Анна Мичи - Шагни в Огонь. Искры (СИ)

– Молодец! Теперь садись возле стола и… Да не падай, а грациозно опустись! Попробуй ещё раз без подноса.

Хиден покорно встала и вновь присела.

– Отлично. Видишь, ты всё можешь, стоит только постараться!

***

Уф! Хорошо, что это утро уже закончилось! Четыре часа подряд играть на флейте под взглядами незнакомых людей совсем не весело. Беловолосая девочка сняла тинэ, подобрала рукава абито и сразу почувствовала себя увереннее. Она направилась в заброшенную часть сада, туда, где пару дней назад обнаружила старые скрипучие качели. До начала занятий ещё есть часик, можно побыть в одиночестве – отдохнуть от всех.

Как было бы здорово, если бы рядом оказался Тайо! Хиден так устала от этого странного пансионата для девочек – от молчаливой услужливости безымянных, зависти птенцов, недружелюбия птичек, равнодушия нарий, постоянного зубрения правил этикета, от уроков ходьбы и сервировки…

Зачем наставник отдал Хиден в Хоко? Уж явно не для того, чтобы «обучить манерам, послушанию и всему, что положено знать женщине», как он заявил Цапле, хозяйке этого заведения. Всему этому девочка могла выучиться и дома – у госпожи Мару. Для чего он отправил её в эту школу?

Здесь у Хиден совсем не остаётся свободного времени. Ни капли. Чайные церемонии, уроки музыки и танца, элхе-ми, литература, этикет, философия, история, учение о цвете, психология и флористика, а также выполнение заданий по всем этим предметам не оставляют места ни для чего больше. Не удаётся даже с Дани увидеться и Воздушную магию поучить.

С другой стороны, занятия здесь не оставляют времени и для глупостей. Вроде той весенней грозы, устроенной Хиден. Может, оно и к лучшему, что она здесь. Да, наставник несомненно поэтому её сюда и отдал.

Хиден ведь до сих пор не могла вспомнить, чем точно закончился её эксперимент с погодной магией и как она очутилась в Нижнем мире. А наставник на эту тему разговаривать не желал, на все расспросы только безразлично пожимал плечами: «не помнишь – и не надо». Иногда девочке начинало казаться, что она вспоминает, как Орриэ-лаэ ругал её за грозу. Но воспоминания эти всё время ускользали, просачивались сквозь пальцы, словно сон – как будто кто-то не очень аккуратно стёр тот вечер, ту грозу из памяти Хиден, оставив только размытые пятна. Единственное, в чём девочка точно была уверена, – это то, что учинив бурю, она каким-то образом умудрилась почти полностью лишить жизненных сил своего брата. Что-то тогда пошло не так, и гроза стала пить энергию Тайо.

Он мог умереть. Умереть по глупости Хиден. Но ни сам Тайо, ни родители не желали даже слышать, что в болезни мальчика виновата сестра. Не верили!

Девочка чувствовала ответственность за сложившуюся ситуацию, но не знала, как можно всё исправить. Она бы с радостью отдала брату всю свою энергию до последней капли, но он не умел её принять – ему становилось только хуже.

Наставник фактически силой утащил Хиден в Верхний мир, и только тогда Тайо пошёл на поправку, если, конечно, верить хрустальному шару, при помощи которого Орриэ-лаэ разрешил девочке наблюдать за братом.

Нет, хорошо, что у Хиден не остаётся ни капельки свободного времени. Хорошо для благополучия Тайо, для его здоровья. Девочка продолжит учиться в этой школе – не сбежит, хотя и очень хочется, – потому что так будет лучше для брата.

44 год Рейки, 4761 всеобщий год

Пятый день второй недели, пацу

– Спасибо, что почтили дом Полутеней своим присутствием, Туоррэ-илиэ, – Льдянка согнулась в поклоне. – Смеем ли мы надеяться в скором времени видеть вас вновь?

– Спасибо, что осветила мне утро улыбкой, – рыжеволосый нарушил заведённый ритуал непривычной фразой. – У меня есть для тебя подарок.

Девушка удивлённо вскинула взгляд. Что? Зачем? Какой ещё подарок? Разве подношения не должно оставлять в рэйто ? Раньше Туоррэ-илиэ так и делал: все два года их знакомства оставлял подарки в резной клетке, в которой прятался бумажный фонарик с изображением белопёрой птицы-льдянки. Почему же сегодня?..

На ладони легла маленькая белая коробочка, перевязанная васильково-синей лентой.

– Открой сейчас!

Льдянка послушно дёрнула ленту, освобождая подарок от пут. С любопытством потянула вверх крышечку. Что же там такое? Почему он решил отдать это лично?

– Нет, – мужчина вдруг накрыл пальцы девушки ладонью. – Лучше открой, когда я уйду.

– Как вам будет угодно, – птенчик спрятала подарок в рукав абито. – А что там?

– Увидишь.

***

– Сойка-нии, – робко позвал голос Льдянки.

Нария отложила книгу, встала со скамьи:

– Гости?

– Нет, – птенчик отрицательно качнула головой. – Я хотела спросить, – замолчала в нерешительности.

– О чём же? – Сойка опустилась обратно и жестом пригласила ученицу присесть рядом.

Льдянка сошла с круглых булыжников садовой дорожки и заняла предложенное место – забралась на скамейку с ногами, обняла колени. Совсем как маленькая девочка. Когда-то в далёком детстве Сойка тоже любила сидеть подтянув колени к подбородку, а сейчас, пожалуй, уже неприлично будет. Да и Льдянка, в принципе, давно вышла из возраста, когда ещё пристойно сидеть задрав ноги, – из него годам к десяти вырастают, – но у неё всегда были какие-то странные понятия о приличиях.

Сколько раз ей уже говорили, что не стоит сидеть в кресле, перекинув ноги через подлокотник, Льдянка всё пропускает мимо ушей. Как не обращает внимания на упрёки в том, что нельзя так нагло разглядывать гостей, нехорошо показывать человеку, что он тебе не нравится, и совсем уж плохо без предупреждения исчезать из нарайи – неизвестно куда и с какими целями, да ещё и на полгода. Ей говорят, что не следует по вечерам гулять с гостем за пределами Хоко – благовоспитанной девушке вообще нечего делать в городе после наступления темноты, – а она жмёт плечами и уходит на прогулки с Туоррэ-илиэ.

Что самое удивительное, в исполнении Льдянки все эти неприличные вещи не кажутся такими уж страшными – так, шалости девочки-иностранки.

– Сойка-нии, – птенчик тронула нарию за рукав, словно ребёнок привлекая к себе внимание. – А зачем мужчины ходят в нарайи?

– Зачем? Отдохнуть от забот, приятно провести время в хорошей компании. Обсудить дела с партнёрами, отметить удачную сделку, – нария пожала плечами, – ещё ходят поговорить о поэзии или посмотреть танцы и послушать пение. У каждого из гостей своя причина.

– Я, верно, не совсем понятно выразилась. – Льдянка расстроенно качнула головой. – Почему они идут в нарайи? Разве они не могут говорить о поэзии с жёнами и хорошо проводить время дома?

Странные вопросы. Неужели птенчик издевается? Зачем спрашивать о столь очевидных, всем известных вещах?