Джеймс Блэйлок - Бэламнийская трилогия

В общем и целом, у этой мрачной башни был негостеприимный вид, который при свете дня понравился Джонатану не больше, чем несколько месяцев назад в полночь. Он пожалел, что не взял с собой куртку, – хотя и знал, что такой солнечный день ему вряд ли еще когда придется увидеть.

– Мне кажется, мы позволяем этой местности взять над нами верх, – заметил Профессор. – Мы ожидаем чего-то ужасного, чего у нас нет повода ожидать. В конце концов, это же не дом с привидениями.

– Неужели? – отозвался Джонатан. – По меркам домов с привидениями эта башня должна стоять довольно высоко. Тут вся округа – как один большой дом с привидениями. Такое ощущение, что в этих лесах полным-полно гоблинов.

– Чушь. Это всего лишь твое воображение.

– Просто у меня нет твоего оптимизма, – возразил Джонатан.

В этот момент они пересекли заросшее травой пространство между лесом и дверью башни. Сопровождаемые по пятам Ахавом, путешественники торопливо двигались вперед, пригибаясь к земле и подгоняя друг друга, как будто чувствовали, что за ними что-то наблюдает – что-то в самом воздухе, окружающем башню.

Дверь тяжело повернулась на петлях, открывая их взору выложенный булыжником пол огромного зала и каменный камин, занимающий большую часть боковой стены. В очаге лежала кучка холодной золы, а рядом с ним – горка побелевших костей, которые ужасный Шелзнак использовал в качестве топлива. На полу валялись странные остатки их прошлогодней схватки: чучело змеи, которое Сквайр Меркл сунул в ухо гному, и обгрызенная индюшачья кость, что так легко справилась со скелетом. Еще там были пустая кружка, несколько человеческих ребер и нижняя челюсть. Ничего здесь не изменилось. Судя по всему, в башню с тех пор никто не приходил: гном не вернулся. В высоком окне напротив двери зияла дыра. Несмотря на ветерок, задувающий через разбитое стекло, подоконник был покрыт толстым слоем пыли, испещренным крошечными отпечатками крысиных лапок. Под окном лежала дюжина человеческих костей – ноги и таз скелета, который почти выбрался на свободу. Во дворе, среди грязи и сорняков, покоилось все остальное: пожелтевший череп неотрывно смотрел вверх, на стоящее высоко в небе солнце.

Вся эта история со скелетом отнюдь не делала интерьер башни более уютным, но он напомнил Джонатану, что он и его друзья уже однажды справились, и довольно успешно, с подобным сборищем ужасов. Он перехватил трость поудобнее и сказал себе, что сделанное один раз всегда можно повторить. Но потом Джонатан припомнил свое паническое бегство от сидящей на крыльце старухи и мудро решил, что тщеславие слишком часто делает из людей дураков.

Ничто не предвещало присутствия в башне чего-либо еще, кроме разлитого в воздухе зла, которое не мог развеять даже ветер, дующий в открытое окно.

– С чего начнем? – спросил Джонатан, глядя на свои карманные часы. – Здесь пять этажей наверху и пещеры, подвалы и комнаты для собак внизу. Где спрятано сокровище?

– Я бы сказал – внизу, несмотря на предупреждение Эскаргота насчет верхнего этажа. – Профессор разворачивал на полу свой пергамент. – Согласно авторитетным источникам, это стандартная практика – закапывать такие вещи, а не тащить их наверх.

Джонатану такое объяснение показалось логичным.

– Полдень уже миновал, – сообщил он, пряча часы в карман. – Если мы хотим пересечь топи прежде, чем сядет солнце, нам следует выйти отсюда часам к четырем. Я предпочитаю ужинать на плоту, а не в какой-нибудь приятной хижине на болоте.

– Согласен. Следи за временем. – И с этими словами он направился к винтовой лестнице, которая вела и к верхним, и к нижним этажам замка.

Путь в подвал был перекрыт открывающейся крышкой, сделанной из тяжелых дубовых досок. К ней была привязана цепь, уходящая под углом вверх, к чему-то вроде блока с воротом и рычагом. Цепь и ворот были такими ржавыми, словно год лежали под дождем, и производили впечатление, что ими давно никто не пользовался. Джонатан навалился всем телом на деревянную рукоятку рычага, но тот даже не шелохнулся. Джонатан постучал по нему своей тростью – в воздух взлетели кусочки ржавчины, устилая каменные ступени красноватой железной пылью. Профессор и Джонатан налегли на рычаг вдвоем, но дело не сдвинулось с места. Тогда Джонатан ударил по нему тростью изо всей силы, однако и это не оказало на рычаг заметного действия.

Профессор на мгновение задумался.

– Мы могли бы полить его растопленным салом, – воскликнул он, щелкнув пальцами. – Смазать его. Если мы будем продолжать колотить по нему твоей тростью, то просто согнем его в бараний рог.

– Ты прав, – согласился Джонатан. – Когда мы были здесь в прошлый раз, Сквайр и Буфо нашли наверху кладовку для провизии. Тогда там была жареная индейка, так что Шелзнак, должно быть, знал толк в еде. Где-нибудь в его запасах наверняка найдется сало.

И так они оба, сопровождаемые Ахавом, поднялись по лестнице, чтобы исследовать кладовку. Сала они не нашли, зато отыскали бутылку с китовым жиром, который вполне мог подойти и который к тому же не надо было подогревать. Еще они обнаружили в темном прохладном подполе несколько стеллажей с бутылками эля, заложенными туда Шелзнаком на хранение задолго до его изгнания. Джонатан сунул четыре бутылки в свой рюкзак вместе с масляной лампой, бутылкой с жиром и горстью деревянных спичек. Затем им на глаза попался буфет, заполненный чем-то, что некогда было буханками хлеба, но теперь превратилось в маленькие зеленовато-коричневые окаменевшие комочки, настолько высохшие и уменьшившиеся в размерах, что ими не интересовались даже мыши. Были там и банки с маринованными грибами, яйцами и перцем, но некоторые из них треснули, залив рассолом и засыпав осколками и гниющими деликатесами все остальные. Ни у Джонатана, ни у Профессора не было ни малейшего желания попробовать содержимое тех банок, что остались целыми.

– Шелзнак, похоже, неплохо тут устроился, – заметил Джонатан, взваливая свой рюкзак на плечо. – Он был настоящим гурманом – питался маринованными яйцами и грибами, жарил индеек. Очень жаль, что он оказался таким злодеем. Никогда не подумал бы, что кто-то, кто так ценит хорошую еду, будет терроризировать людей. Я как-то не могу представить себе Шелзнака жующим вообще что бы то ни было. Ну, может, пару тарелок грязи или паутину он бы и съел, но не жареную индейку. Не представляю, чтобы он пил, например, эль из бутылки.

– Я знаю, что ты имеешь в виду. Он был не из тех, кто любит что-нибудь, включая еду. Ему, должно быть, пришлось довольно упорно бороться с собой, чтобы не насладиться хоть чем-нибудь.

– Вот именно.

Они опять оказались у подножия лестницы, и Джонатан облегченно вздохнул: