Инна Живетьева - Черные пески

Мятежник окинул двор взглядом, сощурился на солнце

– Иди, – велел Георгий.

– А куда мне теперь торопиться? Я свое дело сделал. – Князь Крох посмотрел на Эдвина, спросил насмешливо: – Ну и что дальше, король? Утрешься карахаром?

Эдвин жестом поторопил конвой, и капитан приподнял шпагу.

Крох оглянулся – и бросился на адъютанта, широко расставив руки, словно хотел обнять его. Острие шпаги вошло в живот раньше, чем Георгий успел отдернуть руку.

– Лекаря! Живо!

Кровь толчками била из-под пальцев мятежника.

– До Турлина дотянет? – спросил король у спешно приведенного лекаря.

– Нет уж, загнусь по дороге, – пообещал Крох. Дернулся, вырываясь, но ему развели руки, прижали к земле.

– Доживет, мой король. Рана неглубокая.

Роддарский гонец уехал, как только войска Иллара пересекли границу Миллреда. Темка смотрел издалека, из лекарского обоза, как тот прощался с королем. Они успели в назначенный срок, но простит ли владетель погибших женщин Минвенда? Страха уже не было, осталась неимоверная, до тошноты, усталость. Хотелось закрыть глаза и чтобы все оставили в покое – отец с его заботой, Марк с молчаливым сочувствием, Шурка с навязчивой преданностью. Ничего этого не нужно сейчас Темке.

Королевская армия возвращалась к горам. Неспешно, давая солдатом отдохнуть после изматывающего марша и тяжелого боя, равняясь на медленно катившиеся телеги с ранеными. Ее нетрудно было догнать, и когда появился роддарец, все тот же, Темка не удивился. Он велел Шурке подать коня, скрипя зубами от боли в ноге влез в седло и подъехал к королю одновременно с гонцом. Эдвин глянул на порученца, но отгонять не стал. Развернул свиток, прочел, сначала про себя, потом громко, чтобы услышали многие:

– «Ценой за погибших жителей Минвенда и окрестных деревень стала жизнь троих заложников: барона Ивона Дакка, ненаследного барона Ромека Коля, барона Ольгия Мака».

Осталось четверо.

В таком огромном доме что десять, что четверо, нет большой разницы, но все равно казалось – стало пусто. Оставшиеся обитатели избегали друг друга, и только князь Селл пунктуально являлся в столовую.

Митька поправил перед зеркалом воротник, выпущенный поверх камзола, еще раз придирчиво осмотрел себя и спустился к обеду – впервые за эти дни.

Мартин кивнул приветливо.

– Добрый день, Эмитрий. Вы взяли себя в руки, я рад этому. Не хотелось бы, чтобы вы последовали примеру барона Визта.

Барон запил после первой казни. Четыре дня назад, когда под ногами хлюпала весенняя грязь и вызванные заложники шли, оскальзываясь, к стене, Визт, опухший с похмелья, вел себя просто непотребно: ругался, оскорбляя и владетеля Роддарского, и илларского короля, задирал солдат. Особенно барона возмущало то, что илларцев будут расстреливать на еще не убранной после празднеств площади. Он сквернословил даже над мертвыми.

Селл отпустил слуг и, когда остались в столовой вдвоем, сказал:

– Княжич Дин, я должен был спросить раньше. Сразу, как узнали, что владетель и ваш… – князь пожевал губами, подбирая слово, – знакомый Хранитель – одно и то же лицо. Осознаете ли вы, что должны быть осторожны?

– Да.

– Вы зачастили к нему с тех пор, как начались казни.

– Да. Я приглашен к нему и сегодня. В чем вы подозреваете меня, князь?

– Ни в чем. Ты не настолько глуп.

Митька хмыкнул: спасибо и на этом.

– Но, прошу, осторожнее. Ты намного ближе к владетелю, чем может позволить себе заложник.

– Я понимаю, князь.

Обед закончился в молчании.

День то вяло тащился, то двигался рывком. Митька слонялся по коридорам, слушая пьяные крики барона Визта. Заглянул в оружейку, но увидел там барона Водима Сегора, тот покалеченной правой рукой пытался удержать меч. Пробовал читать, но вникнуть не удавалось, приходилось снова и снова возвращаться к началу страницы. Поднимался на восточную башню и долго стоял под влажным, пахнущим весной ветром. Митька никак не мог соединить для себя двух людей: мудрого, любопытного Курама и расчетливого, циничного владетеля и потому нервничал перед каждой встречей.

Сегодня к тому же мучило предчувствие. Там, в прошлом, окончилась ваддарская война, и видения приходили мирные: возвращение домой; Ильт, задержавшийся в Динхэле, чтобы помочь побратиму с похоронами отца – Дин-старший так и не оправился после болезни; Динхэл, по истечении положенного времени освобожденный от траурных лент; немного скучные, но такие желанные после сражений будни. За этим спокойствием все явственнее чудилось приближение несчастья. Митька подозревал, что он уже близок к разгадке, и это пугало. Брислав вовсе не похож был на подлеца. Что же он сделал, чего не выдержал его покровитель? Сейчас Митька уже жалел, что увидел так много и успел привязаться к старшему брату прапрадеда нынешнего княжича Дина.

…Северо-западный ветер Торрен, приносящий первые холода, трепал поднятый над замком штандарт. «Так его, сорви к шакалу, – думал Брис, задыхаясь от ярости. – Разорви на клочки!» За спиной переговаривались чужие солдаты, хотелось обернуться и крикнуть: «Заткнитесь!» Но это вряд ли бы понравилось коннетаблю Дромару, и Брис сдерживался, стискивал зубы до скрипа. Он покосился на невозмутимое лицо князя Беслея. Нет, не поднимет он из-за Динхэла войска. Не стоит и просить.

– Хороший замок, – одобрительно сказал Дромар.

Отсюда, с холма, была видна стена с главными воротами и две башни. Над той, что выше, полоскался в закатном небе штандарт с леммингом. Шакалий род! Чтоб любой кусок поперек горла вставал Павлию Чадеку! Не простил князь, что обошел его Брис в королевских милостях. И за тот замок, что взял князь Чадек, а добыча досталась отряду княжича Дина, – не простил. А кто виноват, если Павлий – дурак непрактичный? Сам же и виноват, что вернулся после войны со вшой в котомке. Давился от обиды, на соседей глядя: род Орла добро свое только преумножил, вон даже замок прикупил меньшому княжичу. И выгадал, шакалий сын, момент! Мать с братишкой выехали в Динхэл-младший, взяв с собой хорошую охрану и тем ополовинив гарнизон. Сам Брис отправился перехватить коннетабля Дромара, чтобы напомнить о себе всесильному князю, поддержкой заручиться. Беслей с небольшим отрядом ехал к границе Миллреда и в Динхэле задерживаться не собирался.

Выждал Чадек и захватил родовой замок Динов. Захватил! Брису волком хотелось выть: побратим любезный сам ворота открыл, впустил гостя. Дурак, мальчишка! Взгрел бы, да наверняка такую цену платит Ильт за собственную глупость, с какой братская оплеуха не сравнится. От этого тоже выть хочется: держись, братишка!

– Такой штурмовать дорого встанет. А как просто его взяли, да, князь?

– Ильтарий Торн всегда отличался излишним… добродушием, – выдавил Брис.