Оксана Шарапановская - Бархат (СИ)

Его сильный и громкий голос испугал меня, застав прямо посреди чего — то позорного. По крайней мере, мне так показалось сначала.

— Что ты делаешь, Кристина?

Его агрессивность мне сразу кинулась в лицо, словно предупреждая меня держаться от всего этого подальше.

— Я ничего не делала. Я захотела есть, и нашла в твоей кухне только курицу, — кинув пакет обратно в холодильник и поспешно закрыв его, я с виноватым лицом поджала губы.

— А это? Ты что — то хотела делать с кровью?

— Нет. То есть, нет, — не зная, как объяснить я все же попыталась, — я увидела пакеты и решила поближе рассмотреть. Чистый интерес.

Мне показалось, что его пыл приутих, и я смогла задышать спокойно. Не скажу, что я начала бояться его, а остерегаться — возможно. Ведь, это касалось крови, его питания, его существования.

— Чистый интерес. Ясно. Просто, когда я зашел, ты стояла с пакетом и я не мог не залюбоваться тобой.

— Чем именно ты любовался, Джеймс? Мной? Кровью? Или всей едой на твоей кухне? — немного сбавив тон, мне все же пришлось спросить с некой долей резкости и наглости.

— Кристина! Что с тобой? Разве я не могу любоваться тобой, человеком, которого я люблю и едой, без которой я не смогу существовать? Все вместе для меня, просто, несбыточная мечта ставшая явью!

Он все еще стоял на месте в дверном проеме, даже не двигаясь, и говорил с таким упоением, что я снова почувствовала вину.

— Нет, прости, я сама не знаю. Просто, ты как буд — то поймал меня с чем — то ужасным. Я ничего плохого не хотела, — закивав, мне стало так неудобно, что я виновато отошла от злощастного холодильника, приближаясь к стоящему напротив парню.

— Все хорошо, Кристина. Ничего не случилось, — он шагнул навстречу мне и взял за руки, как буд — то осматривая их, изучая каждый кусочек кожи.

— Тебя долго не было, — облизав губы, я снова почувствовала теплое томное ощущение внутри.

— Да, но я вернулся. Я же обещал.

— Да, я помню.

— Знаешь, то, что здесь произошло, вызывает у меня сильное чувство голода. Я сдерживаю себя, чтобы не сорваться и не наесться до отвала донорскими пакетиками. А ты вместе с ними еще больше, мощнее усиливаешь мою жажду, — он перевел дыхание, — но, я никогда не причиню тебе боль, Кристина. Пусть голод мучает и терзает меня, но ты стала моим смыслом. Без тебя, теперь, я не я.

Речь, сказанная Джеймсом, меня шокировала и вызвала, снова, откуда — то далеко ощущение опасности. Но, могла ли я бояться того, кого люблю? Я не должна так поступать. Пусть, даже это будет слишком странно и необычно.

— Я понимаю. Понимаю, что тебе тяжело. А сейчас ты как? — обняв его за талию, мне опять повезло заглянуть в самые красивые и любимые глаза.

— Сейчас мне уже лучше.

— Да?

— Да. Но, будет еще лучше, если ты меня поцелуешь, — мгновенно его глаза стали серйозными.

Когда — то я мечтала о том, чтобы меня попросили поцеловать. И когда мечта сбылась, я ликовала! Ощущая себя сильной и полностью контролирующей ситуацию, я приподнялась на цыпочки, и, дотронулась губами к его губам, вдыхая его запах, и сильнее прижимаясь. Ответа долго не пришлось ждать. Внезапные сильные объятия и такой же силы поцелуй ворвался в мой мозг, заполняя все изнутри. Не повинуясь ногам, которые изрядно подкашивались, я так и повисла на Джеймсе, упиваясь его телом, вкусом и запахом. Такой коктейль почти лишал рассудка. Но, только почти.

Я не сразу заметила, что произошло. Оказавшись на его руках, мы мчались куда — то. И через минуту, а может, и меньше, мы оказались в его кабинете. Мне всегда нравился его диванчик. Он был возле камина, почти напротив него, внушая атмосферу теплоты и комфорта. А сейчас он нравился мне еще больше, если учитывать, что огонь был уже зажжен и рядом, держа меня на своих руках, был мой вампир.

Раньше, я боялась произносить это слово. Боялась, не только находясь в одиночестве, боялась говорить при нем и при людях. Сейчас, что — то изменилось. Теперь, я не боюсь. И я стала замечать, что это слово, грозное, страшное и полное тайны, нравится мне, вплоть до ощущения гордости.

Его руки отпустили меня так же неожиданно, как и подняли в воздух. Даже не успев охнуть, я сидела на мягком диване, все еще не сводя глаз с Джеймса.

— Нам будет здесь намного лучше, чем на кухне. Как думаешь, Кристина?

— Да, скорее всего. Здесь уютно и тепло, — улыбнувшись ему, я опустила глаза в пол, — ты так быстро двигаешься! Впечатлил!

— Ничего такого. Это обычно для меня. И ты теперь сможешь мною пользоваться, как хочешь, — смешок пронесся по кабинету, застревая в моих ушах.

— Я буду, ты не думай. Раз предлагают, почему бы и нет! — засмеявшись вслед за ним, легкость накрыла все мое тело и разум.

— Мне нужно позвонить отцу. Он, наверное, волнуется. Я пропала почти на два дня.

— Все хорошо. Я предупредил его. Не переживай. Он не будет изводиться.

— И что ты ему сказал?

— Ты у меня. С тобой все в порядке. И волноваться не о чем.

— Спасибо.

— Я забочусь о тебе, Кристина.

— Да.

Мы сидели напротив друг друга, не сводя глаз, и я точно была уверена, что в этот момент для него и меня больше ничего и никого не существовало.

— Я подготовил тебе сюрприз, — он поднялся и задержал на мне взгляд. Джеймс достал небольшой свитой бумаги. Я догадалась. Это был он — многолетние поиски и труд, принадлежащий только миру вампиров. Встав, я приоткрыла рот с удивлением.

— Ты его уже забрал? Отец и вправду его перевел?

— Забрал. Но, профессор не все успел перевести. И это уже не так важно.

Он подал мне манускрипт и замер.

— Почему не важно? Что случилось, Джеймс? — я даже не знала, что сказать на такое, и решила просто выслушать его.

— Я думал, что когда найду его и прочту, все изменится и я приобрету ту силу, которой нет ни у одного вампира. Но, теперь у меня сомнения.

— Сомнения?

— Мне не было что терять.

— Ясно, — настроение мгновенно начало пропадать.

Я не могла поверить, что я ему так не важна.

— Теперь, мне есть кого терять, Кристина. И я, возможно, впервые за всю свою жизнь, боюсь, — его голос стал намного тише, сливаясь с тишиной и потрескиванием дров в камине.

— Ты боишься? Но, почему, Джеймс? Неужели…, - я даже недоговорила, заметив его взгляд, полон боли и волнения. Такое лицо я видела лишь один единственный раз, когда меня почти убили в том переулке вслед за Мариной.

— Ты. Ты моя слабость. Ты пробудила во мне те чувства, которых, я думал, не существует, которых не может чувствовать вампир без души, — оказавшись на коленях перед сидящей девушкой, он полностью отдался ей, не только телом, но и переживаниями, самыми сокровенными мыслями, показывая свою уязвимость.

— Я знаю, Джеймс, — я почти чувствовала, как слезы вот начнут капать из глаз. Ком застрявший в горле не давал мне не говорить, не дышать. Чтобы совсем не показаться ему плаксивой и глупой, я сделала одну правильную вещь — обняла его. Обняла крепко, не удержавшись, всхлипнув, и чтобы замести следы, прошептала его любимые слова — Я люблю тебя, Джеймс Реенсон. Не было сомнений, что именно я получу в ответ. Мир снова перестал существовать, растворяя мою реальность в переизбытке чувств, поцелуях, сильных объятиях и моем дыхании. Это было, то, что нужно в этот момент.