Кира Стрельникова - Дикая и опасная

Пару раз мы останавливались перекусить, и в какой-то момент я вдруг поняла, что меня трясет мелкой дрожью. Противной такой, как при температуре. Проверила, не переутомилась ли с поиском — да нет вроде, отслеживание по крови не такое уж напряжное действие, знай иди себе за ниточкой, делов-то. И не замерзла, не должна — теплые колготки, толстые зимние штаны, термобелье, два свитера, перчатки и резиновые сапоги с меховой подкладкой. Пожала плечами, отмахнулась, и мы пошли дальше. Туннели, куда нас вел след Вермишелева, вообще утратили сходство с рукотворными, по-моему, мы уже пробирались по каким-то естественным ходам, но, судя по уверенному лицу Славика, он тут тоже бывал. И мы шли, шли, шли… Глянула на часы — шестой вечера. Твою мать. Еще пара часов, и надо выбираться наверх.

— Куда мы хоть забрели уже? — вполголоса спросила Крота.

— Ну, сейчас где-то под Чистыми Прудами, почти в центре, — флегматично отозвался Славик. — Далеко ушли, да.

— А в глубину? — провокационный вопрос, знаю, но меня уже начали посещать первые признаки клаустрофобии и знобить стало однозначно сильнее.

Глаза слезились, мышцы ломило, и я начала все больше подозревать, что подхватила какой-нибудь гадский вирус, а может, продуло, когда мы в Петропавловке от вампиров уходили. Я ведь тогда здорово взмокла от нервняка, а ветер холодный был. Да еще потом этот удар Пирса у Яхонтовой, вот и наложилось одно на другое.

— Хрен знает. — Славик почесал в затылке, сдвинув каску. — Но глубоко, это да. Где-то даже чуть ниже уровня метро.

Ох ни фига ж себе… Поморщилась, вздохнула, захавала бутер, и мы пошли дальше. Вермишелев, блин, найду — убью, куда тебя, заразу такую, понесло?!

Перед очередным поворотом Славик вдруг замер, и я уткнулась в его спину.

— Туда нам? — Он махнул рукой, я сверилась с ниточкой и кивнула. — Нехорошее место, — обронил диггер. — Наших там много пропадало, мы его стороной обходить стараемся. Там пещера небольшая, естественная. Точно туда? — Славик покосился на меня.

— Ага, — подтвердила я и чихнула, чувствуя, что начинаю расползаться киселем.

Так, выбираться надо отсюда. Но пунктир стал толще, и это означало, мы близко к объекту! А потом опять ползти сюда? А ну как Вермишелев дальше пойдет? И ползать мне тут за ним до скончания веков…

— Тогда стой здесь, я первый позырю, что там и как. — Славик всучил мне карту Москвы. — Если что, двигай в этом направлении. — Он показал по карте, ткнув в метро «Чкаловская». — Там дальше после этой пещерки развилок практически нет, один коридор, по нему к коллектору заброшенному выйдешь, а там уже разберешься, по канализации и на улицу.

— Слав, ты че, как завещание пишешь, — попробовала пошутить я.

— Сонь, под землей все серьезно, и место там нехорошее, говорю же, — спокойно ответил он. — Мне как-то давно нагадали, что под землей смерть найду. Ну я к ней всегда готов, в общем-то.

— Стой. — Я попробовала сконцентрироваться и снова нырнула в тонкий мир — вроде ничего впереди такого, даже призраков нет.

Интуиция молчала, видимо сраженная вирусом. Мне становилось хуже, я реально чувствовала себя киселем, башня кружилась, заломило поясницу, бросало то в жар, то в холод, да еще и подташнивало. Приехали, блин! Как некстати-то, а…

— Ладно, я пошел, если нормально, крикну, а если что не так — возвращайся к последней развилке и иди направо, в обход получится. К коллектору все равно выйдешь, — уточнил Славик и завернул за угол.

Я с трудом сглотнула, горло саднило и хотелось пить — слава богу, водой запаслась. Присела на камень, сделала пару глотков, пытаясь заставить гудящую ватную голову соображать. Верден убьет, когда вылезу, как пить дать. Или задницу надерет так, что сидеть больно будет неделю. Обхватив себя руками, я пыталась унять озноб, да такой, что аж зубы стучали. Видимо, настолько углубилась в собственные переживания, что на какое-то время Славик вылетел из головы, и спохватилась я тогда, когда обратила внимание на неестественную тишину. Только где-то вода капала… Стало реально страшно. Из-за поворота не доносилось ни звука, точнее, даже если оттуда что-то было, я скорее всего не услышала, сосредоточенная на собственном хреновом состоянии.

— Эй… Слав? — Я подошла к самому повороту и навострила уши. Тишина. — Кро-о-от, ты там?!

Послышалось или тихий шорох? Ё-моё… А кирпичи-то вот-вот начнут падать из задницы от страха. Я взяла себя в руки, сделала усилие и еще раз нырнула в тонкий мир. Перед глазами заколебалась едва светящаяся завеса, как полог. Для меня безопасный, он, скорее, не пропускал ничего оттуда, из небольшой естественной пещеры впереди. Да что ж там такое, а, и почему я этого не вижу? Так, ладно, ниточка Вермишелева упрямо вела вперед, и толстая такая. Спец по ритуалам нужен нам до чертиков, а значит, надо идти и смотреть, насколько глубокая попа ждет впереди. Я завозилась, достала из-под одежды «беретту», и тут фонарь на каске мигнул, став светить гораздо слабее. Вот уж не было печали… Ну ладно, запасные батарейки в кармане куртки лежат, так что все в норме.

Я сделала осторожный шаг вперед и прислушалась. Тишина. Еще шажок, снять предохранитель и положить палец на спусковой крючок. Фонарь выхватил из темноты пустое пространство, раздавшееся в стороны от входа в пещеру. Фонарь снова мигнул, а мне послышался… то ли скрежет, то ли шорох, и легкий сквознячок донес какой-то странный тошнотворно-сладковатый запах. Что за хрень? Я замерла, напряженно сканируя пространство впереди, но в тонком мире все скрывала завеса, за которую не заглянуть, а чтобы толком фонариком осветить, стоило подойти к самому краю пещерки.

Ну ладно, топтаться тут на месте можно до скончания веков. Крепко сжав пистолет, я задержала дыхание и шагнула вперед. Дальше все произошло очень быстро, я даже сообразить толком не успела: смотрела вперед, а под ноги забыла, споткнулась, краем глаза заметила какое-то движение слева, но уже летела в темноту, нещадно матерясь хриплым голосом и при этом не выпуская из рук «беретты»… Удар, от которого вышибло дыхание, похоронный звон стекла, и фонарик на каске гаснет. Тут же включаются все остальные доступные органы чувств. Я прямо-таки спиной чувствую, что кто-то там по мою душу пришел сзади, и, с трудом проталкивая воздух в горло, переворачиваюсь и замечаю только тлеющие угольки чьих-то глаз. Сердце в пятки, но рефлексы работают на ура: внутреннее зрение, слабый контур тела — без ауры, но подумать, что это значит, не успеваю, и мой палец жмет на спусковой крючок. И еще раз. И еще. Нечто, хрипя и шипя, как пробитая шина, отлетает назад, я с трудом поднимаюсь, нашаривая в кармане куртки фонарик и молясь, чтобы он целым остался. Молитвы услышаны, и пещерку озаряет резкий свет диодов. А-а-а!! Лучше бы я оставалась в темноте, честное слово. Как стояла, так и села на задницу, ноги подломились, а взгляд метался по куче тряпья и лохмотьев полуистлевшей плоти, застревая то тут, то там на позеленевших костях, черепе с рдеющими глазницами… Растудыть твою в качель… Как хорошо, что после похода к вампирам я не стала дома перезаряжать, и в «беретте» были серебряные пули! Потому что они действуют не только на вампиров, но и на зомби, по крайней мере, замедляют их точно.