Роман Титов - Ремесло Теней: Игла Дживана

Легко рассуждать об этом человеку, у которого вряд ли вообще в жизни имелась хоть одна сильная привязанность. Ему не понять, как сильно перевернулся мой мир, когда я осознал, что мама больше не вернется. Я не верил, что она погибла, не смотря на то, что все утверждали обратное.

Я и сейчас не верю.

И потому, когда поводок, накинутый Бавкидой, ослаб настолько, что теперь я мог самостоятельно выбирать план действий, я не стану упускать возможность найти единственного человека, которого когда-либо любил. И плевать, понравится это Аверре или нет.

Почти сутки прошли с тех пор, как мы покинули Яртеллу и чуть более двадцати часов, как завершился наш с Аверре разговор. Все это время я продолжал торчать в кубрике, занимая пустоту внутри себя кусками никому ненужной информации. Когда становилось совсем тошно, я начинал бесцельно слоняться по кораблю, минуя при этом рубку, перебирая в голове наиболее изощренные способы пыток, коими мне стоило бы угостить своего новоиспеченного наставника. С тех пор, как он едва не проговорился, меня не оставляло ощущение, что об исчезновении мамы Аверре известно куда больше, чем он стремится показать. А это сводило с ума.

Продолжая бесшумно циркулировать между отсеками, я, сжимая кулаки, время от времени срывал накатывавшую периодами злость на ни в чем неповинных переборках. Все внутри меня так и кипело, подталкивая пойти и вытащить из Аверре правду силой. Но я не представлял, насколько сведущ мастер в искусстве манипуляций разумом, и, если уж говорить по совести, боялся его ответной реакции.

Раздраженно пнув лежак, я тяжело рухнул на него, лелея слабую надежду хоть ненадолго провалиться в сон. Но едва моя голова коснулась плоской и совсем неудобной подушки, в дверях опять появился он.

— Если ты закончил извергать в пространство гневные флюиды, можешь подняться наверх и полюбоваться Боиджией воочию. Мы выходим из гиперпространства.

Быстро вскочив на ноги, я, вслед за ним, вскарабкался по лестнице наверх и размазался носом по главному иллюминатору, стараясь охватить взглядом как можно больше. Гиперпространство уже не рябило снаружи слепящими световыми бликами, и к нам стремительно приближался, все разрастаясь в размерах, мутно-зеленый эллипсоид Боиджии.

Смотреть на любую планету с ее орбиты — зрелище неописуемой красоты, но с этим миром все обстояло иначе. Почему-то, и я сам не мог объяснить причину этого, но чем ниже спускался к поверхности наш корабль, тем сильнее возрастала нервозность, поселившаяся внутри меня. Это нельзя было списать на волнение перед неизведанным или остатки злости на наставника. Это было иное. Как будто что-то снаружи давило на мой разум, заставляя нервные клетки гудеть от напряжения. Пожалуй, в этом смысле, Боиджию можно было сравнить с Яртеллой. Только у нас вся защита создавалась силами лейров, а тут… словно планета сама окутывала себя аурой неприступности.

Не об этом ли Аверре предупреждал?

Я искоса глянул на сидящего рядом мастера, но он, как и всегда, оставался невозмутим, точно камень.

Словно загипнотизированный я следил за снижением, когда поймал себя на том, что от дурного предчувствия немилосердно зудит кожа. Пальцы сами собою скрючивались и тянулись к шее и бокам; ужасно хотелось почесаться.

Батул взялся за рычаги управления, когда мы окунулись в атмосферу и угодили в шторм. Порывы шквально ветра едва не сносили корабль в сторону от намеченного курса. За непроницаемой завесой дождя разобрать что-либо казалось практически невозможным, только время от времени ярко-голубые молнии расцвечивали равнины, поросшие исполинскими паатовыми лесами.

Впереди замаячил чей-то громадный силуэт. Только присмотревшись, как следует, я сумел распознать среди высоченных нагромождений тот самый город Мероэ, о котором читал несколько часов назад. Дождь снаружи все еще хлестал, но простого зрения вполне хватало, чтобы рассмотреть ряды посадочных платформ, полукруглыми пандусами, выступающих из скалистой породы одного из утесов, на которых и располагался весь урбанистический массив. Они нависали прямо над растительным океаном, со всех сторон обступившим единственный планетарный огонек цивилизации.

Подкорректировав курс, Аверре направил корабль в сторону одной из этих платформ. Никто, почему-то, и не думал запрашивать данные о прибытии и тем более встречать неожиданных гостей. Я готов был удивиться, но мой наставник, похоже, не видел в этом ничего из ряда вон выходящего. Опустив звездолет на одну из приглянувшихся площадок, он повернулся ко мне и изволил говорить:

— Пришло время, кое о чем предупредить тебя. — Тон его казался куда серьезней, чем во время недавней стычки, так что я приготовился внимать, хотя и продолжал смотреть в окно. — Хорошенько запомни то, что я сейчас скажу. Этот мир сильно отличается от прочих, и тем более не похож он на Яртеллу. Многое из того, что ты здесь увидишь, может показаться тебе необычным или необъяснимым. Никогда не задавай вопросов тем, кого ты не знаешь. Старайся не разговаривать с посторонними. Не смотри по сторонам и никуда не отходи от меня, если только я сам тебе этого не велю. Понятно? Веди себя как можно естественней. Не дай им понять, что для тебя это путешествие первое. И, самое главное, не вздумай открыто использовать свои способности! Уясни это как следует, Сет, потому, что если вдруг кто-то из местных узнает в нас лейров, беды не миновать!

Из всего сказанного я понял только то, что в голове у меня родились сразу полтора десятка новых вопросов, но, благоразумия ради, решил за лучшее придержать их при себе. Пока что. А сейчас только кивнул:

— Ладно.

— Отлично. Тогда бери вещи и идем.

Дождь хоть и сбавил силу, но, все же, продолжал поливать как из ведра. Пока мы с Батулом добрались до крытого помещения, оба вымокли до нитки. Естественно, настроения это не прибавило.

Очутившись под крышей космопорта, я с тяжким вздохом искоса стрельнул взглядом в наставника. Тот оставался невозмутим, словно муфас на выпасе. Стоя посреди сухого теплого атриума, в луже воды, натекшей с его собственного костюма, Аверре держался с таким достоинством, будто он на заседании Совета Лордов. По своей природе сам я был человеком независтливым, но в этот раз от души надеялся, что хоть немного соответствую ему своим видом.

На поверхности планеты неприятные ощущения, давившие на разум и тело, лишь усилились. Но теперь, к раздражающему зуду и нервозности, прибавилась промокшая насквозь одежда, а также кое-что, о чем с орбиты изначально судить было трудно. Я сам это никак не мог описать, а когда прислушался к Теням, понял, что здесь есть что-то гниющее. Запах мертвечины и разложения заполнял все ментальное пространство вокруг, заставляя меня морщиться от отвращения.