Кира Стрельникова - Дикая и опасная

На следующий день вернулись в Питер — впереди маячил третий курс и окончание учебы. По здравом размышлении я решила не рвать попу на британский флаг и не пытаться закончить досрочно.

И все завертелось по новой. Только на сей раз уже по-другому. Николаич разделил группу на тройки или четверки и для каждой составил индивидуальное расписание. Мы решали теоретические задачи по моделированию возможных ситуаций, расписывая, кто и что будет делать, упражнялись на практике действовать вместе, в общем, усиленно готовились к выпуску. Гарик тоже ушел в учебу, появляясь у нас не так часто, как на нервом курсе, и хотя их отношения с Ольгой, похоже, потихоньку сошли на нет, дружба с Тимом не прервалась. Касаемо нас с Верденом… С одной стороны, не до раздумий и анализа, с другой — я чутко держала руку на пульсе, по-прежнему не позволяя ему на людях обозначать, что между нами что-то есть… Словно издеваясь, Верден делал вид, что уступает, ровно до конца октября, когда я поверила и расслабилась. А потом, в один прекрасный день, когда стояли в курилке, просто нагло обнял, прижал к себе и не отпускал. Мимо ходили люди, косились на нас, понимающе усмехаясь, а я краснела, бледнела, пыхтела как чайник, но устраивать возню на виду у всех считала ниже своего достоинства. И понеслась… Жизнь превратилась в игру «прощай, нервы».

Верден действительно перестал меня уговаривать или чего-то ждать, его уроки стали чуть жестче, но, черт возьми, действеннее! Мне не оставляли выбора и времени на раздумья, только на то, чтобы решить, сдамся ли добровольно собственным желаниям или мне наглядно докажут, что упрямство не право и ему не место в моей голове. Это выражалось даже в мелочах: собираясь у нас в комнате для очередной подготовки к семинару, я демонстративно садилась на стул, хотя на самом деле хотелось пристроиться под боком Вердена, потому что устала, а от него исходило тепло, надежность, и можно было беспрепятственно подзарядиться. Упырь красноглазый молча вставал, хватал возмущенно пищащую меня в охапку, так же без слов усаживал рядом, обняв так, что не вырваться, и мы начинали заниматься. Ольга невозмутимо делала вид, что ничего необычного не происходит.

Как-то я взбрыкнула и целую неделю упорно игнорировала собственные желания, ночевала у себя. Напряженно ждала каждый вечер, что Верден что-то предпримет… А он даже не шутил на эту тему, словно все шло так, как должно, и вел себя с невозмутимостью сфинкса. В конце недели, когда я легла спать снова у себя, альбинос сделал ход конем: мне уже какой-то сон начал сниться, естественно, блок и экран ослабели, ибо во сне поддерживать защиту — это уже попахивает безумием. Верден, улучив момент, мгновенно снял остатки экрана и устроил мне небо в алмазах, повторив давнюю шутку с первого курса, но на сей раз усовершенствованную. Он усилил мои эмоции, и так находившиеся в очень нестабильном состоянии. Закрыться не получалось, потому что какая на хрен сосредоточенность, когда тело колотит нервная дрожь от неудовлетворенного желания, а перед глазами все плывет… Я скрипела зубами ровно минуту, судорожно сжимая простыню и выстраивая трехэтажные матерные конструкции в голове. Потом сорвалась с кровати и чуть не снесла дверь… попав прямо в гостеприимно распахнутые объятия чертова красноглазого.

— Еще раз так сделаешь, сам в гости наведаюсь, — мурлыкнул вампир недоделанный и слегка прикусил мочку уха, словно в ответ на мои мысли. — И плевать на Ольгу.

В ответ я его послала, почти простонав слова и обреченно понимая, что завтра буду как кисель, ибо спать мне не дадут несколько часов точно. А времени два ночи.

В общем, укрощение строптивой во всей красе. Умом я понимала, что веду себя глупо, но поди докажи что-нибудь подсознанию, не желавшему мириться с положением вещей. Верден же ставил вопрос ребром: или я начинаю ему доверять, или он дальше претворяет в жизнь свой план делать то, что считает нужным для нас. Невзирая на мою реакцию.

Как-то, уже после Нового года, Ольга словно невзначай обронила:

— А чего ты к Вердену не переедешь? Все равно половина твоих шмоток у него, то за свитером бегаешь, то за штанами, — она бросила на меня насмешливый взгляд, — то за лифчиком.

Я прищурилась, сконцентрировалась и послала ей короткий импульс в район желудка. Грановская сдавленно охнула, побледнела и сорвалась с места в направлении сортира, проорав на ходу:

— С-с-сонька, скотина!.. Правда глаза колет?

Колет. Но тыкать меня в нее имеет право только Верден. Почему? Потому что. Не знаю и знать не хочу. Ольгу качественно выворачивало минут пятнадцать, а я получила моральное удовлетворение.

В таких веселых раскладах пролетела весна и с неотвратимостью надвинулась последняя, выпускная практика. За ней вручение диплома, и… работа. И почему у меня холодок по спине при мысли об этом?

Выпускная практика в общем-то отличалась только одним: задание было единственное, максимально приближенное к реальности, и давалось на месяц. Если вкратце: обнаружен условно труп со следами ритуальной смерти, найти убийцу и нейтрализовать. Мы справились за три недели. И что удивительно — для меня, по крайней мере, — на время выполнения задания все наши с Верденом разногласия отошли на задний план, мы работали быстро, слаженно, понимая друг друга с полуслова. И это было классно. Конечно, настоящей опасности задание не представляло, как и не требовало серьезных напряжений, но тем не менее некоторые усилия для решения приложить пришлось. С Ольгой получилось немного странно, потому что она вроде с нами все делала, но зачастую получалось так, что мы и вдвоем могли бы справиться. Тем не менее Тим находил и для нее дело.

Оставшуюся неделю до конца июля заняли сборы вещей, сдача комнаты и получение обходного, подписание кучи документов у Николаича, и когда на доске в холле общежития появилось объявление, что третьего июля у выпускников вручение дипломов, после чего инструктаж и ячейки могут разъезжаться по полученным адресам, я вдруг осознала, что действительно все. Учеба закончилась, и буквально через пару дней начнутся рабочие будни. Я больше не студентка…

Ольга, проверив собранную сумку, упорхнула куда-то, сообщив, что, скорее всего, ночевать не будет, и в комнате я осталась одна. Накатила растерянность и даже некоторый страх, я уставилась невидящим взглядом на улицу в открытое окно и закурила.

Что дальше? Дальше, наверное, работа, суть которой объяснит Николаич после вручения дипломов. Кстати, какие они будут, интересно? Специфические институтские или обычные, для каждого по его специальности? Хотя в принципе это мне сейчас, мягко говоря, до лампочки. Обостренный слух уловил тихий звук открывшейся двери, но я не обернулась, и так зная, у кого хватило наглости завалиться ко мне в комнату.