Алекс Кош - Волчье сердце

В это же время в здании отделения у окна стоял седовласый мужчина и смотрел, как несостоявшийся посетитель в дорогом костюме садится в такси.

– Действительно очень похож на Ашина.

– И так же, как он, сует нос куда не следует, – недовольно сказал его собеседник – дородный мужчина с орлиным носом и классической грузинской внешностью. – Что ж за день-то такой, баба та пришла в сознание, теперь этот хлыщ лезет во все щели. Карский доложил, что тот заходил к нему и каким-то образом умудрился взять папку с личным делом Ашина.

Седовласый поправил воротник полицейской формы, словно тот душил его, хотя на самом деле рубашка и так была расстегнута на одну пуговицу.

– Мне только что звонила Светлана. Заверяет, что подружка Ашина ничего не помнит.

– А чего это она тебе названивает? – удивился грузин.

– Я же друг семьи. Вполне логично, что я попросил подругу Соболевой звонить при любых изменениях ее состояния.

– Что ж, значит, девчонка пока не успела никому ничего сказать, – резюмировал грузин. – Но ведь память может и вернуться.

– К тому же, по словам Светланы, брат Ашина уверен, что это не самоубийство, – недовольно сказал седовласый. – В этот раз мы рисковать не будем, разберемся со всеми и сразу.

– Это же ты решил поиграть в благородство с Ашиным, – заметил собеседник. – Надо было сразу девчонку убрать. Вслед за ним.

И вновь седовласый с трудом сдержал раздражение.

– Да, это было ошибкой. Я уже отправил Охрина в больницу.

– Травма оказалась сильнее, чем считали врачи?

– Да, она умерла во сне.

– А брат Ашина?

– Убивать его будет слишком подозрительно. Для начала просто узнаем, чего он хочет, и попробуем слегка припугнуть. А уж если не сработает, тогда устроим ему прогулку в лес…

После восьми вечера посещение больных, даже лежащих в ВИП-палатах, было строго запрещено. Но следователь смог преодолеть охрану и воинственно настроенных сиделок без особых проблем. Владимир Охрин работал в органах уже больше десяти лет и умел добиваться желаемого любыми способами. После пяти лет в армии он поступил на юридический, отучился на следователя и был принят на работу в один из отделов Подмосковья. Увы, но на первом месте работы быстро выяснилось, что Охрин больше предрасположен к силовому решению проблем, нежели аналитическому. Да и характер бывшего военного, большую часть службы прослужившего в горячих точках, оказался не слишком подходящим для такой работы. Зато вскоре его навыки оценили и пригласили в центральное управление, где он быстро стал правой рукой начальника отдела особых расследований. Той самой рукой, которая решает проблемы. В том числе и такие, как эта…

Разумеется, официально Охрин наведывался вовсе не к Соболевой. Изучив личные дела людей, попавших в больницу в результате противоправных действий, а проще говоря, прочитав заявления в полицию, он выбрал наиболее подходящего кандидата, лежащего на том же этаже – мужчину, подвергшегося нападению рядом с ночным клубом. К нему-то Охрин официально и направился на разговор. А то, что он на минуту собьется с пути и заглянет в соседнюю палату – это всего лишь случайность.

– Все хорошо. Я следователь и получил разрешение у главврача, – уверенно сказал Охрин дежурной медсестре.

– Но там лежат больные в критическом состоянии, – уперлась дородная женщина. – Да и время уже позднее, посещения давно запрещены.

– Мне сказали, что с Овдиным можно поговорить, – не согласился Охрин. – Мы поймали нападавших на него людей, и мне срочно нужно задать ему несколько вопросов.

– Только в присутствии медсестры!

– Разумеется, – легко согласился следователь.

Далее он устроил спектакль с допросом при медсестре, а затем сказал, что ему нужно в туалет, и быстро заскочил в палату к Соболевой.

Один укол в питательную смесь, и девушка больше никогда не проснется…

Между Охриным и лежащей в кровати девушкой поднялась серая тень. Раздался тихий и басовитый рык.

«Откуда тут собака?!» – раздраженно удивился мужчина.

– Эй, брысь отсюда, – шикнул он на пса, но тот никак не отреагировал.

– Пшел!

Но пес продолжал стоять на месте как вкопанный, глядя незваному посетителю прямо в глаза. В свете многочисленного электронного оборудования зверь смотрелся так зловеще, словно это была какая-то адская гончая.

– Твою же мать, – тихо выругался мужчина. – И что мне с тобой делать?

Охрин сделал шаг вперед, и пес тут же глухо зарычал, продемонстрировав во всю длину белые клыки.

«Знал бы, что здесь будет такое, взял бы с собой кусок колбасы или что-то вроде того, – раздраженно подумал следователь. – Со стрихнином, разумеется».

Он действительно не знал, как выполнить задание. Едва ли у него было много времени, прежде чем медсестра что-то заподозрит, да и стрелять в здании больницы нельзя, ведь смерть девушки должна была выглядеть естественно. Поэтому Охрин вновь попробовал обойти собаку и приблизиться к кровати.

В этот раз пес рычать не стал. Одним коротким рывком он бросился навстречу Охрину и схватил его за ногу. Не слишком сильно, но достаточно крепко, чтобы у него не возникло желания двигаться дальше. Следователь понял предупреждение, сделав шаг назад, и пес отпустил его ногу, оставив на ней пару неглубоких, но болезненных следов.

В очередной раз выругавшись, Охрин вынужден был признать, что момент уже упущен, и ретировался из палаты. Закончив мнимый допрос пострадавшего, он покинул больницу, так и не выполнив поручение начальника. Остановившись возле машины, он достал телефон и на какое-то время задумался, подбирая слова для объяснения своей неудачи. Но прежде чем он успел позвонить генерал-майору, его отвлек тихий рык, раздавшийся совсем рядом.

«Кажется, я начинаю ненавидеть собак», – зло подумал он, поворачиваясь на звук, да так и застыл от неожиданности. Перед ним стоял уже знакомый по больнице серый пес. Ну, или похожий на него как две капли воды.

– Брысь отсюда! – раздраженно рявкнул Охрин, схватившись за пистолет. – В этот раз я могу и выстрелить!

В свете уличного фонаря сверкнули льдистые глаза, и пес прыгнул на Охрина, в этот раз метясь вовсе не в ногу. Тело с разорванным горлом упало на асфальт, а по улице разнесся протяжный победный вой.

Юрий сидел в номере гостиницы чуть ли не на другом конце города, но все равно оторвался от документов и прислушался, словно действительно мог услышать вой пса, почувствовавшего вкус крови врага.

– Охота начинается, – плотоядно усмехнулся он.

Изучение бумаг, полученных от следователя по делу о смерти Ашина, ничего не принесло. То есть чтиво было, безусловно, любопытное, но оно нисколько не проливало свет на возможную причину убийства Михаила. Да, их отдел вел множество расследований, прежде всего связанных с коррупцией и хищениями. Всего в отделе работали семь человек, включая Михаила Ашина и их непосредственного начальника – Геннадия Ивановича Савина. С очень высокой вероятностью в убийстве Ашина мог быть замешан кто-то из его сослуживцев, а может быть, и весь их отдел. Да, несмотря на слова Александры о том, что Михаил совершил самоубийство, Юрий считал иначе. И у него были на то более чем веские причины – шесть волчьих меток на людях, виновных в смерти Ашина. Своеобразное посмертное проклятие, доставшееся семье Ашиных от древнего рода алтайских шаманов. Юрий не мог чувствовать эти метки, и уж тем более самостоятельно найти их, но для этого у него был Цезарь. Правда, теперь волк наплевал на свои обязанности, и неизвестно, что смогло бы его заставить покинуть пост у кровати девушки.