Роберт Сальваторе - Возвращения домой: Герой

— Нет, — снова повторила она тихим голосом. — Я пришла не со злом. Я не желаю мести.

— Потому что он смог сопротивляться тому, чему не должен был смочь, — сказал Джарлаксл, и понимающе кивнул.

— Тогда надежда есть, — заметил Джарлаксл. — Значит, часть Дзирта еще жива, часть того, кем он был. Якорь, который удерживает его.

— Нет. Ему не выбраться из этой ямы самому.

— Ты говорила…

— То, что он не убил Кэтти-бри — разумеется, удивительно, — призналась она. — И да, он показал внутреннюю силу и сердце, заставившее меня остановиться. Но это не значит, что обманчивый шепот в его голове оставит его в покое.

— Он думает, что весь мир, вся его жизнь — один сплошной обман, который создан лишь для того, чтобы разбить его сердце, — заметил Джарлаксл.

— Обманчивый шепот, — повторила женщина.

— Если он поймет, что его заблуждения абсурдны…. - заспорил Джарлаксл.

— Это не удержит его от сумасшествия.

— Кейн научит его глубокому пониманию разума и тела.

— И шепот не утихнет во веки веков.

— Он признает свою неправоту!

— Нет.

— Ты несешь бред.

— Ты мыслишь ясно, и потому ждешь аналогичных действий от Дзирта, — сказала ему Ивоннель. — Такое типичное заблуждение. Он сломан. Что-то внутри него повреждено. Ты не можешь надеяться, что Дзирт разберется со своими перекрученными мыслями. Это как ждать, что человек с раздробленными костями побежит. То, что ты не видишь раны, не значит её отсутствия. Это не то, что лечится с помощью силы воли. Это сложнее, чем простое сращивание сломанной кости.

Джарлаксл покачал головой, тщетно пытаясь отрицать сказанное.

— Это коварная болезнь, — уверенно продолжала Ивоннель. — Постоянный гнет сомнений и страха, который умно борется со всеми мечтами и надеждами, — она испустила беспомощный смешок. — Не сильно отличается от пути Ллос, и тех способов, какими матроны матери держат остальных под своей властью. Вот только эти матроны матери живут теперь в голове у Дзирта. И они не станут мягче. В этот раз ему не победить. Потому что, в отличие от его первых дней в Мензоберранзане, теперь ему некуда бежать.

Джарлакслу очень хотелось возразить, но, в конце концов, его плечи просто поникли.

— Думать, что это судьба Дзирта….

— Ты восхищаешься им, — заметила Ивоннель.

Джарлаксл не стал спорить.

— Тебя расстраивает его слабость. Она приносит тебе разочарование, — добавила Ивоннель.

— Все не так! — настаивал наемник.

— Так! — парировала Ивоннель. — Тебе не по нраву приходится правда, но твоя злость не делает её ложью. Дзирт, это ребенок, который разочаровал тебя. Герой, который, на этот раз, не соответствовал твоим ожиданиям.

В конце концов, Джарлаксл смог только поднять руки, сдаваясь.

— Потому что ты не можешь понять того, что твориться в его голове, — пояснила Ивоннель. — Как это, когда твой разум ускользает от тебя? Это разочарование, да. И гнев. Хочешь ты признать это или нет. Если он приложит больше усилий, чтобы улыбаться и удерживать свои мысли, то для тебя, не страдающего подобным, все станет хорошо. Ведь на поверхности все исправиться.

— Что ты хочешь услышать? — спросил побежденный Джарлаксл. — Каких поступков ждешь от меня?

— Дзирту потребуется наша помощь — моя и Киммуриэля, по крайней мере, — объяснила Ивоннель.

Внезапно, дверь распахнулась. В проеме появился Артемис Энтрери, который чуть не задохнулся при виде молодой жрицы.

Ивоннель продолжала сидеть, совершенно не смутившись.

— Может быть, его практики с монахами помогут ему прийти туда, где он будет доверять миру достаточно, чтобы принять эту помощь, и в тот момент, мимолетный момент, мы должны быть готовы сделать все очень быстро. Это его — наша — единственная надежда.

Сказав это, она посмотрела на Энтрери, одаривая мужчину не менее пристальным взглядом. Задолго до того, она пришла к выводу, что потеряла лучший шанс излечить Дзирта от Безумия Абисса в тот момент — момент голой истины — когда он противостоял демону, которым считал Кэтти-бри. Тогда, наблюдая за следопытом через свою чашу прорицаний, Ивоннель видела дроу совершенно побежденным, отчаявшимся и потерявшим все, что можно было потерять.

Именно тогда был шанс что-то исправить. Она считала так тогда и до сих пор верила в это. Посмотрев на Энтрери, она попыталась вспомнить всю историю их взаимоотношений с Дзиртом. Её знания были довольно обширными. В конце концов, Артемис Энтрери жил в Мензоберранзане много десятилетий назад. В те времена, когда Дзирт первый раз вернулся в город, а матроной матерью была Ивоннель Вечная.

Жрица позволила взгляду задержаться на человеке и, в конце концов, она кивнула. У неё появилась идея.

Каждый день — и сейчас это проявляется чаще — наступают моменты, когда мои страхи заставляют меня чувствовать себя дураком. Как и уверенность, что все окружающее — сплошной кошмар. Моменты ясности, когда абсурдность всего произошедшего — возвращение Кэтти-бри и всех моих друзей, длинная жизнь Артемиса Энтрери — бледнеет рядом с глупостью моих страхов. Рядом с мыслью, что Ллос, без всяких причин, решила уничтожить меня.

И тогда я вспоминаю, какое оскорбление нанес Паучьей Королеве. Теперь она не остановится ни перед чем, чтобы вернуть мне этот долг.

Я вспоминаю пытки, которым подверг Эррту Вульфгара, пытаясь сломать его.

Однако это путешествие кажется мне величественнее и масштабнее всех пережитых прежде, ибо теперь я прошел пол-Фаэруна, держа путь в место, о котором слышал только в рассказах.

В Монастыре Желтой Розы есть на что посмотреть. Местные братья и сестры практикуют свое мастерство ревностнее всех, кого я знал прежде. Их соблюдение устава и ритуалов может сравниться с фанатизмом Веселых Мясников или самоотверженностью мастеров оружия Мензоберранзана. Прекрасно созерцать людей, что в великой гармонии постигают вершины своего искусства. Они опираются на успехи друг друга с такой честной радостью… не страшась продвижения других членов ордена. Например, Афафренфер вполне может поставить под угрозу чье-то место в иерархии.

Мастер Саван рада тому, что Афафренфер движется вверх по иерархической лестнице монастыря. Она сказала мне с радостью в глазах и легкостью в голосе, что никогда прежде не видела такого стремительного совершенствования тела и духа, какое показывает теперь Афафренфер. Тем не менее, вскоре он будет оспаривать принадлежащий ей титул. И проиграй она бой — её место в иерархии монастыря станет на ступень ниже.