Дэвид Зинделл - Камень Света

Южное крыло делилось на множество секций, каждую заполняли длинные острова стеллажей, поднимавшихся к каменному потолку. И каждый стеллаж высился, словно могучая башня из камня, кожи, бумаги и материи. Лестницы вели к галереям, обходящим различные уровни. Я насчитал их тридцать, и, должно быть, долго пришлось бы взбираться на вершину за желаемой книгой. Переходы от высот одного острова к другому занимали бы еще больше времени, если бы не изящные каменные мостики, соединяющие различные уровни. Галереи вдоль стеллажей, уставленных книгами, образовывали огромную и запутанную сеть, связывавшую, наверное, все собранное знание, хранящееся здесь в записанном виде.

Я шел с друзьями по бесконечно длинным проходам, вдыхая запахи плесени, пыли и старых тайн. Многие книги содержали в себе записи на ардике или на древнем ардике, а некоторые рассказывали свои истории на давно мертвых языках. Совершенно случайно мы прошли мимо полок с огромными собраниями генеалогий; с полсотни были посвящены родам валари. Сжигаемый любопытством более ярким, чем свет меча, я не смог удержаться и открыл один из томов, прослеживающий предков Телемеша от отца к сыну, поколение за поколением. Книга подтверждала, что род королей Меша воистину восходит к самому Элахаду. Это открытие наполнило меня гордостью и лишь усилило желание отыскать золотую чашу, принесенную на землю величайшим из моих предков.

Мерцающее лезвие Элькэлэдара указывало на соседний зал, достаточно просторный для того, чтобы вместить в себя дворец короля Киритана. Здесь находились книги Библиотеки, посвященные камню Света, – наверное, целый миллион. Казалось невозможным просмотреть их все в поисках упоминаний о том, где Сартан Одинан мог спрятать золотую чашу. Но проходивший мимо молодой библиотекарь, пристегивавший меч и спешивший мимо стеллажей к лорду Грэйаму, заверил нас в обратном – все они прочитаны. Он сказал, что множество поколений библиотекарей сменилось с тех пор, как камень Света был потерян в начале эры Дракона. То, что его поколение может стать последним в этом служении воинов-ученых, не приходило ему в голову. Он извинился и поспешил навстречу своим обязанностям на стенах города.

Поиски привели нас через обширный, наполненный тишиной и отзвуками памяти зал в восточное крыло. Там мы отыскали комнату, не содержавшую ничего, кроме картин, мозаик и фресок с изображениями камня Света и сцен из далекого прошлого. А меч по-прежнему указывал на восток. Мы прошли в меньшую квадратную палату, заполненную вазами времени династии Мэршанидов; они тоже демонстрировали камень Света в руках различных королей и героев.

В конце концов мы попали в альков в маленькой комнате, увешанной щитами, и обнаружили, что достигли самой восточной части крыла. Дальше пути не было. Меня не оставляла уверенность в том, что камень Света, где бы его ни спрятали, все еще лежит к востоку от нас. Элькэлэдар сиял словно луна, указывая на восточное окно алькова, и гас, когда я направлял его в сторону основного корпуса Библиотеки и к разным артефактам комнаты.

– Попробуем восточное крыло, – сказал Кейн. Мэрэм и Атара, стоявшие рядом с ним под церемониальным алонийским щитом, кивнули. – Надеюсь, твой меч показывает верное направление.

Пока поиски заняли все утро и часть дня. За следующий час мы пересекли центральную секцию, которую также называли большой залой. По сравнению с ней все южное крыло казалось карликовым. От одного вида бессчетных башнеобразных стеллажей с книгами и перекидных мостиков у меня закружилась голова. Я с облегчением вздохнул, когда наконец мы попали в восточное крыло. Один из проходов привел нас в залу, переходившую в боковую пристройку, где библиотекари собрали воедино впечатляющую коллекцию меньших джелстеи, поместив их в запертые витрины из тиса и стекла. Атара вздохнула, как маленькая девочка, увидев такое множество яснокамней, камней желаний, глаз ангелов, стражей, любовных камней и драконьих костей. Мы могли бы бродить здесь очень долго, если бы Элькэлэдар не указывал на длинный коридор, ведущий в пристройку с другой стороны.

В тот миг, когда мы ступили в помещение, хранящее множество редких книг древней поэзии, лезвие меча ощутимо нагрелось. А когда мы прошли через прилегающую комнату, наполненную вазами, чашами, драгоценными блюдами и тому подобным, силюстрия вспыхнула так, что даже Атара и Мэрэм заметили это.

– Он в самом деле здесь, Вэль? Может такое быть?

Я повел мечом с севера на юг. Меч ярче всего горел, когда я указывал на восток, на покрытый трещинами мраморный стеллаж, где на нижней полке стояла золотая чаша. Еще две хрустальные чаши сияли на двух верхних полках, а в центре стеллажа на мраморной подставке располагалась маленькая чаша, выточенная, казалось, из единой огромной жемчужины.

– О Боже! – вскричал Мэрэм. – Боже!

Не в силах себя сдержать – и желая первым наложить руки на камень Света и тем самым, согласно правилам нашего отряда, определить его судьбу, – он кинулся вперед так быстро, как только позволяли толстые ноги. Я испугался, что из-за волнения и жадности мой друг врежется в стеллаж, но он все-таки остановился, протянул руки и взял золотую чашу. Затем, даже не подумав осмотреть находку, с диким огнем в глазах поднял ее над головой.

– Осторожнее! – рявкнул Кейн. – Можешь уронить ее и помять!

– Помять золотой джелстеи?

Атара, глаза которой были острее, чем язык, хорошенько осмотрела золотую чашу в его руках.

– Хмф-ф! Если это истинное золото, тогда кольцо в носу у быка куда ценнее, чем обручальное кольцо моей матери.

Мэрэм, озадаченный ее словами, опустил чашу и недовольно сдвинул брови, заметив то, что теперь было видно всем: чашу во многих местах покрывали пятна и царапины, и она вовсе не была золотой. Как верно заметила Атара, чашу сделали из меди.

– Но зачем выставлять такую обычную вещь? – спросил Мэрэм, смущенный своим легковерием.

– Разве обычную?

Кейн подошел и взял чашу в руки, потом поднял истертую деревянную палочку, лежавшую на полке рядом с тем местом где раньше стояла чаша. Поставив чашу на мозолистую ладонь, он прикоснулся палочкой к ее краю и медленно стал водить по кругу. Медная чаша отозвалась прекрасным чистым звуком, похожим на звук колокольчика.

– Так называемая поющая чаша, – объявил Кейн, ставя ее обратно на стеллаж. Потом кивнул на хрустальные чаши, стоявшие выше. – Эти тоже.

– А та, что выглядит как жемчужная?

Не ожидая ответа, Мэрэм снял с постамента жемчужную чашу и попытался извлечь из нее музыку той же палочкой, что и Кейн. Не добившись ничего, кроме скрипа, он поставил ее на место и раздосадовано пробурчал: