Саймон Браун - Наследство. Огонь и меч

Через четыре недели после выступления из Кендры они приближались к Спарро, столице Чандры, где их встретят войска, приплывшие вдоль побережья на север из Луризии, и обещанная отцом Сендаруса дополнительная легкая пехота из Амана. Сендарус считал, что продвигаются они с неплохой скоростью и, возможно, даже поспеют к Даавису раньше армии Салокана. А затем прискакал гонец из Спарро, сообщивший Сендарусу, что Салокан уже обложил Даавис, и время на исходе.

Он созвал ведущих аристократов и своих капитанов на срочное совещание. Когда он сообщил им новости, наступило ошеломленное молчание.

— Должно быть, Салокан выступил в поход еще до окончания зимы, — предположил Гален Амптра.

— Согласен, — сказал Сендарус. — Никак иначе он не смог бы так скоро добраться до Даависа. Вероятно, он полностью захватил врасплох пограничные посты, и армия у него явно больше и профессиональней, чем мы полагали.

— Он научился на ошибках своего отца, — высказал мнение пехотный капитан, достаточно пожилой, чтобы сражаться в Невольничьей войне.

— Что же нам теперь делать? — спросил еще один капитан. — Мы не можем переправиться через Барду у Даависа. Салокан будет контролировать реку на какое-то расстояние по обе стороны от города.

— Мы должны переправиться в Спарро, — решил Сендарус и с удовольствием увидел, что Гален кивнул, соглашаясь с ним. — Но это будет означать более длинный переход.

— Шесть недель или еще больше, — прикинул Гален.

— Придется одолеть этот путь быстрее, чем за шесть недель. Мы не можем рисковать предоставлением Салокану возможности взять город. Если он захватит Даавис, мы потеряем север, и нам придется обеспечивать свое снабжение из Спарро; а это будет гораздо дальше от фронта, чем мне нравится.

— Как же нам добраться туда меньше чем за шесть недель? — спросил первый капитан.

— Мы должны найти какой-то способ, — заявил герцог Магмед, молодой и гордый аристократ, лишь недавно унаследовавший свой титул и жаждущий показать, чего он стоит.

— Сперва мы переправим через Барду кавалерию и легкую пехоту, — сказал Сендарус. — Они сразу же выступают к Даавису, где как можно скорее схватятся с врагом, однако избегая решающей битвы. Если нам повезет, это заставит Салокана снять осаду и отступить для защиты своих линий снабжения. А наша тяжелая пехота и саперы не намного отстанут от передовых сил — самое большее на два дня, если мы поторопим их. И как только армия воссоединится, мы тут же атакуем.

— Хороший план, — подчеркнуто одобрил Гален. Его восхищало то, как консорт владел стратегией, и быстрота, с какой он выдвинул план, который был наилучшей возможностью спасти королевство от катастрофы. Он повернулся к другим присутствующим на совещании аристократам. Хотя сам он пока еще не носил титула, каждый день благодаря бога за то, что отец его по-прежнему жив, тот факт, что семейство Амптра числилось среди самых старших в королевстве после самих Розетемов, давал ему власть над рыцарями. — Именно так мы и поступим. Наша кавалерия переправится первой. — Он взглянул за подтверждением своих слов на Сендаруса.

И Сендарус, который первоначально собирался переправить отряд-другой легкой пехоты из Амана — солдат, обученных бежать, если понадобится, весь день — понял смысл, скрытый во взгляде Галена.

— Именно так я и задумал, — соврал он, и знать громким гомоном выразила свое одобрение.

Сендарус убедился, что все капитаны четко поняли его приказания и свое место в походном порядке, а затем отпустил всех, кроме Галена.

— Спасибо за сегодняшнюю поддержку, — серьезно поблагодарил он.

— Вы ее заслуживали, — ровно ответил Гален. — Вы выдвинули верный план действий.

— А если бы я предложил неверный план? Как бы вы тогда поступили?

Гален не ответил.

— Вы молчите, потому что думаете, будто я обижусь? — не успокоился Сендарус.

— Я молчу, потому что не знаю, как бы тогда поступил.

— Вы меня ненавидите, Гален Амптра?

— Я с подозрением отношусь к тому, что вы олицетворяете собой, но нет, ненависти к вам я не испытываю.

— Вы замечательно честны со мной.

— Да какой смысл притворяться-то?

— Вот и я так думаю. И потому спрошу: как вы поступите, когда мы столкнемся с врагом?

— Что вы имеете в виду?

— Тогда вы тоже будете выполнять мои приказания или станете делать то, что всегда делала кавалерия Двадцати Домов?

— И что же именно она делала?

— Атаковала, не думая о последствиях.

Гален покраснел.

— Во время Невольничьей войны…

— Во время Невольничьей войны генерал Элинд Чизел отказался использовать ваших рыцарей, потому что не мог твердо рассчитывать, что они выполнят приказ. Я буду страдать от того же?

Гален ответил не сразу, но на этот раз Сендарус подождал. В конечном итоге аристократ покачал головой.

— Нет. Вы не будете страдать от того же. Сегодня вы показали себя достойным вождем.

— Не на поле боя.

— Я никогда бы не усомнился в смелости аманита на поле боя, — не колеблясь, ответил Гален. — Когда мы встретимся с Салоканом, то не станем ввязываться в решающую битву.

— Хорошо. В таком случае я без всяких опасений передам вам командование авангардом. Сам я не могу покинуть основную часть армии и броситься вперед.

Гален кивнул.

— Это… большая честь для меня.

— Когда мы вынудим Салокана принять сражение, я твердо обещаю предоставить вашим рыцарям роль, подобающую их благородству и силе. А когда мы вернемся в Кендру, непременно расскажу Ариве о той роли, которую вы сыграли в защите королевства.

Гален увидел консорта в новом и удивительном свете. Наверное то самое, что угрожало окончательно и бесповоротно развести знать и корону в разные стороны, может вместо этого оказаться ключом к их сближению. Сегодняшний вечер оказывался цепью неожиданных поворотов.

— Спасибо, — торжественно поблагодарил Гален.

— Не надо пока меня благодарить, — сказал Сендарус. — Нам сперва предстоит еще пережить следующие несколько недель. А теперь отдохните немного. Вы выступаете завтра, как только рассветет.

Гудона привязали за руки к передней луке седла. Лошадь была слишком крупной для его ног, и мускулы от паха до коленей болели у него так, словно их растянули навсегда. Прадо иной раз удостаивал его чести ехать рядом с собой, отвешивая ему оплеухи и зуботычины со словами: «Ну-ка, расскажи еще раз, где Линан», — и Гудон сосредотачивался, стараясь повторить рассказ без ошибок, сосредотачивался, несмотря на боль, наполнявшую его, как туман наполняет зимой долину.

— Он нашел приют у королевы.

— Какой королевы? — неизменно спрашивал Прадо.

— Кориганы, которая наследовала Линану.