матери.

Чрезвычайная благодарность отразилась на лице волшебника.

— Вы очень добры. Я колеблюсь просить Вас еще об одной услуге, но… — он пресекся и прокашлялся: — Если девочка жива, Вы не могли бы передать, что я хотел бы ее увидеть? Я любил свою жену. Я был вынужден развестись, но я с радостью — с гордостью! — признаю ребенка своим. Девочка будет знать о матери, и она сможет претендовать на отцовское имя и родословную. Эта башня, и все, что в ней, станут ее после моей смерти.