Элейн Каннингем - Водные врата (ЛП)

Тзигона уставилась на свиток заклинаний с недоверием. Дамари только что ей дал свиток с заклятием, предназначенным для вызова и изгнания народа Неблагих!

Она подняла свой удивленный пристальный взгляд к его выжидающему лицу.

— Если вы хотите меня умертвить, возможно, вам следовало отравить меня прежде, чем мы покинули город. Это уберегло бы наши кожаные ботинки от износа.

Он моргнул и нахмурился.

— Я не понимаю.

— Провалитесь вы в ад, вот именно, что не понимаете! Я только ученик. А это заклинание составит проблему даже для седобородого волшебника.

— Ты обладаешь исключительным талантом…

— И удивительной красотой, — перебила она, подражая его тону. — Но, предположим, ради эксперимента я смогу вызвать это. И что дальше? Разве медвесов не доставил вам достаточно хлопот? А им? — яростно закончила она, махнув рукой в сторону выживших охранников.

Дамари примирительно поднял руку. — Я не собирался вызывать для тебя темных фей, — тихо запротестовал он. — Это не входит в наши планы. Это было бы не только глупо, но и излишне. Они уже здесь. Разве ты не слышишь их?

Она подумала и кивнула. Странная, убедительная песня, отдаленная и слабая, преследовала их по ночам в этих краях в течение трех дней.

— Эти холмы странны и зачарованы, — продолжил волшебник. — Границы между мирами тонки в Халруаа — немного стран в мире содержат такое количество порталов в другие миры. Народ Неблагих вокруг нас. Знание, что я привел тебя на опасную территорию, но при этом ты сможешь прочесть заклинание изгнания, вселит в меня уверенность.

— Зачем это нужно? Разве вы не можете сделать это?

Он послал ей одну из своих слабых, задумчивых улыбок.

— Я не обладаю талантом Кетуры и уступаю волшебнику, голос которого остановил ларакена.

Тзигона не любила лесть, но при этом она не могла не согласиться с практичностью сказанного Дамари. Итак, она позволила ему обучить ее основам заклинания, тому, что позволит ей прочитать руны. Он дал ей кольцо перевода, для того, чтобы она правильно произносила странные эльфийские фразы.

Когда она повторяла слова, утренний ветер как будто стал еще холоднее. Ее руки покалывало и покрыло пупырышками, не помог и теплый плащ, в который закутал ее Дамари. Тзигона позволила ему разжечь костер, но она сомневалась, что это улучшит ситуацию. Она мерзла не от разреженного горного воздуха, а скорее от звука собственного голоса.

Заклинание пугало ее даже на этой ранней стадии его прочтения. Но раз оно было задумано для изгнания, это было, как выражался Маттео, логичным. Тзигона не думала, что народ Неблагих мог испугаться какого-нибудь незначительного волшебства. И чувствовалась вплетенная магия, однако, какая-то необычная.

Остаток дня и весь следующий девушка изучала заклинание, несмотря на то, что ее взор туманился, а ее голова пульсировала от умственных усилий и желания освоить замысловатое волшебство.

На вторую ночь свет походного костра заставил руны на свитке танцевать. Тзигона уставилась на него, подстрекаемая слабым, дразнящим эхом, которое металось от холма к холму — нечестивой музыкой Неблагих.

Далеко на юге Базель Индолар вышагивал по саду своего поместья в Халарахе. Он ожидал возвращения Тзигоны еще несколько дней назад. Он проклинал себя за то, что предоставил ей разрешение покинуть город с Дамари Эксчелсором. Тзигона считала мага безопасным, и Базель доверял ее суждению. Однако он меньше доверял ее откровенности.

И притом, в этом смысле Базель сам не был безупречен. Маг мог рассказать Тзигоне о ее матери, но он этого не сделал. Волшебник не рассказал ей о визите Маттео и не предположил, что молодой джордайн убедит Тзигону связаться с Дамари для того, чтобы спасти его от безумия отцовского инстинкта.

Беспокойство все росло и росло, и это становилось невыносимым.

Со вздохом Базель покинул сад и отправился по винтовой лестнице башни на этаж для учеников. Он предоставил Мазону и Фарре Нур выходной от учебы. Не было никого, кто мог поинтересоваться, зачем ему понадобилось зайти в комнату Тзигоны.

Маг сам отпустил хлопотную девчонку. Он наслаждался ее острым умом и озорным духом. Он любил ее, как собственную дочь, и он должен был, да нет, просто обязан был дать совет не отправляться в это путешествие. Вместо этого он проявил себя быком на пастбище, на котором пасется идеалистическая и целеустремленная корова. В глазах закона, в любом случае, имевшем хоть какое-нибудь значение, жена Базеля была мертва, уничтоженная его собственной преданностью Халруаа.

Пристальный взгляд мага упал на дверь в комнату Тзигоны, и прошлое исчезло из его мыслей как задутая свеча. Дверь была слегка прикрыта.

Глаза Базеля сузились. Тзигона всегда оставляла дверь открытой. Она привыкла к открытым пространствам и не могла спать, если каждое окно и дверь в комнате не были распахнуты настежь. Волшебник подошел ближе. Звуки осторожного обыска доносились из комнаты, затем последовал вздох удивления.

Несмотря на свои габариты, Базель мог быть тихим и быстрым. Он сунул руку в мешок с компонентами и, вытащив маленький металлический гвоздь, заглянул в комнату. Рука молниеносно прочертила круг, и в то же время он произнес одно волшебное слово. Гвоздь исчез, и взломщик застыл в попытке повернуться к нему.

Базель зашел в комнату, чтобы поближе рассмотреть потенциальную воровку. Женщина была среднего роста и была необычайно красива. Ее волосы были иссиня-черными, лицо имело тонкие черты, а формы были округлы. Она носила бледно-голубую робу, без сомнения, пытаясь замаскироваться. Пораженное выражение было вырезано на ее неподвижном лице, и медальон качнулся в ее парализованной руке.

Сердце волшебника успокоилось, когда он рассмотрел пустяк. Это был талисман Кетуры! В нем не было никакого волшебства, кроме воспоминаний, которые он вызывал. Без сомнения, Тзигона оставила его тут на хранение, опасаясь потерять в путешествии.

Базель вытащил цепочку из замороженных пальцев женщины. Ее остекленевшие, пойманные в ловушку глаза следили за его движениями с отчаянием.

Он узнал женщину — Синестра, второсортная волшебница, женатая на одном из братьев Беладжун. Семья была известным родом волшебников, имевшим в столице значительное состояние и уважение. И что же подтолкнуло избалованную молодую жену к воровству?

Больше заинтригованный, чем рассерженный, Базель рассеял заклинание движением руки.

Женщина моментально бросилась к талисману в руке Базеля.

— Отдай мне его! Он мой!

Он ловко отступил, и злоумышленница опрокинулась и упала лицом на кровать Тзигоны. Ее приглушенное проклятие было пронзительно знакомо. Базель слышал его от Тзигоны, а до этого — от ее матери.