Таран Матару - Инквизиция

Когда король сжал руки, Флетчер почувствовал беспокойство. Почему король ему все это рассказывает? У него не было никакого желания быть пешкой в чьей-то игре.

— Я даже провел кучу времени с эльфами на дипломатических миссиях, когда между нами был мир, — продолжил король. — Я не похож на отца, хоть мы и одной крови. Иногда я задаюсь вопросом, может, это смерть моей матери наполнила его сердце ненавистью… — Гарольд затих, и они еще немного посидели в тишине.

— Я понимаю вас, правда. Но верится с трудом. Что насчет соглашения с гномами и мира с эльфами? Что насчет войны? Говорят, что это все ваша политика, — не смог сдержаться Флетчер.

— Совет короля. Это был мой способ отжать себе немного власти. Я обманом заставил отца его создать, сказав, что совет будет разбираться со всеми скучными административными заданиями по управлению Гоминиумом. — Гарольд ухмыльнулся и постучал костяшками по столу.

— Была введена система голосования, которую мой отец, как он верил, сможет контролировать, учитывая дружественные отношения с большинством членов совета. Но у меня были свои союзники. Мои друзья унаследовали должности своих родителей, которые умерли либо от старости, либо при защите своих границ. Мне удалось провести новые законы, используя эти ходы. Вот почему последний год Турнира был так важен — это была идея отца предложить в качестве приза место в совете. Если бы выиграл один из детей Захарии Форсайта, баланс сил сместился бы в пользу моего отца, с Фавершемами и Форсайтами на его стороне. Я должен поблагодарить тебя за то, что этого не случилось.

— Какое это имеет отношение к нашему с Отелло суду?

— Отец все еще верит, что я так же полон ненависти, как и он с дружками, что законы я ввел из соображений практичности, а не морали, даже если он с ними и не согласен. Если бы он знал, насколько я против него… Он бы начал гражданскую войну и снова захватил власть. Я пытаюсь не дать Гоминиуму развалиться, а безопасность его жителей постоянно под угрозой. На данный момент мы с трудом сдерживаем орков. Если между мной и отцом начнется гражданская война, или если гномы поднимут мятеж, или эльфы решат нас захватить, наши армии падут, а орки будут бесчинствовать в Империи, убивая всех на своем пути.

— Так вы не можете вмешиваться в наш суд, так как ваш отец что-то заподозрит. Вы не можете нас помиловать?

— Я могу помиловать только аристократов, но да, даже если такое было бы возможно, без очень веской причины я бы не смог. Но я пришел не только для того, чтобы объяснить свои действия. Я хочу рассказать, что будет, если Отелло завтра казнят. Генералам, аристократам и простолюдинам скажут, что офицер-гном был признан виновным в убийстве пяти людей и в измене. Гномы-новобранцы же обнаружат, что невиновного гнома, сына самого великого Утреда Торсейджера, казнили за то, что он защищался от группы солдат-расистов. Можешь представить, что тогда будет?

— Бунты… Люди и гномы будут убивать друг друга, — ахнул Флетчер, в ужасе. Его так волновала своя судьба и судьба Отелло, что он даже не понимал последствий суда.

— Гномов перережут, но поначалу они покалечат нашу армию, — мрачно подтвердил Гарольд. — Эльфы могут положить конец нашему миру после того, как увидят, что мы сделали с гномами. А в это время орк-альбинос будет собирать силы, готовясь послать свои многочисленные орды на нашу армию, осажденную и отвлеченную. И все из-за смерти одного гнома. А все, о чем думает Триумвират, это их чертово оружейное дело и месть тебе. Я буду проклят, если помогу тебе, и если не помогу тоже. Либо гражданская война с отцом, либо восстание гномов.

— И вы ничего не можете поделать? — отчаянно спросил Флетчер, хватая Гарольда за руку.

Король печально посмотрел на Флетчера и схватился за него, как утопающий.

— Я — нет. Но ты можешь. — Его глаза пытливо всматривались в Флетчера, горя надеждой.

— Я сделаю все. Я все равно умру, — ответил Флетчер. Было приятно иметь цель, какой-то план. На мгновение он позволил себе искорку надежды.

Гарольд глубоко вздохнул.

— Признайся завтра в измене. Я позабочусь, чтобы твоя смерть была быстрой.

Больше посетителей у Флетчера в ту ночь не было. Сон не шел, так что он вызвал Игнатуса и они играли в глупую игру под названием «догонялки» вокруг стола, что оставило Флетчеру синяки на ногах, но вместе с тем отвлекло от грядущего.

Под конец Флетчер мог только молча сидеть и смотреть на спящего Игнатуса, радуясь, что сонный демон не мог почувствовать охватившее его отчаяние.

Яков со стражниками пришли рано, со стуком и криками войдя в камеру, ожидая вытащить испуганного заключенного из постели. Вместо этого они обнаружили Флетчера стоящим у двери, готовым ко всему, что принесет утро.

Несмотря на ранний час, зал суда был полон людей. В толпе виднелось больше аристократов и генералов, даже было несколько солдат. Нервишки Флетчера этот факт почти не успокоил, но укрепил его решимость мыслями о последствиях бездействия.

То, что он собирался сделать, снимет с Отелло все обвинения, лишит Триумвирата победы и предотвратит войну, которая разбила бы Империю на части.

А стоить ему это будет всего лишь жизни.

Осунувшийся Арктур занял место за столом защиты, прижимая к груди огромную кипу бумаг. Капитан Ловетт выглядела не лучше, сидя позади него на передней скамье, неуютно стиснутая между Захарией Форсайтом и старым королем Альфриком. Рядом стояло инвалидное кресло.

Пока Рук и Чарльз ждали, когда все рассядутся, Отелло приволокли в зал и приковали наручниками рядом с Флетчером. В этот раз он гордо стоял, высоко подняв голову, в глазах читался вызов.

Флетчера волновало, рассказал ли Утред Отелло о своих планах. Собирался ли он все еще их осуществить? Угроза жизни сына поставила добродушного гнома в затруднительное положение… Лучше Флетчеру сделать свой ход сейчас, просто на всякий случай.

— Отелло, ты должен мне кое-что пообещать, — тихо проговорил он. — Прошлой ночью ко мне приходил король. Он на нашей стороне и у него есть план. Нет времени объяснять, но что бы ни случилось, следуй ему.

Отелло поднял брови и доверительно улыбнулся Флетчеру. Было странно видеть лицо Отелло таким открытым. Подбородок под оставшейся щетиной оказался сильным и квадратным, как угол наковальни.

— Рад, что хоть у кого-то есть план, — прошептал Отелло в ответ. — После… вспышки отца прошлой ночью они наказали нас тем, что запретили Арктуру и Ловетт нас навестить. Я слышал, как они спорили со стражей у моей темницы. Отцу даже нельзя присутствовать на суде.

Отелло со злостью скривил губы, бросив полный ненависти взгляд на Якова. И краешком рта прошептал: