Ирина Суслова - Руны (СИ)

Ни один из них не вызывает во мне жалости. Вы так уважаете своих великих Магистров, что не замечаете, какова их сущность на самом деле. Это не те маги, которые должны решать вопросы государственной важности, особенно если их помыслы не чисты. Конечно, не мне решать такие вещи, но если я могу, то почему нет?

Я, например, считаю, что Магистр Волдо, который занимался международными вопросами и урегулированием споров, не должен руководствоваться личными симпатиями и антипатиями при переговорах с другими странами. Или вы скажете, что никому не известен тот факт, что правой всегда выступала страна, которая заплатит больше? А перевес его голоса прямо пропорционально зависел от количества золота, которым та или иная сторона набьет карманы Волдо. Таким разве должен быть Магистр?

Или Магистр Креон, который «решал вопросы» внутри страны. Вы слышали хотя бы об одном случае, когда человек оказался прав? — злобно спросила я. — А я вам отвечу: даже если человек был действительно прав, он все равно нес наказание. За непослушание. Смертью.

Магистр Дарио, тонко и методично обворовывал собственную страну. При этом его все любили и уважали. Магистр Матис: Высший маг, отвечающий за образование, литературу и духовное развитие страны, презирал людей, считая их отбросами общества. Однажды избил до смерти своего слугу, который не смог починить колесо его экипажа. Я уже молчу про его домашний гарем.

Ну и «Скарлат Справедливый». Он перевешал тысячи людей. Стоит ли говорить, что зачастую они были невиновны? Такими должны быть Магистры? И это великие маги Высшей касты, которых так мало в нашем мире? Не кажется ли вам, что было бы лучше, если бы их не было вообще?! — распалялась я, чувствуя, что силы оставляют меня, и с удивление обнаружила, что плачу.

Сальваторе тем временем задумчиво на меня смотрел.

— Вот ведь ирония, правда? — грустно усмехнулась я. — Единственный из всех Магистров, который пренебрег рунами, оказался именно Дайдорус. Я хотела свободы для всех людей, а получила её лишь для себя, да еще и такой ценой. Все было напрасно, — я наклонила голову в бок, демонстрируя Сальваторе свежий зигзагообразный знак. — Вот она цена жизни ваших Магистров. Разве оно того стоило? Разве оно того слоило?! — я сорвалась на крик и закрыла лицо руками, поскольку слезы буквально начали меня душить.

— Рая, Рая, — услышала его голос совсем близко от себя.

Он отвел мои ладони от лица, и я с удивлением увидела, что Ноа стоит на коленях около моего стула и наши глаза на одном уровне.

— Теперь вы меня арестуете? — прошептала я.

Он улыбнулся и смахнул с моей щеки слезу.

— Ты спросила: стоило ли оно того? — проговорил он, обдав меня теплым взглядом своих зеленых глаз. — Стоило. Конечно, стоило.

Я опешила и открыла от удивления рот. Он встал с коленей, поднял меня со стула и обхватил лицо руками, утирая мои слезы большими пальцами.

— Когда я шел сюда, то был готов даже услышать то, что ты потомок самого Дьявола, и даже тогда бы сказал, что оно того стоило. Я догадывался, что именно сегодня услышу здесь, но я пришел сюда один, без охотников. Я пришел к тебе, понимаешь? — он всматривался в мое лицо, словно пытаясь запомнить каждую черточку. — Вот к такой маленькой расчетливой человечке, которая передушила Магистров, как котят. Конечно, мне не нравится, что ты водила меня за нос, да и вообще, вся эта ситуация мне не нравится, но я не осуждаю тебя. Ты не поверишь, но я понял мотивы твоего поступка.

Я ошарашено смотрела на Сальваторе, не понимая смысла его слов. Что он такое говорит?

Он это серьезно? Что это значит? Он сошел с ума?

Констебль отпустил мое лицо и, отступив на шаг, проговорил:

— Я вообще-то вот зачем пришел, — он достал из кармана брюк маленькую коробочку голубого цвета и поставил её передо мной на стол. — Это твой подарок, на день рождения.

Открой.

Я же застыла, как статуя и, не сводя глаз с Сальваторе, похлопала по столу в поисках коробочки, пока, наконец, она не подвинулась к самым моим пальцам после брошенного на неё взгляда мага. Ноа с таким волнением на меня смотрел, что я просто не верила своим глазам. Он смотрел как-будто… как-будто…

Я одним движением развязала ленточку и открыла подарок. Внутри на белом атласе лежало маленькое колечко с прекраснейшим изумрудом, так напоминавшим цвет глаз дарителя.

Я перевела взгляд на Ноа и увидела, что он от волнения кусает губу.

— Я…я вас не понимаю… — растерянно прошептала.

— Я люблю тебя, Рая, — проговорил Сальваторе, не сводя с меня глаз.

Я только ахнула, не веря в происходящее. Этого не может быть! Со мной не может такого произойти!

Ноа протянул мне руку и я, немного помедлив, вложила в неё свою. Он ловко выхватил у меня коробочку и выкинул её словно ненужный хлам, как только вытащил кольцо, и аккуратно одел его на мой палец. Мгновение мы оба вглядывались на прекраснейшее изделие, которое смотрелось неуместно на моих грубых от работы пальцах, пока Сальваторе не поцеловал мою руку, а затем и ладонь. Он потянул меня на себя и заключил в крепкие объятья, поглаживая мои волосы.

— Ты слышала меня? — хрипло спросил он, пока я, закрыв глаза, вдыхала его чудесный аромат, не веря своему счастью. — Я люблю тебя. Знаешь, как долго я пытался тебе его подарить? — усмехнулся он. — И каждый раз что-то мешало, — он помолчал немного и продолжил: — Помнишь, в первый день я водил тебя к магу, считывающему остаточные силы?

Он еще сказал, что в тебе нет ни капли магии?

— Влад? — глухо спросила я, припомнив темную квартиру и двадцатый этаж.

— Да, Влад, — кивнул Ноа. — Так вот, он сказал мне когда-то, что я влюблюсь в белобрысую кудрявую человечку, и у меня от неё снесет башню. Так и сказал. Я так разозлился тогда. И когда я привел тебя, он заявил, что это ты. Но знаешь, он оказался прав. Влад оказался настолько прав, что я сам себя боялся. Знаешь, чем я занимался большую часть времени, пока бывал во Дворце Правосудия? Не расследовал смерть Магистров, как должен был. Я искал Большого Бо.

Я напряглась при этих словах, и Сальваторе, почувствовав это, поцеловал меня в макушку.

— Я разыскал его. Он больше никогда тебя не потревожит. Он больше никогда уже никого не потревожит в этой жизни, — прошептал Ноа, наклонившись к самому моему уху. — А я буду оберегать твои сны. Я так любил проводить около тебя те ночи, когда Пятый уходил к Мастеру.

Любил наблюдать за тобой, за безмятежностью твоего сна, боясь, что прошлое потревожит твой покой, — он помолчал немного и продолжил, но уже другим голосом: — Знаешь, ведь это я украл твой носок. Он лежит у меня в спальне, и я, как последний идиот, сплю с ним. А еще по дому хожу только в носках, которые ты мне связала, даже не смотря на то, что на дворе лето и дома чертовски жарко.