Евгения Федорова - Чувство времени (СИ)

Ветер притих, снег повалил еще гуще и, когда моя лошадь вылетела галопом из-за поворота, я с трудом успел разглядеть тонкую, словно нить, веревку из выбеленного конского волоса, натянутую поперек дороги на уровни груди всадника. Только рассчитана веревка была на лошадь нормального роста, какие обычно встречались на равнинах, а не на такого карлика, как мой конек. Потому я лишь нагнул голову, проскальзывая под веревкой, и, тронув ее пальцами, заставил разбежаться в разные стороны огненные сполохи. В следующее мгновение среди снежных белых кустов вспыхнули три огненных факела, дикие, уже нечеловеческие крики заметались между деревьями. Двое грабителей слева и один справа попадали в снег, пытаясь затушить жарко пылающую одежду, но магический огонь невозможно было сбить.

— Погорячился, — я стал разворачивать Лютика.

— А ты видел разграбленные караваны? — остановил меня жестом Мастер и пустил Фарта мелкой рысью. — Забудь о нелюдях. Порубленные топорами, изуродованные, раздетые трупы, изнасилованные и задушенные женщины — вот, что на самом деле они умеют. Сожженные или проданные в рабство дети? Нет, Демиан, никто не готов жалеть нелюдей.

— Так это же не они…

— Такие, как они, — не терпящим сомнений голосом отрезал маг и, уходя от скользкого разговора, поднял коня в галоп. Я последовал за ним, размышляя о том, что уже пора бы свернуть в какую-нибудь деревушку, где есть харчевня, чтобы хорошенько подкрепиться. Запасы на три дня, это неплохо. И не важно, что путь туда и обратно должен у нас занять всего лишь пару дней с ночевкой или и вовсе может окончится за сутки, если мы сразу найдем то, что ищем. Тем не менее, едешь на один, возьми на три — так спокойнее. И не стесняй себя, если можно поесть и отдохнуть в тепле.

Достав из-под плаща флягу с крепленым сидром, я прикрикнул на Мастера и, перейдя на шаг, сделал пару глотков. Маг, старавшийся, судя по всему, оставить как можно дальше от себя тот злополучный мост и три сожженных тела, все же придержал коня и пристроился рядом. Взял из моих рук флягу.

— Мы сейчас свернем вправо, — сказал я, глядя вдоль дороги. — Как только будет указатель на Влав.

— Нам туда не надо, — запротестовал Мастер.

— Не надо, но в миле от тракта в сторону Влав есть постоялый двор и небольшое поселение с каким-то приятным названием… не помню, как называется. Там можно выпить пива, согреться и перекусить. Для нас час времени погоды не сделает.

— Это не час — заехать в деревню, поесть и вернуться на тракт.

— Ну, два, — принимая обратно флягу, согласился я. — Но меня это не волнует, пришло время обеда, и нет смысла куда-то торопиться. Мы все равно не знаем, что увидим впереди, так что я хочу увидеть это с полным желудком и в хорошем настроении.

Мастер приглушенно что-то проворчал, но когда мы завидели поворот на Влав с высоким столбом-указателем, повернул безропотно следом. Человек дракона может много дней не есть, он может не спать и не мыться, но зачем уподобляться блохастому зверю?

Здесь тракт был удивительно ухоженным, по краям дороги глубокие канавы не давали дороге скапливать воду, а мелко раскрошенная порода, привезенная от гор, делала ее чистой. Снег с нее почти стаял.

Это была единственная дорога на Влав, потому за ней так хорошо следили. Правда, густой сосновый лес подступал к самым канавам, и между заснеженными стволами было совершенно не разглядеть засады, но где нынче безопасно? Даже посреди чистого поля легче легкого соорудить ночью схрон, вырыв неглубокие впадины и накрыв их обратно снятым дерном. Такую ловушку и с четырех шагов не разглядишь…

Но вот между деревьями показался просвет. Дорога повернула, и перед нами вырос массивный забор из высоких, отточенных по верху бревен. Раньше мне казалось, люди здесь боятся диких зверей, от того стараются всякое поселение свое огородить стеной покрепче и повыше. Потом я нашел среди местных книг историю древней религии, в которой говорилось, что всякая дверь перед мертвыми должна быть заперта, всякий забор должен быть глухим и без щелей, чтобы чужие души, которые бродят вокруг и днем и ночью, не просочились и не причинили вреда.

У широких, пригодных для въезда самой большой телеги, ворот, пританцовывал от холода стражник с копьем. Был это парнишка лет семнадцати, одетый в пухлый, набитый пухом жилет поверх кожаной куртки.

Я уже собирался обратиться к нему, чтобы открывал ворота, когда конь Мастера внезапно испуганно захрапел и пошел боком, притершись плечом к Лютику. Откуда-то сбоку донесся короткий детский вскрик.

— Демиан! — Мастер цепко схватил меня за плечо, но я видел и так два гигантских серых вихря, поднявшихся над лесом. Жеребец Мастера испуганно затанцевал, не слушая повода, и не вовремя развернулся. Налетевший порыв ветра сбил его с ног, завалил на землю и проволок несколько шагов по снегу. Маг за секунду до падения отпрыгнул в сторону и, припав на одно колено, выставил перед собой раскрытую ладонь.

А вот мой приземистый Лютик устоял. Направив морду в сторону источника ветра, он прижал уши, опустил голову и подался вперед, упорно, словно тягловое животное. Я тоже не терял времени даром и, нащупав тонкие нити потоков, сдавил их, усмиряя бесчинство.

— Сядь, я буду говорить с тобой! — крикнул я, глядя, как опадают снежные смерчи. С громким скрежетом рухнула вырванная диким порывом урагана сосна, сбросившая с веток оставшийся снег.

С секунду ничего не происходило, а потом под нестройный вопль людей, столпившихся за нашими спинами, чтобы поглазеть, из серой мглы вырвался дракон. Огромные, кожистые крылья развернулись, гася движение и, взрывая ухоженный тракт, перед нами осел гигантский ящер.

Я соскочил со своего бесстрашного конька, изрезанного кусочками льда, будто мелкой бритвой, и быстро пошел вперед, снимая с плеча арбалет.

— Демиан, — предостерегающе позвал Мастер, поднимаясь, наконец, на ноги.

— Ты, — крикнул я, оказавшись у самых лап дракона. Тот изогнул голову и наклонился, чтобы видеть меня. Со стороны это походило на поклон, но на самом деле таковым не являлось. — Ты бросила своего человека!

— Мне больше не нужен человек, — пророкотал дракон. Мастер держался в стороне, понимая, что приближаться не стоит. Если древний решит напасть, мы можем оказаться похороненными под его телом заживо. — Я — великое порождение ветра, не хочу больше иметь дело с людьми. Мне не нужны ни друзья, ни враги, ни рабы. Я пришла из вечной пустоты, где сожрала целый мир, из ничто, в котором есть все, я бессмертна и сильна! Отныне я свободна от вас, человечки, я не хочу больше быть причастной к вашим делам, ибо у меня свой путь.

— Ты была единым целым со своим человеком, — негромко напомнил я. — Что же случилось, что ты вырвала часть своей души?