Вера Чиркова - Западня

— Тогда мы не будем смотреть, — немедленно согласился Ительс, заботливо пододвигая дракону блюдо с жареным поросенком, — нечего портить себе аппетит. Лучше сам объясни, кто будет править вместо Юверсано?

— Его третий сын Салерт, он оказался самым подходящим из всех его родичей. Жрецы уже готовят ритуал. Алхимики нашлись как раз вовремя, чтобы подтвердить неспособность старого герцога нести тяжкое бремя правления своими подданными.

— А казна? — задумался Ительс.

— Возьмет денег в долг у соседей, на приемлемых условиях, — равнодушно усмехнулся Грард, допив свое вино. — Неужели вы не поможете поверженному врагу? Все равно ему придется выплачивать вам контрибуцию за вторжение на ваши земли.

Получив подтверждение доставленных разведкой сведений, Регорс взглядом спросил у герцога дозволения и потихоньку выскользнул из столовой.

Но не успела закрыться за ним дверь, как распахнулась снова, и в столовую ворвался бледный и запыхавшийся Меркелос. Никого не замечая, промчался к вскочившей при виде отца девчонке, сгреб ее пухлыми, трясущимися руками и прижал к себе, бормоча слова утешения.

— Меркелос, для девочки готова спальня, ты можешь отвести ее туда, а слуги принесут вам завтрак, — не выдержал этой сцены Харн, но советник вдруг отодвинул дочь, оглянулся на хозяина и резко, с глухим стуком, рухнул перед ним на колени.

— Ваша милость, простите за все… и отпустите нас. Ей нужно отдохнуть и подлечиться, а мне о многом подумать. Клянусь, никогда больше даже в мыслях не встану против вас и сделаю любую грязную работу, но не сейчас.

— Я сам их отправлю, — встал с места дракон и одним движением руки создал светлый овал, повисший посреди комнаты.

Меркелос вгляделся туда, что-то сообразил или узнал и, подхватив дочь на руки, поспешно ринулся в портал.

Некоторое время все молча завтракали, обдумывая невероятные новости и грядущее, которое виделось теперь людям совершенно по-другому. И герцогу и лекарю стало совершенно ясно, отчего драконы решились так откровенно ввязаться в человеческие распри и интриги. Причем не исподтишка и не чужими руками, выстраивая события таким образом, словно все произошло без всякого постороннего вмешательства. Наоборот, создатели со всей откровенностью продемонстрировали свое мнение и могущество запертым в невидимой клетке жителям приграничных герцогств.

Разумеется, такие необычайные события не останутся без всеобщего внимания. Очень скоро все в герцогствах будут говорить лишь о тайне исчезнувших сокровищ, строить догадки и предположения, и Хатгерн сразу понял, куда приведет расследование сообразительных сородичей. Можно не сомневаться, все вместе они очень быстро сообразят, какие их поступки не нравятся неведомым судьям и как эти всемогущие существа понимают справедливость.

Возможно, не сразу, но кто-нибудь да свяжет действия этих загадочных существ со странными происшествиями в замке Крисдано и объявленной Хатгерну войной. И чуть позже просочатся за стены дворца и разлетятся но побережью рассказы о загадочных приключениях герцога и его таинственных друзьях. Конечно, со временем правды в этих рассказах будет все меньше, а чудес все больше, но и без этих домыслов история надолго займет воображение и сказителей, и их благодарных слушателей.

— Интересно, — искоса поглядев на дракона, увлеченно поглощающего мясо, не забывая запивать его огромными глотками вина, негромко осведомился Харн, — а никому не придет в голову искать сокровища Юверсано в моих подвалах?

— Как бы они могли туда попасть? — недоверчиво фыркнул Ительс, но внимательно вгляделся в равнодушное лицо Грарда и развел руками: — Поздравляю, ваша милость, вы теперь втрое богаче, чем были вчера.

— Но я же пошутил, — озадаченно нахмурился Хатгерн, — не настолько велики мои подвалы!

— Там были еще тайные проходы и комнаты, — скромно произнес Тук и тихо добавил: — Мы сделали вдоль стен широкие полки в несколько ярусов, а для монет и камней поставили лари. Заодно аккуратно разобрали и описали все ценности, которые находились в подвалах раньше.

— Вот как, — помрачнел Харн, догадываясь, что неспроста домовой сообщает об этом почти шепотом, — и каковы последствия проверки?

— Я отдал опись Гантиару и его другу. Они позвали генералиссимуса и казначея и сейчас проверяют его отчеты.

— Все так плохо?

— После того как принесли сундуки из тайника ее светлости, стало немного лучше.

— Но ведь мы только весной занимались проверкой финансовых отчетов. Там потрудились трое писцов и начальник канцелярии!

— Сейчас они уже сидят на допросе, — сообщил от двери услышавший окончание разговора Регорс. — Простите за вмешательство, ваша милость. С добрым утром!

— Доброе утро, Телвор! Когда тут только свои, можешь обращаться попросту. У тебя есть на примете честный человек на должность казначея?

— У вашего друга, как мне показалось, есть. Они сейчас тоже придут сюда, казначею стало плохо, Бринлос дал ему зелье, а я приказал перенести его в камеру. Но в основном все и так уже ясно, он далеко не дурак и давно заметил пропажу самых ценных фамильных драгоценностей. Однако пожаловаться на Лархоя не мог, думал, никто ему не поверит, и уже готов был окончить жизнь в тюрьме. Поэтому и натаскал запасов, чтобы обеспечить свою семью.

Докладывая герцогу эти новости, Регорс смотрел прямо перед собой и старался держаться невозмутимо, но его губы то и дело кривила горькая усмешка.

— А что ему еще оставалось делать, — по обыкновению отстранение хмыкнул Ительс, — бежать бесполезно, поймают и казнят, а покрыть недостачу нечем.

— Нужно было сразу сообщить мне, — еще произносил Харн, но уже отчетливо осознал, сколь недоступен был этот простой путь для бедолаги-казначея.

Ведь ее милость наверняка заранее придумала, чем его припугнуть, и угроза, скорее всего, была нешуточной. И значит, во всем виновен сам Хатгерн. Нужно было не ждать, пока Бретта найдет себе жениха по сердцу, а как можно скорее выдать ее замуж и разрубить проклятый узел.

— Не казнись, — оторвался от своего кубка дракон, — ты был в безвыходном положении. Если бы отправил Ральену с дочерью к ее отцу в поселок, то считал бы себя предателем отцовской воли. А Юнгильда тебя все равно не простила бы, она до сих мстит мужу, хотя из них двоих жертва именно он. Жертва любви. И если ты не хочешь, чтобы это слышали другие, я расскажу только тебе.

А куда денутся остальные? Хатгерн усмехнулся про себя, оглянулся на сотрапезников и понимающе нахмурился.

Никуда не делись. Замерли безразличными статуями, словно спят с открытыми глазами, и наверняка будут так сидеть и полчаса, и час… А потом оживут и поймут, что некоторое время были просто мебелью. И как он потом будет смотреть им в глаза?