Инна Живетьева - Орлиная гора

– Завтра открытый Совет.

Завтра…

Митька видел, как это обычно бывает. В Малый тронный зал пускали только геральдические роды и по разрешению короля и членов Совета. Иногда там было многолюдно, но чаще собирались только приближенные ко двору князья. Справа от трона вешали пять штандартов, перевитых золотыми лентами, ставили тяжелые кресла с высокими спинками. В Совет входили все князья золотых родов, их присутствие в Тронном зале обязательно.

Но завтра два кресла останутся пустыми.

– Уже?!

– Да. Прости, что заставляю проходить через это, – король подошел так близко, что Митька мог разглядеть чеканный рисунок на его пуговицах; вскинуть голову и взглянуть Эдвину в лицо княжич не решался. – Но иначе нельзя. Ты уже служил, ты наследник.

– Да, – Митька все-таки поднял глаза. – А завтра буду стоять в Малом тронном зале в мундире без аксельбантов и галунов.

Эдвин наклонился, тронул ладонью его лоб. В глазах короля выросла неподдельная тревога:

– Ты болен?!

Митька действительно чувствовал себя паршиво. Все время сохли губы, и стук сердца гулко отдавался в ушах.

– Все в порядке, ваше величество.

Рука короля легла на плечо, и княжича на мгновение прижало к серому камзолу.

– Анна хотела тебя видеть, а ты не заходишь.

Митька вымученно улыбнулся:

– Потом. После Совета.

Путь до дворца оказался дольше обычного. Сделали крюк, объезжая Судную площадь.

Карета проехала мимо решетчатых ворот, открывавшихся на главную аллею королевского парка. Сегодня всем, даже геральдическим родам, вход с другой стороны, там, где дворцовое крыло почти примыкает к ограде.

Остановились. Замотавшийся лакей торопливо открыл дверцу. Темка вышел первым, подал княгине руку. Мама старалась поймать его взгляд, он чувствовал это – но нарочно смотрел в сторону. Родовой меч привычно оттягивал пояс, но много тяжелее казался Митькин нож. Лакей махнул кучеру: проезжай, мол. Сзади уже напирали кони, вкатилась во двор еще одна карета.

На внешней галерее толпились просители: кто хотел перехватить князя золотого рода, а кто жаждал увидеть короля. Сегодня их было непривычно много, и стражники стояли плотной цепью. Темка выхватил взглядом несколько женщин, не похожих на простолюдинок. Обожгло: родственники мятежников! Других, не отмеченных геральдической лентой, родов. Княгиня ухватила сына за локоть, и один лишь Темка понял, что за этим движением стоит страх за него. Комком в горле толкнулась вина.

Стражники раздвинули алебарды, пропуская Торнов. До Совета осталось меньше четверти часа, только чтобы занять свои места в Малом тронном зале.

Первое, что увидел Темка, – пустоту на месте двух штандартов. Кресла не сдвинули, и промежутки между ними казались провалами; никто из тех, кто обычно стоял за спинками, не решился шагнуть туда.

Не было в зале обычного оживления, знакомые приветствовали Торнов сдержанными поклонами. У Темки внутри как крысы покусывали, когда кто-нибудь слишком пристально вглядывался в шрам на щеке. Кажется, все уже знали историю Северного и Южного Зуба.

Княгиня, придерживаясь (и придерживая) за локоть сына, прошла ближе к трону; серебряный род имел свои привилегии. Темка повернулся к залу, подался вперед: ну где же Митька?! Не видно ни его, ни Лады Дин. Раз за разом вел взглядом по сумрачным, озабоченным лицам… Точно пуля ударила рядом: Маркий Крох!!! Тут, во дворце! Сын предводителя мятежников! Не под арестом!

Остановиться рядом с опальным княжичем не рисковали, и Марк оказался точно на пустынном острове в людском море. Казалось, Кроха-младшего совершенно не заботили ни отчуждение, ни взгляды – презрительные, недоумевающие, жалеющие, торжествующие. Он стоял спокойно, положив ладонь на рукоять меча, безмятежно оглядывал зал. Новенький, с иголочки, мундир – белый, с пурпурными кантами – делал Марка похожим не на сына врага, а на королевского порученца. Вот только аксельбантов не было. Не было и герба. Темка сообразил: белый с пурпуром – второй, кроме родового, разрешенный цвет мундира. Значит, и Марику сейчас отрекаться от имени, королю присягать. Княжич Крох оглядывал кресла Совета и даже не задержался там, где когда-то висел штандарт рода Лиса. Скользнул взглядом дальше – и увидел Темку. Чуть дрогнули губы, но еще надменнее стало лицо. И это его Темка водил смотреть орла? За него боялся до дурноты, когда Марик шел над пропастью?!

Мамины пальцы сильнее сдавили плечо. Митька!

Казалась, приграничный загар разом сошел с лица княжича Дина – так он был бледен. Под глазами пролегли темные круги, губы запеклись. Темка видел, как тревожно смотрела на сына княгиня Дин, как коснулась его лба, и Митька торопливо отстранился. Глухое раздражение колыхнулось в Темке: они что, не видят – княжич болен. Обязательно нужно именно сегодня тащить на Совет? Шакал паленый, и даже не подойти! Родственники мятежников встали напротив кресел, Темка же оказался почти рядом с последним из золотых князей. Мамина ладонь все так же лежала на плече, точно княгиня боялась: не рванул бы сын через зал к другу.

Но уже присела на ступеньки трона принцесса. Анхелина нашла взглядом Эмитрия Дина и больше не поворачивала к собравшимся головы. Она вела себя неподобающе, это понимал даже мало искушенный в дворцовом этикете Темка.

Митька все смотрел в пол. Ему вернули меч, но рука безжизненно лежала на оголовье. В своем старом мундире, без аксельбантов и золота на гербе, он казался пленником. А вот Марик открыто пялился в зал, и хоть шакалы его задери! Неприязнь к княжичу Кроху вспыхнула с новой силой. Мундир королевских цветов – это правильно, но такая предусмотрительность заставила Темку поморщиться.

– Король Эдвин! Королева Виктолия!

Правящая чета заняла трон. Совет начался.

– Вы все знаете причину раздора. Князь Крох желает Иллару блага – но так, как он его понимает, – Эдвин говорил, повернувшись к Совету, но слышали его все; еще не зайдет солнце, как повторят королевскую речь множество раз: в гостиных и в трактирах, на площадях и в закрытых каретах, со злобой или надеждой. – Благо для него – новый караванный путь к портам Вольного союза. А для этого нужно покорить Миллред и уничтожить Роддар. Вы слышали легенды о том, почему под боком у такого воинственного соседа нет края более спокойного, чем земли медуниц. Только Матерь-заступница и духи-покровители знают, сколько там правды. Но одно могу сказать точно: не будет Миллреда, не мы – солдаты Роддара первыми пойдут на нас войной и будут мстить. Единственное, что хранило мир на наших границах – медуницы. Кто-то может подумать: пусть война, могущество дается кровью. А знаете ли вы, почему королевство, в котором скуден урожай на каменистой почве и нет искусных мастеров, богатеет и процветает? В Роддаре чтят одно мастерство – убивать. Нет воинов более жестоких и более искусных. Начнись с ними война – она стала бы самой жестокой в истории Иллара. И даже победа не спасла бы нашу страну, ибо не осталось бы кому праздновать ее. Нищета и опустошение – вот что ждет нас, если начнется война с Роддаром. Вечное проклятие падет на тех, кто уничтожит край медуниц. Я, король Иллара, не желаю такого блага своему королевству и своему народу. Зачинщики мятежа будут казнены.