Джеймс Блэйлок - Бэламнийская трилогия

Эскаргот остановился перед домом и задумался. Деревня ему решительно не нравилась. Было в ней что-то зловещее: казалось, в небе над подобного рода местом должно носиться слишком много летучих мышей, а под сенью голых дубов тут должны совершаться странные обряды, замешанные на крови и золоте. Но именно такое место показалось бы привлекательным ведьме и гному. Здесь царила такая же атмосфера, какая царила на лугу той ночью, когда ведьмы собрались на Вдовьей мельнице. Темные колдовские чары – да, они самые – прилетали с ветром, опускались на землю с туманом и заползали по стенам домов, чтобы срывать с крыш дранку и хлопать ставнями.

Эскаргот поднялся на крыльцо и громко постучал в дверь. Сейчас было не время робеть и сомневаться. Если он совершает ошибку, он вполне может совершить смелую ошибку. В окно он ясно видел, как человек резко вскинул голову, словно кто-то дернул его за волосы. Даже при слабом свете свечи на лице мужчины явственно различалось выражение ужаса, словно он давно ждал, что однажды, в такую вот туманную ночь, раздастся стук в дверь, и теперь наконец стук раздался. Мужчина взял свечу с каминной полки и загасил пальцами язычок пламени, вставая с кресла. Комната погрузилась во мрак. Эскаргот услышал торопливые шаги по дощатому полу и отступил с крыльца в заросли сорняков, уверенный, что дверь сейчас распахнется настежь и он окажется лицом к лицу с сумасшедшим. Но вместо этого он услышал лязг задвигаемой щеколды, потом еще одной, а потом грохот засова. Затем тихо проскрипели доски пола, и драная занавеска на окне чуть отодвинулась в сторону.

– Кто там? – спросил хозяин дома и умолк.

– Путник, – честно ответил Эскаргот, но, по всей видимости, такой ответ показался мужчине страшно забавным, ибо из дома незамедлительно донесся взрыв гулкого хохота, и занавеска снова задвинулась. Шаги стихли в отдалении. Воцарилась гробовая тишина. Эскаргот опять забарабанил в дверь, но уже понимая, что это бесполезно. Очевидно, путники здесь появлялись редко – во всяком случае, после наступления темноты, в туманные вечера. Он вернулся обратно на дорогу и зашагал в глубину деревни, время от времени оглядываясь через плечо и настороженно всматриваясь в тени, сгустившиеся между деревьями. С ветвей падали капли воды, и где-то неподалеку размеренно ухала сова необычайно загробным и скорбным голосом.

Почти все дома были погружены во мрак, многие казались заброшенными, и только в одном окна горели достаточно ярко, чтобы придать зданию гостеприимный вид, – в трактире, при виде которого Эскаргот обрадовался, хотя, вполне вероятно, обстановка там была мрачной и тягостной, ибо этот трактир, похоже, являлся родным братом «Раздавленной шляпы», только более ветхим. Эскаргот позвонил в колокольчик, слегка удивившись, что язычок оного оказался на месте.

На сей раз дверь распахнулась, и на пороге встал мужчина с таким выражением лица, словно он весь вечер с нетерпением ждал появления Эскаргота. Он осклабился, словно обезьяна, но ровно через три секунды улыбка погасла, он прищурился, а потом отступил назад и захлопнул дверь стремительным, отточенным за многие годы практики движением. Однако Эскаргот успел придержать дверь ногой, прежде чем она закрылась полностью.

– Убери свою ногу с моего порога! – проорал мужчина, наваливаясь на дверь.

– И не подумаю! – крикнул Эскаргот, наваливаясь на нее с другой стороны.

Несколько мгновений они стояли по разные стороны двери, безуспешно тужась. Но, похоже, мужчина увидел, что нога Эскаргота прочно стоит на пороге и что никакими усилиями ее не сдвинуть с места. Возможно, он оставит попытки закрыть дверь и пойдет за каким-нибудь тяжелым предметом, чтобы треснуть Эскарготу по ноге, но к тому времени Эскаргот проскользнет внутрь.

– Какого черта ты ломишься к человеку в дом в такой час? – осведомился мужчина, не отпуская дверь, но выглядывая в щель, чтобы рассмотреть, с каким таким бандитом он имеет дело.

– Разве это не трактир? – спросил Эскаргот.

– Ну да. Трактир.

– И сейчас не больше семи часов вечера, верно? Мне нужна комната, вот зачем я ломлюсь. Я только что выяснял отношения с шайкой гоблинов на дороге и почти победил. Двоих убил, а остальных загнал в реку. Мерзкие маленькие твари. Думаю, хотели ограбить меня.

– Гоблины! – У мужчины отвисла челюсть.

– Они самые, – солгал Эскаргот, рассчитывая, что человеку, недавно одержавшему верх над шайкой гоблинов, хозяин трактира окажет более радушный прием.

– А вы видели на дороге кого-нибудь?

– Ни души. Похоже, путешественники предпочитают обходить эти места стороной, и я их не виню. Человек подвергается нападению гоблинов, а когда добирается до единственной деревушки, расположенной между Городом-на-Заливе и черт знает чем еще, ему отказывают в ночлеге.

– Так, значит, вы прибыли из Города-на-Заливе, не из Гровера?

– О чем я вам и говорю. Из него самого, хотя путешествую я не удовольствия ради. В деревне выше по реке умирает моя старая тетушка, и я собираюсь унаследовать пивоварню, если только доберусь дотуда, чтобы заявить о своих правах на нее. Но если так будет продолжаться, я сам умру на полдороге, зацарапанный гоблинами насмерть.

Мужчина перестал наваливаться на дверь с прежней силой и снова выглянул в щель.

– У меня тоже когда-то была старая тетушка, – сообщил он.

Эскаргот потряс головой:

– Да поможет небо старым тетушкам. – Он снова потряс головой. – Да что там говорить.

– Тогда заходите. Много предложить вам не могу, но здесь довольно сухо, и я стараюсь бороться с крысами и клопами. Терпеть не могу клопов. Слишком много лапок. А крысы еще хуже, хотя дело здесь не в количестве лапок. Ну, вы меня понимаете.

– Еще бы, – сказал Эскаргот, входя и падая в кресло. – Я сам терпеть не могу крыс. Вечно все грызут. Однажды сгрызли у меня роман Смитерса, очень редкую книгу.

– Смитерса! – воскликнул мужчина, разом просияв. – Так, значит, вы читаете Смитерса!

– Я бы сказал, что читаю. – Потом Эскаргот вдруг вспомнил, где он находится, и усомнился, что слухи о Смитерсе могли распространиться так далеко. – Я имею в виду Дж. Смитерса.

– Ну конечно, конечно. Из деревни Алтуна.

– Из деревни Бромптон. Мой Смитерс живет в деревне Бромптон.

– Неужели? – с сомнением спросил мужчина. – А мой живет в Алтуне, что выше по реке. Он написал кучу замечательных книг. Мои любимые – про Пиратские острова в волшебной стране на морском дне. Или, по крайней мере, туда добираешься по дну моря, если такое возможно, а такое, полагаю, невозможно, коли человек не рыба.

Эскаргот кивнул:

– У вас ведь найдется кружка пива, а?

– Разумеется. Я сам варю пиво. Когда-то его привозили из Гровера, но пивоварня там сгорела, да и дорога уже не та, что была прежде, – и так мало-помалу все разладилось. Я жду одного человека из Гровера. Полномочного представителя. Кое-кто из нас намерен разобраться со всем этим.