Евгения Федорова - Чувство времени (СИ)

— Минул шестой день, как мы здесь. Ты так долго спал, я боялась, ты вовсе не проснешься. Дори Мастер довел корабль и выкинул его на берег, оставил нас на борту и уехал с этими чародеями. Потом прибыло много стражи, повозок и рабов, они взяли с корабля все, что можно было увезти. И взяли тебя. Меня не хотели брать, но я не отставала, сказала, что если ты очнешься, а меня не будет рядом, то ты разгневаешься. Что ты без меня не обходишься. Они… так пренебрежительно смотрели на меня.

Эти женщины, они приходят каждый день и растирают твое тело, чтобы мышцы не теряли силу. Они заставляли меня уходить, но я все равно наблюдала… чтобы они не сделали ничего дурного.

Я едва сдержал улыбку, не зная, дать ей подзатыльник или поблагодарить, а девушка продолжала:

— Две ночи назад сожгли Бегущую. Она была похожа на пылающего оленя, охваченного искрами. Если подняться на верхнюю террасу женского дома, весь порт отлично виден. Бегущая прогорела еще до рассвета, обрушилась в воду головнями и затянула весь Велинерц дымом.

— Девочка, не печалься, — прервав затягивающееся молчание, сказал я мягко, — ты же помнишь придания. Если погибнет большая часть команды, корабль надобно придать огню, иначе он наполнится мертвыми душами.

— Это же детские сказки! — возразила Марика. Краска медленно сходила с ее лица, и я заметил, что она здорово загорела. Ее волосы немного отросли и едва заметно вились, да и одета она была в длинную тунику, перехваченную под грудью тонким пояском. На голых ногах были сандалии с украшенными жемчужинками ремешками.

Мучимый жаждой, я приподнялся, взял одну из бутылей из темного стекла и принялся ножом счищать с горлышка воск.

— Сказки или нет, кто знает? — сказал я задумчиво. — Древние не просто так совершали обычаи, они руководствовались веками мудрости своих предков.

Я справился с бутылью и понюхал — легкое игристое вино из ягод было как раз кстати, и я налил его в один из хрустальных бокалов, любуясь тем, как с шипением пузырьки устремились к поверхности. — Зато теперь, если дать волю фантазии, — сказал я и сделал большой глоток, — можно представить, что погибшим морякам в ином мире будет на чем вновь ходить по волнам. Теперь им нет нужды скитаться, ища острова-пристанища.

Мы помолчали, я подлил себе еще, чувствуя, как легкое опьянение коснулось разума. Я съел несколько кусков холодного мяса с блюда, а потом, внезапно вспомнив, спросил:

— Марика, а где Мастер? Я бы хотел поговорить с ним о наших дальнейших планах.

— Он с женщиной… тоже, — девушка запнулась. — Все время с ней и не хочет уделять мне время. Она околдовала его, Демиан, она ублажает его…

— Марика? — позвал я насмешливо. — Что удивляет тебя? То, что Мастер — мужчина?

Я видела, как на ее щеках вновь расцветает румянец.

— То, что он маг и смотрящий Ночного дракона не делает его равнодушным или никчемным.

— Но ведь маги не могут иметь детей, — тихо сказал девушка. — Или это снова домыслы?

— Не могут, — согласился я, дивясь тому, какие подробности широко известны даже детям в Инуаре. — Но не потому, что с ними что-то не так. Дракон никогда не позволит своему смотрящему потерять целостность. Зачать — значит разделиться, а дракон не станет делить своего человека ни с кем. И, тем не менее, ничто человеческое нам не чуждо. Ты же сама сказала, что если маг пожелает, он может взять любую. И в этом есть правда.

— Ну, послушайте же меня! — с отчаянием выкрикнула Марика. — Когда дори встретился с чародеями Тура, он был зол и, как говорят в порту, разнес половину опоясывающей стены вместе с воротами! А она в три человеческих роста высотой! То, что ему предлагают здесь — не любовь!

У меня было достаточно времени, чтобы осмотреться! Вокруг полно стражи, и они могут часами стоять на одном месте и не шелохнуться! Стоять посреди двора на самом солнце! Я видела много стражи и служанок, они постоянно вьются вокруг нас, подносят и уносят еду, масла, зажигают курения, метут и моют полы, меняют пологи. Но я не видела ни одного ученика этой школы!

И еще! Я пошла к дори Мастеру, хотела узнать, может ли он сделать что-то, чтобы ты очнулся, помочь… Но он возлежал с женщиной и не удостоил меня даже взглядом. Демиан, он как будто не слышал! Шесть дней он услаждает свои желания, да он умрет от истощения, если не встанет с ложа!

Я тихо засмеялся, не в силах сдержаться. Ее смятение было столь очаровательно и наивно. Да, пока она не может понять, как двое могут наслаждаться друг другом, да хоть и бесконечно! Как в объятиях они ищут счастье, отдых и единение.

На секунду мои мысли смешались, я снова увидел служанок в кровати, их кожу оттенял синий шелк, а золотые стрелки будто святились, маня вернуться.

— Когда мы были на Бегущей, ты говорил, — едко сказал Марика, глядя на меня с вызовом, — что в мире творится страшное. Что нам нужно вернуться на материк как можно скорее. И что же? Вы будете тратить свое время на шлюх и выпивку, придаваясь увеселению и блудливой похоти? Мастер мог бы уже снарядить корабль к этому времени! Он мог бы хотя бы попытаться найти судно, идущее к Западному Архипелагу! Если все морские дороги перекрыты змеями, мы могли бы вернуться окольными путями, пользуясь окрепшей силой Тарадоса.

— Я смотрю, ты преуспела в познаниях относительно моря, — проворчал я, думая, что еще немного, и эта девчонка и вовсе перейдет все границы. Нет, она определенно уже ничего не боялась.

— Я была в тавернах Велинерца, — с жаром продолжала Марика, — говорила с моряками и торговцами. Все они уверяют: путем Летнего течения не пойдет ни одно судно, но на Архипелаг идут торговые суда.

— И дори Мастер не стал тебя слушать, — задумчиво предположил я. — Хотя все это ты говорила ему.

— Говорила! — с вызовом откликнулась Марика.

— Ты права, девочка, — я залпом допил игристое вино. — Пора подвести итоги и тронуться в обратный путь. Можно ли подыскать мне…

Прежде, чем я закончил, она вскочила и подняла с одного из кресел, заслоненного столом, ворох одежды.

— Здесь все носят платья и юбки, заматываясь в них, как гусеницы, даже мужчины, — сказал она с радостью. — Чтобы летний зной не причинял такого неудобства, но я подумала — тебя это оскорбит и попросила местных швей сделать более привычную одежду.

Я расправил брюки из серого хлопка с вертикальными узорами, прошитыми серебряной и серой лентой, и рубаху со свободными рукавами, которые должны были свисать до самой земли. Подхватив нож, я без колебаний отрезал их у самого шва. Завидев, что я развязываю пояс халата, Марика отвернулась, ее прямая спина и напряженная поза меня позабавили.

«Чего она может увидеть такого? — подумал я, торопливо одеваясь. — Не думаю, что она ни разу не укладывала пьяного Баста в постель».