Александр Зорич - Ты победил

По мнению Ихши, лекарю было суждено «продлиться» не дольше, чем на ближайшие три-четыре года. Свое приветствие он счел отменной шуткой. И хохотнул.

Лекарь вежливо улыбнулся и сел прямо на плиты террасы, скрестив ноги в «южном кресте». Аффисидах мерз даже во дни знойного лета на берегах Ан-Эгера. Он всегда прятал свое тело под шерстяной накидкой. И сейчас, когда Аффисидах сел, он стал похож на маленький шерстяной курган. Даже не курган – а так, кротовину. Кротовину под стопами Ихши, Желтого Дракона, Человека-Горы.

Согласно этикету, вошедшему полагалось помолчать некоторое время, чтобы проникнуться величием императорского ставленника в земле инородцев, где тот служит благу всеобщего сопроцветания.

– Где ты был на этот раз? – насмешливо спросил Ихша, нарушая молчание. – Снова искал семена Огненной Травы или копался в болотах вокруг Хоц-Але?

– Нет, Желтый Дракон. Слишком велика немочь моего тела, чтобы блуждать по Империи, подобно слепому в солнечный день. Для этого у меня есть сын.

– Вот как? – равнодушно ввернул Ихша, смутно припоминая безмолвного бледного подростка, который некогда приходил вместе с Аффисидахом и выполнял при том работу мальчика на побегушках. Таскал за ним корзину со снадобьями, кипятил воду, возился с большой ступой для измельчения порошков. Потом мальчишка исчез. Исчез – ну и ладно. Ихше не было до него никакого дела.

– Да, именно так. Я никогда не хотел, чтобы он повторил мою судьбу. Но мне нужен был помощник и я выучил сына всему, что знал и умел сам. Ему как раз исполнилось семнадцать лет, когда ты, Желтый Дракон, заложил на Глухих Верфях первую «черепаху».

Ихша насторожился. «Черепахи» были его излюбленным детищем и теперь их мог видеть каждый в военном порту. Но в свое время первые «черепахи» строились под покровом строжайшей тайны, в огромном крытом арсенале – недаром ведь верфи именовались Глухими.

– Тогда я подумал: Желтый Дракон – самый мудрый и деятельный из всех наместников, которых помнит Хилларн. Желтый Дракон – рачительный хозяин, выжимающий из провинции все соки во имя здравствующей династии. Сейчас император доволен Желтым Драконом. Но Асхар-Бергенна не беспредельна, не бездонны рудники Гэраяна и нельзя с восьми мер ячменя отдать в казну девять. Поэтому мудрость Желтого Дракона простирается дальше, в земли иноземцев. Но война с Севером – чересчур дорогое и рискованное предприятие, чтобы взор Желтого Дракона простирался за Орис. И если бы Желтый Дракон хотел войны с северянами, он строил бы не корабли, а разборные осадные башни и «дома лучников». Значит, Желтый Дракон хочет воевать на море Савват. С Аютом воевать нельзя, ибо «молнии» Гиэннеры в состоянии отразить любого врага. И с Вараном воевать тоже нельзя, ибо Свод Равновесия сейчас силен как никогда. С кем же хочет воевать Желтый Дракон?

Ихша напрягся. За правильный ответ на этот вопрос любой из его подданных мог быть отправлен на шестиступенчатую казнь. А мог стать Правым Крылом Желтого Дракона.

– Действительно, – щелкнул пальцами Ихша. – С кем?

– Желтый Дракон собрался совершить невозможное. Желтый Дракон хочет раздавить Варан. Раздавить раз и навсегда. А для этого Желтому Дракону нужно уничтожить верхушку Свода Равновесия. И в первую очередь – молодого гнорра, – отчеканил Аффисидах. – И если только Желтый Дракон будет благосклонен к своему покорному слуге, ему удастся совершить невозможное.

– Выпей вина. И налей мне тоже, – хрипло сказал Ихша. Слова лекаря просвистели для его ушей огненным бичом.

Желтый Дракон любил такие речи, особенно если за ними стоял трезвый расчет, а не пустое бахвальство безумца.

– Поэтому мой сын, – продолжал Аффисидах, вежливо пригубив вина и отставив чашу подальше в сторону, – исполняя мою волю, два года назад отправился в Варан. Семя славы должно произрасти на почве грядущей войны, но прежде эту почву следует приуготовить. Так сказал я на прощание своему сыну, напутствовав его искать слабость Варана. Прошло два года и мой сын возвратился не с пустыми руками. Среди прочих владений варанского князя есть одно, казалось бы, ничем не примечательное. В нем мой сын разыскал то, что даст нам силу, а Варану – сокрушение. Имя этой земле – Медовый Берег.

Кедровая Усадьба называлась так потому, что на ее постройку некогда ушла огромная роща вековых кедров. Выстроенная на расчищенном от валунов щебенистом холме близ предгорий Большого Суингона, она представляла из себя по существу и жилой дом, и крепостцу, и родовое гнездо рода Гутуланов.

Эгин знал, что любая благородная семья Синего Алустрала строит такие же. Но только каменные, огромные, вознесенные над морем на неприступных утесах. Так делают в Синем Алустрале, ибо там все боятся всех, а император, сидящий за тысячу лиг от тебя в столице на совсем другом острове, не в состоянии толком нагнать страху на твоего алчного соседа. Но в Варане есть Свод Равновесия, который защищает всех и каждого от всякого и каждого. Поэтому даже очень благородным и богатым настоящие укрепленные замки строить незачем. А в провинциальном захолустье может и хотели бы, да чересчур бедны.

Кедровая Усадьба, например, представляла из себя всего лишь неправильный пятиугольник бревенчатых стен, обсыпанных земляными откосами по внешнему обводу, две сторожевых башни и, собственно, добротный жилой дом со своей собственной башней, на вершине которой должен был бы сейчас находиться тайный советник Йен окс Тамма, созерцая небеса в звездоглядную трубу.

Увы, вместо этого Эгин стоял у окна гостевого зала и, не торопясь прятать «облачный» клинок в ножны, всматривался в подсвеченную факелами темноту на дворе. А там, подтверждая его самые худшие интуитивные опасения, творилось что-то жуткое.

Эгин неплохо видел и, главное, после Второго Посвящения неплохо чувствовал то, что следует видеть и чувствовать арруму Свода. То, что видел и чувствовал Эгин, было смертью, ужасом и еще чем-то, что он сейчас был не в состоянии осмыслить.

Одной из двух сторожевых башен Кедровой Усадьбы больше не было. На ее месте зиял непроглядной чернотой пролом.

Надо полагать, вспышка и грохот, от которого несколько мгновений назад высадило стекла, были произведены «гремучим камнем» или аютской даггой. Здесь, в захолустье, от любого из этих предположений холодела спина. Не может быть, чтобы здесь кто-то мог располагать тайнами эверонотов или секретами аютской Гиэннеры. Однако, сокрушить в одно мгновение боковую башню, сложенную из пятиладонных кедровых бревен – дело нешутейное. «Когда видишь то, чего не может быть, глаза превыше разума».