Роман Титов - Ремесло Теней: Игла Дживана

— Есть предположения? — спросила полушепотом Эйтн.

— А чего ты шепчешь? — в свою очередь удивился я, пройдя чуть дальше за стеллажи, в самый эпицентр того, что тут произошло.

Судя по состоянию, в котором находился металл, он кипел. Застывшие лужи на покрытом трещинами полу и насквозь прожженные ящики являлись тому подтверждением, однако никакого намека на дикое буйство пламени, не было. Пожар такой силы не оставил бы от всего магазинчика даже намека. Значит, это что-то другое. А вот что именно, сказать оказалось не так уж и трудно. Только мастер уровня Батула Аверре мог бы сотворить локальный ад, подобный этому.

— Кажется, кто-то или что-то очень сильно разозлил твоего дядю, — проговорил я, склоняясь над горами пепла и не до конца истлевшего мусора. — Хотел бы я на это посмотреть…

— Да ну? — фыркнула Эйтн, приближаясь. — Думаю, они с большой радостью обменялись бы с тобой местами.

Я сначала не понял, о ком идет речь, но когда повернул голову к девушке, увидел у ее ног едва различимые в полумраке под грудой серого мусора останки. Трупов я особо никогда не боялся, но, даже не смотря на это, сердце свалилось куда-то вниз, и на лбу проступила испарина.

— Только этого не хватало.

Пока решался приблизиться, Эйтн с уверенностью заправского криминалиста подобранной ветошью смахивала пепел с конечностей, видимо, надеясь установить хоть какую-то принадлежность убиенных.

— Они еще теплые, — проговорила она, заставив меня сморщиться от отвращения.

— Ты уверена, что стоит это делать? Я думаю, лучше вызвать полицию.

— Полиция здесь мало чем поможет.

Тут я, по правде, был с нею согласен, однако озвучил иное мнение:

— Это как раз по их части.

Леди Аверре на секунду замерла, чтобы обжечь меня взглядом:

— Пока сама не выясню, что здесь произошло, ни о какой полиции речи быть не может. Ты ведь знаешь, кто в этом виноват.

Вернув ей взгляд с процентами, я ответил:

— Вот именно. На твоем месте, выставить Батула виновным было бы вполне логично, ведь тогда бы он не мешал тебе в поисках Иглы и того, что так желает заполучить Аманра. Но почему-то ты этого не делаешь.

— Даже если бы я захотела что-то тебе объяснять, мои сомнения удержали бы меня от этой ошибки.

Хмыкнув, я решил несколько ускорить дело с раскапыванием мумий, создав ветерок, аккуратно сдувший легкий мусор и пыль с тел, коих здесь оказалось три. Они лежали так, словно их швыряли о стену с невероятной силой, как марионеток, запутавшихся в бесконечном клубке собственных конечностей. Ни пол, ни расовую принадлежность трупов определить было уже невозможно, настолько изуродовала их сила, обрушенная Аверре. Кожа вздулась и пошла пузырями, наподобие старой жеваной бумаги, пожелтевшей, а кое-где и отслаивающейся тонкими лоскутами. Тела были высохшие, точно тростник, но не съежились, как это обычно бывает, а наоборот распухли, словно расплавились вместе с металлом, потекли и небрежно застыли. Особенно жутко выглядели лица, ставшие гротескными масками агонии ужаса и боли, слепленные руками скульптора-извращенца, так что не представлялось возможным понять, где глаз, а где ухо. Представив себе тот ад, который здесь творился, я с трудом сдержал рвотный позыв. Но Эйтн этого не замечала, интересуясь только убитыми.

— Махди, — сказала она, после минутной заминки.

— С чего такая уверенность? Тел не узнать.

В ответ, Эйтн продемонстрировала мне кусочек витого ремешка, меньше всего пострадавшего от пламени.

— Это церемониальный пояс воинов махди, — сказала она. — Такую вещь у них заслужить непросто, а надевают ее, когда отправляются на особое задание.

Да, я был удивлен не меньше:

— Откуда такие познания?

— Не округляй глаза. Все это весьма подробно изложено в табличках у экспонатов наверху. И еще… — Эйтн указала на оттопыренный мизинец правой руки. — Ничего не напоминает?

Ни просто смотреть, ни, тем более, приближаться к трупам желания у меня не было, но ради того, чтобы побыстрее покончить со всем этим кошмаром, я присмотрелся. Из когтя единственного нетронутого указательного пальца одной из жертв торчал кончик миннового семечка.

Всякие сомнения отпали тут же:

— Это они.

То, что я узнал сейчас, превратило мои до этого рваные порывы в скупые и отточенные действия механизма, когда я доставал из-за пазухи припрятанную ранее капсулу с двумя другими минновыми иголками. Откупорив ее, я кончиками пальцев вытащил семечко из перста мертвеца и бросил его в склянку.

— Зачем ты это сделал? — вот теперь леди Аверре показала, что и ее время от времени можно чем-нибудь пронять.

— Собираюсь выяснить, нет ли среди этих красавчиков того, кому помешала архивариус Чи» Эмей.

— Каким же образом, интересно?

— Скажу, когда узнаю. — Неожиданно даже для самого себя я улыбнулся. — Проблема всех аборигенов в слишком большой зависимости от своего растения-покровителя. — Даже если исключить природное любопытство, меня, как лейра, интриговало могущество Аверре. Кроме того, я хотел убедиться, что не упустил из виду ничего важного. В который раз интуиция давала подсказку и как обычно, я не собирался ею пренебрегать.

Распрямившись и припрятав склянку с семенами обратно в карман, я, чтобы не спотыкаться о кучи мусора, которые здесь были повсюду, запустил светящийся сгусток энергии впереди себя. Я хотел пройти вглубь подвала, за стеллажи, которых пламя наставника не коснулось, оставив Эйтн хлопотать над трупами.

— А мне свет, по-твоему, не нужен? — спросила она, едва только я отошел.

Воздев глаза к потолку, я с обреченным видом повернулся, заставив шаровой фонарь вернуться на прежнее место:

— Не могла прихватить с собой спички?

Эйтн, кажется, что-то ответила, но на ее слова я уже не обратил внимания, полностью сосредоточившись на создании второго такого же шара из света. Однако стоило мне сделать шаг, неожиданно из глубины подвала вспыхнули, словно привидения, два светящихся синих глаза…

В жизни не испытывал страха большего, чем мне довелось ощутить в этот раз. На секунду я даже забыл, как думать, что уж говорить о способности поддерживать свет. Оба шара энергии потухли, точно свечки. Испуг заставил меня одновременно вскрикнуть и отскочить назад, но прежде, чем я успел проорать во всю глотку: — «Беги!», — два больших и холодных огонька резко метнулись ко мне.

Не могу сказать, поняла ли Эйтн мои слова, поскольку единственное, что я осознавал на тот момент, это ощущение полета и последовавший за ним удар: словно тряпичную куклу, не способную оказать сопротивления, меня швырнули об стену.

Это был колокольный звон в ушах, сдавливающая боль в груди и искры из глаз, похожие на фейерверк ко Дню Империи. А еще это была злость. Во-первых, на себя — за то, что вот уже дважды позволил поступить с собой подобным образом. Во-вторых, на Аверре — за то, что не добил уродца, как его собратьев. И, в-третьих, разумеется, на самого аборигена — за то, что решил, будто и в этот раз подобное сойдет ему с рук.