Евгения Федорова - Чувство времени (СИ)

— И не буду, — буркнул я, капитулируя. — Но по-прежнему не знаю, что тебе сказать. Мы не узнаем правды, пока не поговорим с другими магами.

— Ты читал трактат «О природе полета дракона»? — вопрос показался мне неожиданным, но я ответил:

— Да, натыкался. Заунывный труд Селития из Феранерса, хотя это конечно мне ни о чем не говорит.

Всегда приятно отвечать на подобные вопросы утвердительно, но Мастер, видно, решил испортить момент.

— Ты много читаешь, но мало знаешь. Если бы ты не отгораживался от Мрака, то понимал бы простые вещи, которые я уже устал тебе разъяснять.

— Что на этот раз тебе не по нраву? — покорно уточнил я. — В труде «О природе полета дракона» занимательно описаны соотношения между длинной крыла, его шириной и весом дракона. Измышления на тему силы и ловкости, какие-то повадки на охоте. Придумка, не более.

— И ты решил, что книга написана каким-то глупым мечтателем?

— Я не увидел в ней ничего, что могло бы выдать знания. Ну, хотя бы вот: «Умение подчинять себе разум живых существ дает дракону преимущество в охоте. Пролетая над жертвой, он вырывает ее волю и всякое желание бежать или сопротивляться», — процитировал я.

— Отменная память, — похвалил Мастер. — Сколько еще всего плещется в твоей бестолковой голове? Пора уже научиться выбирать необходимое.

— О, а может быть утверждение о невидимости дракона является правдой? Такое мог написать только человек, ничего не понимающий в этом деле!

— Но ведь это так, — обескураживающе ласково сообщил Мастер.

— Никогда такого не замечал, — озадачился я.

— А теперь вспомни то далекое время, когда мы прошли перевал Илень. Ты увидел тогда впервые дракона, и увидел ты его только тогда, когда он тебе позволил.

— Тогда я просто уже был не в состоянии что-то замечать, — буркнул я.

— Ну-ну, — маг покачал головой, — тебя не переубедишь.

— У них много уловок, верно? — осторожно спросил я.

— Ты должен, просто обязан это знать, — Мастер казался расстроенным. — На что они способны на самом деле. Неужели никогда Мрак не давал тебе истинных знаний?

— Было, — нехотя ответил я. — Однажды. Это спасло мне жизнь.

Мастер не стал уточнять, потому что это было личное, так он считал.

— Я затеял этот разговор, конечно, не для того, чтобы тебя разочаровать. У того трактата есть одна особенность: то, что ты смог прочесть, это лишь малая его часть.

— Этот Селитий был магом? — уточнил я. Признаться, за эти годы я так и не осилил хроники Рене, которые она писала ежедневно. Когда-то я был уверен, что только выдастся мгновение, и я возьмусь за них всерьез, но когда осознал масштаб бедствия, когда прочел один из дневников и понял, что ее мысли постоянно перескакивают от одного к другому, отчаялся отыскать там то, что мне было необходимо. Она писала о погоде, о том, что съела на завтрак и о том, какие пирожные испек для нее пекарь; о том, какой цветок распустился, и что ей сказали. Но мне были нужны истории магов в первую очередь, факты их жизней, слова, события. Так и вышло, что по сей день я не знал имен тех, кто пришли вместе с Северным в мир, где рухнуло в недра земли Святовяще. Я не знал тех, кто был рожден и тех, кто умер от прикосновений фантомов. На моей памяти остался лишь Дон, и я трепетно хранил воспоминания об этом рыжем гиганте с неопрятной бородой.

— А я не знаю, — сообщил мне неожиданно Мастер. — Никто, даже Северный, не ответит тебе на вопрос, сколько миров на самом деле мы прошли. Думаю, мир Северного был отнюдь не первым.

— Это страшно, — прошептал я.

— Вернемся к драконам, — помолчав, заговорил Мастер снова. — Кое-какие высказывания на счет порождения потомства, описанные Селитием, дают нам пищу для размышлений. Разделяя сознание со своим Смотрящим, драконы живут и копят знания, и когда источник переполняется, они обрывают связи ради того, чтобы соединить свои собственные разумы и выделить то, что стало лишним. Это и рождает новую жизнь — избыток.

Мастер сделал паузу, будто давая мне возможность сделать собственные выводы, но я по-прежнему не понимал, к чему он все это затеял.

— Дракон Тюдора сейчас походит на больную клетку в их мозгу, — зловеще сказал Мастер. — Нам нужно было приложить все свои силы, чтобы уничтожить ее, а вместо этого я затащил тебя на борт галеона и увез далеко от того места, где ты был нужен. И, что самое ужасное, я понял это совсем недавно.

Я молчал. Никто не знал, что в скором времени будет порожден новый дракон, хотя я мог бы и догадаться, если бы знал, что искать. Каридар отчетливо намекнула меня на то, что должно произойти. «Когда они поймут», — сказала она. А объяснять будет она сама. И, даже если бы у меня появились на счет этого какие-то догадки, я и подумать не мог, что у смотрящего не будет возможности подать собственный голос, когда придет время. Маг был прав: я оказался невежественным дураком, но и он, знающий и понимающий, постоянно являющий мне свое превосходство во всем, не предвидел и не предотвратил.

У меня защемило сердце, я со вздохом прикрыл глаза, ощущая уже состоявшуюся утрату. Эстолла качалась на едва ощутимой волне, Мархар где-то на берегу продавал мою шкуру, Марика спала рядом, тихо посапывая. Я вслушивался в ее дыхание и пытался ни о чем не думать.

— Спишь? — спросил Мастер.

— Выжидаю, когда это уляжется, — неопределенно сказал я.

— Фантом сказал наедине что-то важное?

— Только частности. Он помог мне ощутить, что произошло, и кто он таков.

— Твой друг? — невесело предложил Мастер.

— Именно, Мас, хотя он считает себя другим. Но, видят Высшие, мне придется убить его, если мы не решим эту проблему!

— Сейчас вы оба погнались за призраком, Демиан. Сердце водяного змея, которое исцеляет душу и тело, даруя целостность! Смахивает на сказочку.

— Так почему ты не возразил? — удивился я.

— Потому что путь летнего течения короче, чем большое кольцо Тарадоса. Потому что я очень, очень хочу сойти на причал в Широкой бухте и обнаружить, что я просто чего-то не понимаю. Хочу увидеть Северного и других. Драконьи кости! Если Каридар достигнет успеха… Что она сделает с Ночным? — в этом последнем вопросе было столько тоски и отчаяния, что я со вздохом поднялся и сел рядом с Мастером плечо к плечу.

— Ты живешь день за днем без Ночного и не умираешь, — тихо напомнил я. — Просто не думай об этом, оставь то, что осталось от оборванных связей, перестань прикасаться к ним.

Он ничего не ответил, и так мы сидели молча, пока тишину не разрушили уверенные приказы. Капитан Эстоллы вернулся.

Теперь на корабле было и вовсе не протолкнуться. Шестеро эрвинов поднялось на борт, поглядывая на нас с напряженным недоверием. Более всего меня удивило то, что с нами отправилась Шаоша и еще больше я опешил от заявления, что нырять за сердцем будет она. Похоже, ей нужно было подтвердить положение лучшей ныряльщицы Лалы. Мархар сказал, она вызвалась сама и особенно не задумывалась, как только старейшина одобрил сделку. На вопрос, какую же все-таки цену запросили эрвины, фантом насмешливо взглянул на меня.