Саймон Браун - Наследство. Огонь и меч

— Нет, это вы говорили об этом. Я ни с чем не соглашалась. Я собираюсь найти Линана. Вы оба оставайтесь здесь. И не тревожьтесь, меня никто не обидит.

С этими словами она отдала Камалю поводья своей лошади, и прежде чем друзья успели остановить ее, затерялась в толпе.

— Она всех нас доведет до гибели, — заметил Эйджер.

Камаль покачал головой.

— Нет, я так не думаю. Она будет молодцом.

Эйджеру показалось, что в интонации великана он расслышал нечто большее, чем уважение. Он пристально посмотрел на Камаля, однако не смог прочитать ничего особенного на лице своего друга.

Поднялся ветер и запорошил их глаза пылью. Они наклонили головы и продолжали свой путь.

Линан, ехавший в одной из повозок Гатераса, неожиданно увидел впереди буйную зелень, окружавшую Суак Странников. Он встал в повозке, чтобы получше разглядеть открывавшийся перед ним вид. К югу от Суака начиналась пустыня Лессера, ее серая каменистая поверхность выглядела особенно мрачно под яркими лучами осеннего солнца. Однако к западу и северу от Суака раскинулись Океаны Травы. Издали они выглядели не такими изумрудно-зелеными, как ему до сих пор представлялось; зелень, представшая его изумленным глазам, была нежной, подобно светлому нефриту.

И эта зелень двигалась. От изумления и восторга у него перехватило дыхание. Ветер играл травой, словно невидимые пальцы. Линану показалось, что раскинувшиеся перед ним равнины были живыми.

— Как красиво, — вслух произнес он.

Возница, сидевший рядом с ним, хмыкнул.

— Мне довелось побывать здесь во время засухи. Тогда все это море трав было мертво, как пустыня.

Однако Линан не мог поверить в то, что все это зеленое пространство когда-то могло быть мертво. «Это самая великая жизнь, которую я когда-либо видел», — подумал он.

— Сядь, мальчик, — прошептал Гатерас, ехавший рядом с повозкой на своем осле. Линан послушно сел, испытывая настоящее ошеломление. Торговец увидел выражение лица юноши и хихикнул.

— Потрясающее зрелище для первого раза, верно?

— Как красиво, — повторил Линан.

Гатерас задумчиво посмотрел на него.

— Единственными людьми, от которых мне приходилось раньше слышать подобное, были четты.

— Моя бабушка была из четтов, — рассеянно произнес Линан, все внимание которого было поглощено зеленой равниной.

— В самом деле? Должно быть, она была слишком маленького роста для четтов.

Дженроза переходила от повозки к повозке со всей осторожностью, на какую только была способна, и пыталась вглядеться в лицо каждого человека так, чтобы это никому не бросилось в глаза. Вдоль каравана больше не ездили наемники, однако нельзя было быть абсолютно уверенной в том, что среди людей и повозок они не оставили своих соглядатаев, которые обращали бы внимание на любую странность. Она проходила мимо повозок с сушеными фруктами, пряностями, посудой, слитками железа и меди, веревками и нарядной одеждой; она шла вперед мимо торговцев и их слуг, мимо путешественников и священников. Никого, похожего на Линана, девушка пока не увидела.

Когда впереди каравана показался Суак Странников, ее внимание рассеялось. У нее перехватило дыхание при виде бескрайних зеленых равнин, простиравшихся до самого далекого горизонта. Казалось, что травы двигались вместе с облаками, проплывавшими над головой. Девушка глубоко вздохнула и ощутила запах травы, заполненного воздухом простора… и почувствовала свободу. Это чувство не было похоже ни на что, что ей приходилось испытывать раньше, однако теперь, когда ей открылись зеленые дали, она поняла, что именно это она искала всю жизнь. «Новый мир, — подумала она. — Мой дом».

Чьи-то сердитые слова вырвали ее из забытья, и она быстро шагнула в сторону, пропуская повозку, груженную бревнами. Возница продолжал выкрикивать что-то в ее сторону, она отскочила назад. В ее сознании уже возник грозный призрак высокой темницы, когда она увидела в следующей повозке юношу, так же, как и она сама, захваченного открывшимся зрелищем Суака. Он стоял в этой повозке, которая везла на продажу глиняную посуду. С ним поравнялся какой-то человек верхом на осле, что-то сказал ему, и юноша сел, продолжая завороженно смотреть вперед. Она обратила внимание на его одежду, и поскольку уже вспомнила, чем была занята, смогла представить себе его сложение.

Девушка замерла на мгновение. «О боже, боже, боже…» — пронеслось в ее сознании. Она побежала вдогонку проехавшей повозке, затем передумала и снова остановилась. Человек, шагавший с длинной палкой, замахнулся на нее и пробормотал что-то невразумительное, однако она не обратила на это внимания. Ведь она не могла прямо сейчас подбежать к повозке и обхватить Линана, сжать его в объятиях и закричать от восторга. Это могло бы привлечь к ним гораздо больше внимания, чем требовалось.

Дженроза лихорадочно думала. Теперь ей стало известно, где он. Она должна была возвращаться к Камалю и Эйджеру. Они тогда ехали бы в хвосте каравана, а когда караван добрался бы до цели, быстро догнали бы нужную повозку. Девушка едва сдерживала радостное возбуждение.

Она повернула обратно, чтобы теперь найти друзей, и вскоре на самом деле обнаружила их за той же самой повозкой, за которой оставила. Когда девушка села на свою лошадь и оказалась почти на одном уровне с ними, она похлопала их обоих по плечам. Она была уверена в том, что ее лицо ничего не выражало, однако для этого ей пришлось выдержать внутреннюю борьбу.

Камаль взглянул на нее.

— Ну что ж, по крайней мере ты попыталась, — ободряюще произнес он.

— Да, действительно, — вздохнув, ответила Дженроза.

— Я все-таки считаю, что это было опасно, — подал голос Эйджер, однако его тон был не сердитым, а сочувственным.

— Так оно и есть.

— Я не перестаю думать о том, где он сейчас находится и что делает, — мрачно сказал Камаль.

— Сидит в повозке, которая везет груз глиняной посуды, — предположила Дженроза.

Камаль хмыкнул:

— Вполне возможно.

Несколько мгновений они продолжали ехать молча, до тех пор, пока не стал виден Суак, и перед плазами Камаля и Эйджера оказалось удивительное зрелище.

— Вот это вид, — произнес Эйджер. — Думаю, что на Линана он произвел бы впечатление.

— Так оно и было, — сказала Дженроза.

Друзья снова замолчали, а минуту спустя Эйджер искоса взглянул на Дженрозу.

— Что ты сказала? — Дженроза притворилась, что не поняла, о чем он спрашивает. — Ты сказала что-то о Линане.

— Я сказала?

Снова наступило недолгое молчание, а затем, вопреки всем своим усилиям, девушка разразилась веселым смехом. Некоторое время она не могла ничего сказать, но постепенно смех перешел в долгое хихиканье, сотрясавшее ее грудь. В глазах Эйджера появилось выражение внезапного понимания, и он тоже рассмеялся. Камаль смотрел на них так, будто оба они сошли с ума. Выражение его лица еще больше развеселило Эйджера и Дженрозу, однако в конце концов оба они овладели собой и немного успокоились.