Анастасия Сычёва - Час перед рассветом

Большая комната с каменным полом и высокими стрельчатыми окнами. Одно из них распахнуто, рядом стоит столик с разложенным на нем игровым полем, чем-то похожим на шахматное. Отличие заключается в том, что фигур на доске всего две и перемещаются они в соответствии с незнакомыми нам правилами. За столом, друг напротив друга, сидят двое, и их положение условно делит комнату на две части. Молодой человек улыбается женщине напротив. У него открытая мальчишеская улыбка до ушей, сияющее лицо, а сам он словно бы излучает тепло. Вот только синие глаза не вяжутся с его обликом — в них слишком много мудрости для столь юношеского возраста. В той половине комнаты, которую он занимает, будто царит лето — прямо по стенам вьется дикий виноград, воздух здесь теплее, и эта часть помещения кажется освещенной солнцем.

Женщина выглядит полной противоположностью своему визави. Она взрослее, угрюмее, в ее облике нет и капли той жизнерадостности, которая исходит от ее партнера. Наоборот, вокруг нее будто сгустилась тьма. Виноград за ее спиной засох так, что на стенах повисли черные мертвые плети, а солнечные лучи не попадают в комнату.

Их родство выдают лишь выразительные глаза. Нет, не цветом, они у нее черные. Как и юноша, женщина выглядит значительно старше из-за по-настоящему старых глаз.

Некоторое время странная пара наблюдала за фигурами на доске, которые двигались сами по себе, без участия игроков. Когда они наконец-то остановились, оба некоторое время еще задумчиво смотрели на них, а потом юноша вдруг рассмеялся и весело сказал:

— Поздравляю, сестра! Ты победила!

Женщина безразлично кивнула, на ее лице не отразилось никаких эмоций. Молодого человека, привычного к ее хладнокровию, это не смутило, и он так же весело объявил:

— Я теперь должен тебе желание. Чего бы ты хотела?

Его собеседница впервые за все время подняла голову и устремила на него взгляд бездонных черных глаз, в которых не было ни капли тепла, а одно только невозмутимое спокойствие. Но юношу это не удивило, и он продолжал доброжелательно смотреть на нее. После затянувшегося молчания женщина наконец сказала:

— В данный момент — ничего. Но, вероятнее всего, потом я напомню тебе об этом.

Он не удивился и не стал спорить, а лишь кивнул:

— Подойдет! Даю тебе свое слово, Хель, исполнить любую твою просьбу, когда ты попросишь о чем-то.

Воздух в комнате заискрился, когда бог света дал обещание, и Хель удовлетворенно кивнула. Слово бога нерушимо, Луг теперь будет обязан сдержать его в любом случае. Она пока не знала, какое ее желание мог бы исполнить брат, и не знала, когда ей могло бы что-нибудь от него понадобиться. Но боги живут очень долго, и наверняка когда-нибудь еще возникнет ситуация и ей будет нужна помощь брата. Боги достаточно неохотно помогают друг другу, а слово Луга гарантирует, что он окажет услугу по ее первому требованию. Хель поднялась, собираясь уходить, а ее брат удивленно спросил:

— Ты куда? Может, еще партию?

Хель отрицательно качнула головой:

— Нет, брат. Я должна встретиться с Вер. Думаю, ей есть что мне сказать.

Луг лишь сокрушенно развел руками. Он не слишком понимал, какие дела могли быть у богини смерти с богиней-провидицей, но говорить ничего не стал. Без лишних слов сестра покинула комнату. Ее длинный черный плащ тихо прошелестел по полу. С уходом Хель лето охватило всю комнату, и даже мертвые растения вновь зазеленели от энергии, которая исходила от Луга. Бог света лишь махнул рукой, развеивая и фигуры на доске, и саму доску, а затем пропал из комнаты.

Ормонд встретил наш отряд проливным дождем. Последние несколько дней мы провели в лесу, где раскидистые кроны елей и лиственниц защищали нас от холодных струй, хотя сырость вокруг настроения не улучшала. Оставшиеся до города пятьдесят метров мы преодолевали по открытой местности и успели вымокнуть практически насквозь. Под копытами лошадей влажно чавкала грязь, низко надвинутые капюшоны сводили видимость практически к нулю. Впрочем, мне было легче, чем остальным: я использовала на своей одежде несложное магическое плетение водонепроницаемости, и дождь почти не причинял мне неудобств. Но были и минусы — именно потому, что холод и влага не отвлекали, всю дорогу мной владели мысли о том, что предстояло сделать, и от них было не отделаться. Осознание того, что на меня внезапно легла ответственность за целую страну, невероятно тяжелым грузом давило на плечи. Мне было страшно, как я ни пыталась бороться с этим чувством. Слишком многое сейчас зависело не от меня самой, а от моей удачи, на карту была поставлена судьба целого государства. И я продолжала бесконечно прокручивать в уме возможные варианты развития событий, переходя к все более и более невероятным, так что почти не обращала внимания на дорогу.

Как было запланировано, мы подъехали к задним воротам города. Они были заперты, и еще полчаса мы простояли перед ними — усталые нервные стражники сначала приняли нас за вампирских шпионов и угрожали расстрелять с крепостных стен, затем у маршала Оффали лопнуло терпение, он выехал вперед и громоподобным, хорошо узнаваемым голосом потребовал начальство. За воротами произошел некоторый переполох, и кто-то побежал докладывать о нашем прибытии коменданту крепости Линнару. Мы терпеливо ждали — комендант был человеком доверенным, и ему было известно о нашем плане и о нашем приезде. Наконец явился Линнар, выглянул в окошко, опознал маршала, и нас наконец-то впустили. С ходу он сообщил, где находится его дом, и наш отряд в двадцать всадников помчался по мощенной булыжником улице. Она была почти совсем пустой — дождь разогнал всех местных по домам. А ведь сейчас стояла не осень, а самое начало лета!

Ормонд был даже не совсем городом, а скорее большой крепостью. Мы очень быстро добрались до центральной площади и подъехали к ратуше. Спешились, несколько человек из наших отправились узнавать о размещении на постой и конюшне. Кто-то забрал у меня поводья. Маршал Оффали прошел прямиком в дом, за ним следовали я и еще трое, которые были посвящены в мою задумку, здесь же нас нагнал Линнар. На первом этаже, как в любой канцелярии, толпились люди, а на втором этаже располагалась квартира коменданта, куда мы и направились. Линнар толкнул одну из дверей и пропустил маршала вперед, сам он зашел следующим, сразу за ним — я и только потом оставшаяся часть нашей процессии. Там оказался кабинет с горящим камином, при виде которого я блаженно прикрыла глаза. Впрочем, это не помешало мне первым делом накинуть на комнату полог тишины, чтобы нас никто не мог подслушать. Моим спутникам статус не позволил с порога броситься к огню, но они все постарались расположиться поближе к камину, так что там образовалось небольшое столпотворение. Линнар закрыл дверь, вытянулся в струнку перед маршалом и отрекомендовался: