Svetlana Gamayunova - Ptitcedeva

Вероника опять переключилась на мурчащего Кота.

– С точки зрения целесообразности, для узнавания и понимания Лоттой Первого Мира устроить для Лотты ловушку в мир Майи – совершенно гениальная мысль. Правда ведь, котусик? Я уверена, что без Мораны тут точно не обошлось, на сто процентов уверена. Вероника за свою жизнь научилась тому, чему никогда бы не научилась Лотта. Хорошо, хоть одна жизнь в Иллюзии прошла, а если бы она не осознала с первого раза и в ее головке толпилась бы куча личностей? Как мы с Лоттой уживаться будем, вот ведь вопрос. Я, Баюн, немного психологией последнее время увлеклась было и знаю, читала, что есть случаи, когда в одном человеке несколько личностей сосуществуют, причем они не пересекаются и часто не догадываются о существовании других личностей. Подобное редкое явление называется диссоциативное расстройство идентичности. Одна личность сменяет другую в определённые моменты, в которые в человеке происходит «переключение». Обычно это происходит после состояния типа кратковременного обморока. Эти «личности» могут иметь разный пол, возраст, национальность, темперамент, умственные способности, мировоззрение, по-разному реагировать на одни и те же ситуации. После «переключения» активная в данный момент личность не может вспомнить, что происходило, пока была активна другая личность. Например, в любом учебнике по психиатрии упоминается человек по имени Билли Миллиган, в котором уживались не две, не три, и даже не десять, но целых 24 разных личности. У них были разные имена, разный возраст, пол и национальности. Они обладали различным темпераментом и преследовали несовместимые цели. Суицидник и психопат, интеллектуал, бесшабашная лесбиянка, трехлетняя умница, ну и много других. Когда Миллигану были предъявлены обвинения в краже и изнасиловании, оказалось, что сам Билли не виноват. Кражи совершал Рейджен, а изнасилования – лесбиянка Адалана. Его действиями управляют они, а он, хозяин своего тела, Билли Миллиган, в это время спит. Кстати, суд его оправдал. Представляешь?

Кот слушал очень внимательно, даже этот мудрейший такого не знал.

Я продолжила:

– В мозгу в такой ситуации как бы формируются отдельные обособленные области, что чаще всего случается из-за психологической травмы в детстве. Определенные воспоминания занимают свое собственное место в сознании, которое отделено от других, и в дальнейшем развиваются отдельно, приобретая свою собственную жизнь и судьбы, личностные свойства.

Кот фыркнул.

– Да, мозги – непонятная субстанция. Но вы-то с Лоттой осознаете наличие друг друга и знания каждой из вас доступны обоим.

– От этого, котусик, не легче. Я-то ее жизнь могу принять – не скажу что, с легкостью, но и не такое видела и пережила, хотя знания о вашем мире захватывают. То, что пока узнала по-быстрому, впечатляет и, думаю, не сразу это все переварю, а уж как Лотте со всеми наворотами моей судьбы разобраться? А может, и не нужно вдаваться в тонкости моего бытия и переживаний. Интересно, это возможно? Надо с ней это все обсудить. Что скажешь, котусик?

– Ты даже меня по-своему называешь. А уж что думаешь про все – не знаю. Ты бы шла спать, может, завтра действительно все прояснится. Чуйка у меня на это имеется. Знакомиться и договариваться будете завтра. Пойдем, провожу, а сам пойду перекушу на ночь. Настоящего кота никаким неурядицам и тревогам не лишить желания плотненько поесть.

Потом опомнился и все-таки спросил:

– А ты сама-то не голодная?

– Сто грамм водки с закуской были бы в самый раз.

– Водку тут, увы, не держат, а сейчас тебе действительно это было бы в самый раз. Пойдем в терем, чайку налью.

Чай с мятой и пирожки немного притушили горечь ситуации. Я поела и пошла в спальню.

Спала я в обнимку с бессонницей. Когда из небытия вынырнула Лотта, я уже провалялась часа два, глядя в потолок.

Лотта проговорила:

– Я тоже спать не могу, что делать-то будем? Все эти заверения и уверения разных…., что я сама строю свою жизнь, пустая болтовня. Вероника, вот тебя ко мне подсадили – и придумывай, как с этим быть. Тело-то мое, а нас двое, как делить будем?

Понимала, что не такое уж ценное приобретение для человека обрести в своей голове вторую личность, которая еще и старше вдвое.Но лисичкой, которую пустил зайчик на постой(а она его потом выгнала), быть не могла, а куда самой идти в этой ситуации – было неясно. Мой опыт и знания Лотта теперь имеет, а вот с моими решениями или желаниями как считаться, никто не знал. У нас вариант уплотненной коммуналки, причем по самому худшему варианту – мы не в одной квартире, а в одной голове живем.

Мы долго обсуждали сложившуюся ситуацию и договорились, что я буду стараться не вмешиваться в дела, пока Лотта не просит – все-таки голова-то ее, поэтому я в уголке тихо посижу, пока не спросят совета. И, конечно, договорились, что будем искать способ разменять «квартирку», то есть найти тело, куда меня выселить. Мысль о выселении куда ни попадя меня не грела, хотелось бы тело покрасивше и, конечно, не дряхлое там совсем, а молоденькой и хорошенькой девушки. Сама засмеялась своему желанию: как говорят, сорок лет – ума нет, и не будет. Только у меня теперь ничего нет – ни своего тела, ни своих мозгов – так, чистый разум и память в чужой голове.

За обвалом новых впечатлений как-то забыла подумать, что же со мной потом будет. Интересная, однако, тема. Сейчас я зачем-то кому-то нужна, а потом могут вышвырнуть в небытие – и все, никто не вспомнит и где могилка моя – не узнает, так как ее нет, соловей не прилетит и не заплачет. И грустно так стало, но почему-то в тоже время смеяться захотелось. Странно. И тут я себя поймала на мысли, что так хорошо я себя уже лет пятнадцать не чувствовала. В мыслях ясность, эмоции яркие, красочные, сочные, не замутненные ни отчаянием, ни жизненным опытом. А должно бы, исходя из ситуации. Не чувствую ни излишней озабоченности, ни настороженности – в общем, пофигистические какие-то эмоции, такие, как в молодости бывают, когда думаешь, что все само собой образуется, рассосется, решится.

Моя склонность к осознанию действа возрастной и житейской мудростью затрепыхалась и заелозила. Короче, одним органом чувствую (ой его же теперь нет тоже), что что-то не так, неправильно. Смешно, конечно, было бы говорить про какую-либо правильность, сидючи в чужой голове, но мой разум пока еще мой и мои чувства – они же мои, я с ними сроднилась за столько лет, привыкла, одним словом: а тут и они как-то странновато себя ведут, подозрительно.

На всякий случай Лотту спросила:

– Тебе как, не грустно? Или, может, весело?

– С чего веселиться-то? Но и плакать, в общем, не собираюсь. Думаю, Кот прав, завтра многое может проясниться, тогда и будем эмоциями разбрасываться. А сейчас уснуть бы. Вот только не поняла – ты вроде как повеселела. Мысль какая дельная пришла что ли?