Ирмата Арьяр - Огненная кровь

А вот и зарытая собака. Даже две.

Имена принцесс Адели и Агнесс скромно прятались в середине списка. Обвинялись они в излишней впечатлительности и внушаемости, чем воспользовались злоумышленники. Так как соблазненные врагом рода человеческого лично в покушении ни на принца Лэйрина, ни на принцессу Виолу не участвовали, мерой наказания назначено заточение в монастырь для укрепления духа и веры принцесс. Обе чистосердечно раскаялись в том, что желали брату смерти и не смогли защитить сестру от поругания, и умоляют о прощении.

Не смогли защитить! Держали несчастную за руки, пока их любовник Дирх ее бесчестил!

Я жирно перечеркнула оба имени недрогнувшей рукой. Граф Жаонт аж в лице переменился. Да и кардинал, затаивший дыхание, пожевал губами и нервно потеребил жреческий знак — платиновый кругляш с бриллиантовым ободом и огромным алмазом в центре. Символ бога, отразившегося в зеркале мировых вод.

Подумав, я вычеркнула еще с десяток имен — всех людей, обвиненных в убийстве, — но приписала «на дорасследование». То есть помилование на них не распространялось, но и свободы им не видать. Подозрительно мне, что Азархарт, в Ночь Святых Огней забравший с собой все черные и гнилые души, до которых мог добраться, оставил этих преступников. Тут либо они невинны, либо прятались в монастырях, куда темные не смогли войти в тот визит, либо что-то еще.

— Сир, вы отказываетесь помиловать ваших сестер, принцесс Адель и Агнесс? — уточнил Жаонт.

— Я оставил им жизнь, этого достаточно. Казна платит за их содержание монастырю, это больше, чем я бы желал, но это было решение короля Роберта, и я не буду его оспаривать, дабы не осквернить его светлую память. Вы хотите возразить, граф? — прищурилась я, подражая стальному взгляду погибшего властителя Гардарунта.

— О нет, конечно нет! — попятился глава Тайной канцелярии.

— А вы, регенты? — я обвела взглядом их вытянутые лица. Только герцог Холле одобрительно улыбался, да заскучавший Таррэ сосредоточенно вычищал грязь из-под ногтей кончиком сельта.

По взглядам большинства стало ясно: этот раунд я выиграла, но впереди — война. Еще одна моя война. Слишком долго они выжидали, чтобы просто так выпустить власть, а до моего совершеннолетия еще бесконечно много времени. Да и доживу ли я до него?

От золотой кареты я отказалась, приказав отдать ее в переплавку на новые монеты, и ехала по улицам Найреоса верхом, на радость зевакам и потенциальным убийцам.

Вез меня многоликий ласх Эльдер, принявший форму белоснежного коня с длинной гривой, правда, едва отъехав от дворца, гриву он укоротил, дабы не изгваздать в грязи.

На белоснежном коне я смотрелась так же нарядно, как куча освежеванного мяса. На мне был великолепный, но чрезвычайно уродовавший мою внешность камзол из алого бархата, вышитый золотыми львами и коронами. Сверху — подбитая по краям соболем мантия, укрывавшая и мои тощие колени в бордовых штанах, и даже коня и его роскошную попону. Под камзолом на рубашку надета кольчуга — береженого бог бережет.

Алый, пурпурный и золотой — геральдические цвета королевского дома Ориэдра, чье имя я незаконно присвоила по воле матери. Впрочем, король Роберт узаконил преступление, признав поддельного наследника. И обыграл интриганов, навязав им свои правила. Мне еще учиться и учиться такому высокому искусству.

Свита тоже принарядилась. Вейриэны надели белые плащи, искрящиеся, как ледники на вершинах гор. Наконец, я увидела всех четверых вместе: черноволосого и белоглазого Таррэ, ставшего всего за неделю тренировок моим злейшим врагом, красавчика Миара со сладкими вишневыми глазами, изысканного черноглазого Ониса и насмешливого Паэрта. Все-таки горцы прекрасны, я-то привыкла уже к их внешности, а дамы провожали их жадными взглядами. Только жутковатый Таррэ при всей его воинской стати и мощных плечах не вызывал у них восторгов.

Глядя на этого мужчину без возраста, с крепкой фигурой воина, полускрытой под белым плащом, я в очередной раз удивилась, как он не похож на своих братьев по оружию и магии. У всех вейриэнов фигуры одинаковые, как на подбор: высокие, стройные, широкоплечие и узкобедрые. Магия магией, но тело — проводник энергий и должно быть крепким, чтобы выдержать бушующую мощь заклинаний. Это я у Роберта вычитала. И глаза у большинства горных магов темные, поначалу я их часто путала.

А Таррэ отличался не только чересчур светлыми радужками с черной окаемкой. Его угольно-черные волосы разбавляла длинная серебряная прядь у виска, выдававшая возраст. И был он совсем не так красив, как другие белые воины. Скорее, отвратителен неправильностью. Главное его отличие — слишком эмоциональная для воина мимика. Рот его неприятно кривился, нос презрительно морщился, один глаз вечно прищурен, то правый, то левый, и голова слегка наклонена к вздернутому плечу, из-за чего Таррэ казался кособоким.

Насмешка над моими представлениями об идеальных воинах.

Почувствовав мой взгляд, Таррэ величественно повернул голову, но тут же скривился как шут и подмигнул. «Ужас», — передернуло меня, и я отвела взгляд.

Над главным собором Найреоса высоко в золотисто-голубом ясном небе играли радужные сполохи: мои ласхи, мои восхитительные северные маги, лечившие раны в глухом лесу в окрестностях Найреоса, не могли присутствовать, но радовались за меня, да и северный принц Игинир прислал сиятельные поздравления.

Вверху было все чудесно и празднично.

Внизу — страшно смотреть. Грязь, вымученные улыбки на худых лицах горожан, тоскливое ожидание в глазах.

Нет, надо отдать должное: Найреос слегка принарядился. Улицы кое-как выметены, штандарты красиво развевались и сияли золотыми гербами, придворные тоже блистали, надев парчу, бархат и меха. Вот только золота на них почти не было. Ни хвастливых цепей, ни ослепительных бриллиантов. Лишь у единиц сохранились фамильные перстни, у остальных — только гордость. Или знать, сговорившись, решила не дразнить нищих и голодных. В толпе тоже оценили зрелище — нет-нет, да и выкрикивал какой-нибудь смельчак:

— Смотри-ка, а господ-то ограбили! Не все им нас грабить!

Никто не кричал «Да здравствует король!» или кричали так вяло, что я не слышала из-за грохота подков по камню мостовых. Эльдер так старался, что аж искры из-под его копыт летели. Городская стража оттесняла оборванцев, пропуская вперед прилично одетых горожан. Принарядившиеся женщины смотрели из окон зданий и лавок и махали платками всех оттенков красного. Реденько кто-нибудь в толпе вскрикивал: «Слава наследнику Роберту» или «Слава королю Лэйрину». Думаю, это были переодетые стражники, надеявшиеся получить наконец жалованье в честь праздника.