Валентин Егоров - Граф Орлофф (СИ)

Сколько здесь не верти по сторонам головой, вокруг тебя одни только люди, которые говорят на каком-то непонятном шепелявом языке. Если же попробовать и самому на нем поговорить, то свой язык можно к чертям собачьим поломать. Вот и приходится русскому человеку на чужбине изъясняться жестами рук и пальцев. Только как можно было бы этими самыми руками договориться с какой-либо местной девчонкой о любви? Всегда впоследствии вдруг выясняется, что это ты зря время тратил на эти пустые разговоры! Той девчонке требовалось денег заплатить за эту самую любовь, французы лягушатники попросту не понимали, что же это за настоящая любовь такая без денежных выплат?! Ну, а какой русский будет деньги платить за любовь, когда любовь за деньги для русского человека, — это же самый настоящий стыд и срам, да и только! Любой русский человек не приемлет платного подхода к любви, он и жизни не сможет прожить без этой чистой и бесплатной любви! Ведь, когда он руками махал, договариваясь с француженкой, он в первую очередь именно любовь в виду имел, а не секс там какой-то?!

Бой десятки русских драгун плутонга Епифаненко с грабителями и убийцами очередной парижской улицы пока еще продолжался, но его завершение становилось все более и более предсказуемым. По моим предположениям, дружный драгунский коллектив должен был в итоге победить, поставить на колени эту неорганизованный парижский сброд. Тонкая, коллективная тактика ведения уличного боя давали прекрасные результаты! Каждый боец десятки прекрасно знал о том, что в этом бою друг не бросит его на произвол судьбы, всегда придет на помощь в момент обострения ситуации. Поэтому бойцы десятки бесстрашно шли на обострение этой самой ситуации, в атаку на превосходящие силы противника. Решительными и коллективными действиями они одного за другим успокаивали наиболее храбрых противников, нанося им шпагами и кинжалами легкие или весьма серьезные, едва ли не смертельные, ранения.

Я удобнее устроился на постели, которую делил с мадам Ксавье, подоткнул себе под бок одну из полушек, продолжая наблюдать по одной из фаянсовых тарелок за ходом уличного боя. Мадам Ксавье сладко посапывала своим аристократическим носиком, всем телом зрелой женщины она плотно прижалась ко мне с другого бока. Наша с ней страстная любовь несколько подогрела атмосферу спальни, поэтому мне пришлось принять полбокала охлажденного Пино Гриджо, включить кондиционер на слабые обороты. Затем я полностью отдался наблюдению за картиной завершающегося ночного боя, правой рукой продолжая ласкать левую грудь своей прекрасной возлюбленной.

Мадам Ксавье только что поделилась со мной очередной тайной королевского двора Франции, рассказав о том, как чуть ли не в один день и одну ночь умерли прямые наследники Луи XIV, его дети и внуки. Но эта великая тайна французского двора сейчас меня мало волновала или интересовала, как говорили люди, что сделано, — то прошло!

Сегодня меня в первую очередь интересовал Филипп II герцог Орлеанский. Но я не спешил своей мадам Ксавье задавать столь прямые вопросы по этому человеку. Филипп занимал третье место во властной структуре французского государства после самого французского короля. Но и наводящих вопросов у меня было столько, что после третьего оргазма, мадам Ксавье, мило покраснев, кротко призналась в том, что в свое время ей пришлось разделить ложе с герцогом Орлеанским. Что он, как мужчина, не произвел на нее особо большого впечатления!

В этот момент мне пришлось прервать свои лирические воспоминания о мадам Ксавье, о ее искусстве любви, чтобы вновь вернуться к изображению уличного боя, магически выводимого на фаянсовую тарелку. Русские драгуны, ведомые своим вахмистром Епифаненко, в очередной раз наголову разгромили парижский сброд, который начал в панике разбегаться. Я облегчено вздохнул, перестал ласкать грудь мадам Ксавье. Женщина тут на это прореагировала, она широко раскрыла свои небесно-синие глаза, внимательно на меня посмотрела и, переворачиваясь на спину, тихо прошептала:

— Мой милый и сердечный друг, ты чем-то недоволен? Может быть, я была не столь послушной козочкой в твоих руках. Так, позволь, мой дорогой, мне тотчас же исправить свою неловкую ошибку! Я хочу еще раз доказать свою любовь к тебе!

Как только вахмистр Епифаненко с солдатами своего плутонга, собрав трофеи или, вернее было бы сказать, по праву победителя обобрав раненых и убитых бойцов противника, скрылся за поворотом улицы, то я наклонил голову и в мои уста впились губы мадам Ксавье. Вскоре было невозможно разобрать, какая часть тела принадлежит или мужчине, или женщине, так как они оба тесно переплелись в страсти любви!

Утром, вежливо, как и подобает истинному кавалеру, мадам Ксавье я проводил до дверей особняка и, нацеловавшись, посадил ее в уже ожидающий шартрез. Как только шартрез вынесли на улицу, я направился в караульное помещение, чтобы переговорить с вахмистром Епифаненко. До настоящего времени этот служака ветеран жестко держал в руках рядовой и капральский состав своего плутонга. Он наладил образцовую караульно-постовую службу, охраняя мой парижский особняк. Что касается служебного времени драгун, то с этой стороной пребывания русских драгун в Париже все было в полном порядке. Драгуны вовремя мылись, несли постовую и караульную службу, содержали в порядке свое личное оружие, — кремневую фузею, палаш и пику.

Что же касается одежды для драгун Епифаненко, то мы были вынуждены отказаться от мундиров русских кавалеристов, уж слишком она привлекала чужое внимание. Наняли пару парижских портных, которые сами придумали фасон, полувоенного образца, и для епифановских драгунов пошили по несколько комплектов одежды на все случаи жизни. Таким образом, простые русские мужики, стараниями своего вахмистра, превратились во французских шевалье. Правда, одного только драгунам не хватало, так это дворянского происхождения. Но Франция даже в те времена стала уже другой страной, в которой не одно только дворянское происхождение, но и наличие денег стало играть существенную роль в становлении человека на ноги. Имея достаточно денег, простолюдин мог у самого короля выкупить себе патент на офицерское звание, которое несло в себе дворянское происхождение.

Наши драгуны получали по сотне золотых луидоров в месяц, так что по возвращении из Франции многие из них имели возможность из государственной казны выкупить себе по деревеньке с крепостными, чтобы в старости жить-поживать в полном достатке. Одним словом, что касается внутреннего распорядка, то с драгунами Епифаненко и самим вахмистром все было в порядке.

Острая проблема возникла в том, что эти русские парни не знали, чем им заняться в свободное от службы время. Первое время они не покидали территории моего особняка, знакомились со слугами и служанками, которые за небольшие деньги оказывали им кое-какие интимные услуги. Но, повторяю, любовь за деньги для русского чудака, это стыд, срам и полное позорище. Тогда драгун Епифаненко потянуло на подвиги за пределами моего особняка. Но первый же опыт по поиску приключений, когда он производился в одиночестве и в отрыве от товарищей, привел к печальному результату. Из таких похождений драгуны начали возвращаться с побитыми мордами, синяками под глазами и разбитыми в кровь фалангами пальцев.