Анна Мичи - Шагни в Огонь. Искры (СИ)

А уж насколько тяжело давалась магия, и вспоминать не хотелось. Заклинания выходили слабыми, боевые – едва достигали цели, увернуться от них не представляло никакой сложности. Мыслепередача – и так-то непростая – превратилась в жуткие мучения; после окончания урока пот градом скатывался со лбов измученных адептов.

«Зато, – усмехался Йисх, – будете знать, как вести себя, если что. Не раз случались бунты в храмах – наверное, все чувствовали то, что называют «тяжестью Огня»? Храмы тоже место пониженного магического фона; жрецы недолюбливают нашего брата».

В храмах Тенки не бывал, как-то не сложилось. Да и семья их не относилась к числу истовых приверженцев стихии Огня; впрочем, вся деревня предпочитала если уж поклоняться – так морю. Море и почитали богом, храма в Аксе не было. Хотя, можно сказать, в Аксе вообще ничего не было.

– ...почему?!

Тенки глянул в сторону голоса – уж больно сильное изумление прозвучало в несложном вопросе.

Спрашивал Эвисто, и выглядел соученик действительно удивлённым. Йисх покинул классную комнату, предоставив адептов самим себе; в небольшом кружке вокруг Эвисто завязалась беседа.

– Равновесие – к этому надо стремиться, – ответил Эвисто как всегда невозмутимый Намари. – Уже давно на Огненном материке, да и не только у нас, во всём мире – царит спокойствие. Нет ни только войны, но и никаких стычек.

Тенки с интересом уставился на говорящего.

– Со временем исчезнет нужда в боевых магах, – продолжал сокурсник. – Боевые нужны во время войны, а у нас уже почти сорок лет длится мир, возможно, он будет вечен – что хорошо. Для чего нужна тогда сила? Присматривать за ведьмами?

Эвисто порывался возразить, но его перебил Тардис:

– Но адепты же не могут подняться выше третьей ступени.

Эвисто кивнул согласно.

– А больше и не надо, – пожал плечами Намари. – Третья ступень вполне превышает ведьминскую силу, какой бы могущественной природно ведьма ни оказалась. Им же недоступно обучение, подобно нам; они изгои, обречены скитаться, скрываться от властей, если упорствуют в применении своих сил.

– Не знаю, быть серым, по мне, как-то не так, – покачал головой Дени-эльви.

– А ты знаешь, – тихо улыбнулся Намари, – что сами адепты предпочитают называть себя радужными? Потому что считают, что доступный им спектр гораздо богаче, чем монотонные оттенки светлых и тёмных; взгляды шире.

– Считать-то они могут что угодно, – пробормотал Тенки, не стараясь, впрочем, быть услышанным. Только Ацу повёл глазами в его сторону.

Ну и разговорился сегодня Намари – не узнать. Получается, этот желтоволосый щингеец собирается стать адептом. Стать – или остаться; короче, отказывается выбирать.

Сокурсник тем временем говорил дальше:

– Инициация – ограничение свободы, на самом деле, – серьёзно посмотрел на Эвисто, на Дени-эльви. – Причём она насильная, раньше маги меняли способ действий по желанию.

– Ну это тоже не выход, так себе маятником шататься, – горячо возразил Тардис. – То веришь, как светлый, то только, как тёмный, на себя полагаешься. Так и чокнуться недолго.

– А по мне, всё просто, – неожиданно для себя вступил в разговор Тенки. Обезоруживающе улыбнулся устремившимся на него взглядам. – Светлые не могут, скажем, убить только потому, что им надо. Им фетиш нужен, куча моральных примочек. У тёмных всё проще.

– Тебе что же, хочется убивать? – гневно осведомился Ацу.

Ему тоже пришлось улыбнуться – ласково, как брату родному. И с любопытством пронаблюдать за реакцией.

Ацу отвернулся с каменным лицом.

– Но сила, сила светлых превышает силу тёмных! – Тардис живо вскинул брови, посмотрел на Тенки.

Нинъе пожал плечами.

– Значит, надо окрутеть настолько, чтобы светлые даже со всеми своими этими силами сели бы в лужу, – сказал просто.

– Ты так говоришь, будто твёрдо решил стать тёмным, – снова вмешался Ацу.

Тенки улыбнулся. Как мог радостно.

Едва закончились каникулы, и школа начала заполняться отдохнувшими и оттого чрезвычайно шумноголосыми учениками, на первой неделе января, нинъе рассказал темноволосому сокурснику о заклинании и результатах его применения. Рассказал всё подчистую, от начала до конца, не скрывая ни единой мелочи.

Разговор этот вышел забавным.

Полтора месяца назад, Огненный город

– О чём ты хотел говорить? – Ацу смотрел серьёзно.

– Посмотри для начала, – Тенки встал перед соучеником, расставил ноги, засунул руки в карманы. Поза нарочито небрежная, взгляд такой же, вызывающий. Не мигая, уставился в чёрно-голубые глаза элхе.

Ацу отреагировал, как нинъе и ожидал, – недоуменно и довольно высокомерно приподнял брови.

– Что, не понимаешь, куда глядеть? – усмехнулся Тенки.

Сокурсник окинул его безразличным взглядом, прошёлся от носков до макушки, снова вернул взор на лицо:

– Я не замечаю в тебе изменений.

Неудивительно: в вечернем январском полумраке общей комнаты трудно было увидеть странности в поведении Тенкиных зрачков. А других очевидных глазу внешних изменений и не наличествовало. Но свет здесь Тенки не стал зажигать специально.

Ацу должен был заметить иное.

– А вот так? – нинъе вздохнул и медленно ослабил ободья заклинания, принесённого Йисхом. Прикрытие, помогающее нарушителю закона оставаться безнаказанным.

Ничем не сдерживаемая сила поднялась изнутри, и Тенки показалось, что он вот-вот заколеблется невесомым буйком в сумрачном воздухе.

– Посмотри хорошенько, – нинъе нагловато усмехнулся. – Да не так, чего ты вылупился, как баран на новые ворота? Бородавки на носу у меня не выросло. Тщательней смотри, глубже.

Соученик чуть нахмурился. «Не догадывается», – подумал Тенки, но в следующий миг ресницы элхе ощутимо дрогнули. Увидел. Удивился.

– Молодец, – похвалил его нинъе. – Хороший мальчик, хорошо определяешь. До сотой доли, небось, любой магической уровень?

Издёвку Ацу пропустил мимо ушей:

– Что случилось?! Почти в два раза? Как?!

Говорить Тенки начал не сразу. Подождал, потянул терпение однокурсника, пронаблюдал, как удивление сменяется злостью, как, сам того не сознавая, Ацу начинает метать из глаз молнии. И только тогда смилостивился. Упомянул Эллгине и его давние разработки, сказал об опыте над собакой, о том, что теперь считается преступником, описал – поверхностно, лёгкими штрихами – собственные ощущения и сообщил о зависимости, которая будет теперь сопровождать его жизнь.

Ацу слушал тихо, не перебивая. Но тогда, когда Тенки замялся, рассказывая о человеке, которого нашёл Йисх, о пьянчуге-моряке, чью кровь маг заставил его недавно попробовать, в рамках эксперимента, тогда поднял руку, останавливая соученика.