Роман Титов - Ремесло Теней: Игла Дживана

— Думаешь, найдется что-нибудь любопытное?

— Во всяком случае, убедимся, что ничего важного не упущено.

Брови помощницы слегка подпрыгнули вверх:

— А могло быть?

— Не знаю, — после короткой паузы сказала Эйтн. — Но чем скорее мы это выясним, тем лучше.

Не став больше спорить, Ридж поднялась с дивана и направилась через гостиную в соседнюю комнату.

Собираясь тихонько проследовать за ней, дабы изъять вероятный и компрометирующий моего наставника материал, я едва успел сделать в том же направлении пару шагов, прежде чем меня остановил заданный уже знакомым ледяным тоном вопрос:

— Думаешь, я не знаю, как лейры становятся невидимыми?

Медленно повернувшись на звук, я наткнулся на тяжелый, словно пресс, взгляд Эйтн.

— Что ты здесь забыл?

Последний вопрос прозвучал мимо моего сознания, поскольку я все еще был под впечатлением ее недюжинных способностей и просто не знал, как на это реагировать.

— Нечего сказать? — пропела она, приближаясь к терминалу. — Тогда, может быть, при разговоре с полицией слова у тебя появятся? — Протянув ладонь к панели, Эйтн собралась нажать кнопку быстрого набора.

— Полицию вызывать не обязательно, — проговорил я, наконец, выйдя на середину гостиной.

Изящно очерченная бровь девушки скептически приподнялась:

— Вот как? И почему же это?

Без долгих размышлений над ответом, я выдал первое, что пришло на ум:

— Что-то мне подсказывает, причины, побудившие твою помощницу залезть к мастеру Аверре и унести из его номера инфочип, их заинтересуют куда больше.

Вопросительно-насмешливое выражение Эйтн сделалось угрожающе-холодным:

— Да ну? Сначала докажи.

— А зачем? — искренне изумился я. — Мне будет достаточно просто рассказать обо всем Батулу.

— Только попробуй!

— А иначе что? Или забыла, с кем имеешь дело? — Я будто бы невзначай взмахнул рукой, и пара драгоценных ваз позади Эйтн сорвались со своих постаментов, полетев на пол. Звон бьющегося фарфора заставил девушку обернуться, а меня — вернуть себе прежнее ощущение уверенности: — Вот незадача.

Я улыбался, пожалуй, даже слишком самоуверенно и нагло, чем следовало. Видимо, этим-то и переполнил чашу ее терпения. Из глаз Эйтн только что искры не сыпались, но это оказалось мелочью по сравнению с тем, что произошло дальше.

Подняв ладонь к шее, она одним резким движением сорвала кулон, выпустив из него что-то мелкое — не больше пары сантиметров, — и серебристо-серое. Я даже не понял, что это, пока тихо жужжащая тварь, похожая на насекомое, не метнулась ко мне.

Ни одного лейра, ясное дело, такими штуками врасплох не застать. Скорость реакции и молниеносность рефлексов были, фактически, вшиты в подкорку нашего мозга на ментальном уровне с начала обучения в Цитадели.

Но я не собирался уклоняться от твари. Я хотел сделать так, чтобы ее маленькое нашпигованное электроникой тельце обуглилось прямо в полете, превратившись в горстку металлической пыли.

Но не тут-то было. Даже не отреагировав на мой ментальный посыл, эта тварь своими тонкими и острыми, как иголки, лапками, впилась мне прямо в лицо. Вздрогнув от неожиданности и вскрикнув от боли, я дернулся, но споткнувшись о диван, рухнул спиной назад. Сделав надо мной круг, насекомое заново спикировало к моему лицу и, растопырив конечности, занесло длинное блестящее жало, собираясь вонзить его в глаз. От попыток согнать ее, тварь отбивалась вдвое яростней, но с места даже не двигалась.

— Убери это! — заорал я, когда тень Эйтн выросла надо мной, и мой свободный глаз увидел ее удовлетворение.

— Постарайся не двигаться, — сказала она и сделала что-то, а может и вообще ничего не делала, но тварь, вцепившаяся в правую половину моего лица, застыла, словно каменная. — Жало этой красавицы ядовито. Одним ударом она может пронзить твой мозг и начинить его метатоксином, который сначала блокирует ментальное восприятие, а затем парализует нервную систему. И все это сопровождается непередаваемой по силе болью.

— Убери это, — повторил я, но уже тише, хотя дрожать продолжал, точно лист на ветру.

Эйтн улыбнулась.

— Вы лейры, порой, кажетесь настолько самоуверенными, что иногда я недоумеваю, как до сих пор никто не сумел завершить то, чему генерал Занди I положил начало полторы тысячи лет назад. А ведь аборигены Боиджии не единственные, кто может противостоять вашим ментальным силам.

Вдруг оседлавшая меня тварь втянула жало и легко упорхнула обратно к своей хозяйке на шею, обратившись в тот же хромированный кулон, каким была до этого.

— Откуда у тебя эта игрушка? — спросил я, поднимаясь на ноги. Коснувшись лица, я увидел капельки крови на кончиках своих пальцев. Ранки от шести лапок оказались довольно незначительными, и остановить кровотечение было делом двух секунд.

— Я же говорила, что много путешествовала, — ответила Эйтн, любовно поглаживая указательным пальцем кулон. — В нашей галактике есть места, где о лейрах даже не слышали, но у них существуют свои культы поклонения тем же течениям, что наделили могуществом вас. Этот кулон — подарок Верховного шамана народа курсу специально для защиты от демонов.

Ее многозначительная ухмылка разозлила меня еще больше, однако снова поддаваться горячности я не спешил, решив для начала как можно больше выяснить об этом подарке у наставника.

Силой образовавшегося между нами напряжения можно было обеспечить электроэнергией половину Мероэ. Немного разрядить обстановку удалось только Ридж, влетевшей в гостиную с криком:

— Я кое-что нашла! — Увидев меня и Эйтн, застывших друг напротив друга с далеко не дружескими выражениями лиц, она резко затормозила, выдав вопросительное: — А он что здесь делает?

Обернувшись к помощнице, Эйтн невозмутимо ответила:

— Визит вежливости.

— День добрый, — оскалился я в поддержку.

— Что ты обнаружила?

Прежде, чем ответить, Ридж подозрительно покосилась на меня:

— А это ничего, что он тут?

— Все в порядке, — кивнула Эйтн. — Ну?

— Тебе следует пойти и самой посмотреть.

— Только меня не забудьте, — проговорил я, уже сгорая от нетерпения узнать, что такого смогла запечатлеть скрытая камера в номере мастера.

Будто не услышав, девицы пересекли гостиную и скрылись за дверью из рифленого стекла. Не собираясь торчать в неведении, я заторопился следом и оказался в комнате, значительно отличавшейся антуражем от прочих жилых помещений мансарды леди Эйтн. Здесь не было ни цветов, ни ваз, ни статуэток или картин, а только голые белые стены, пара шкафов, большой письменный стол и одно единственное кресло. За застекленными дверцами шкафов теснились приборы и приспособления, назначения для меня непонятного. Внешне они могли чем-то напоминать те, что были видены мной в воспоминании Измы, только гораздо более модернизированные. Над столом, рядом с лампой, висела поставленная на паузу трехмерная проекция апартаментов Аверре и фигура хозяина в ее центре. Эйтн и Ридж стояли здесь же и обе смотрели только на голограмму. Стоило мне приблизиться, Ридж нажала кнопку воспроизведения записи и изображение ожило.