Александр Зорич - Ты победил

Они лежали там, на дне, в три ряда, отягощенные якорями из бесформенных свинцовых слитков. Стоит перебить цепь – и они вылетят на поверхность воды, влекомые связками пустых просмоленных бочонков. Там, наверху, они взорвутся. Причин последнего Ихша не понимал, но когда они с Аффисидахом опробовали его «подводный гром» на старом трехпалубнике, все получилось как нельзя лучше. Здоровенный корабль, флагман флота при предыдущем Желтом Драконе, был внезапно, среди умиротворенной глади вод, превращен в деревянное мочало. Ихша заключил, что внутренняя премудрость изобретения Аффисидаха ему совершенно ни к чему. Главное – оно действует.

Телохранители еще ухали, когда на излюбленной террасе Ихши появился Секретарь Жезла.

– У меня безумные известия, – сказал он, тяжело и неровно дыша.

Несмотря на то, что с Секретарем Жезла у Ихши были особо доверительные отношения, тот никогда не говорил с Желтым Драконом таким упавшим голосом и никогда не позволял себе называть известия «безумными». Прежде чем выслушать его, Ихша несильно ткнул его кулаком в челюсть. Клацнули зубы.

– Успокоился? Теперь говори свои известия. Я сам решу, безумные они или какие там еще.

– Извини, Желтый Дракон. От наших конных разъездов пришли сразу несколько сообщений. Варанская морская пехота – отряды от двух до четырех сотен – высажены в нескольких местах севернее и южнее Багряного Порта. Сейчас они окружают город и, похоже, укрепляются на Пяти Медных Курганах.

Вести действительно были безумными. В Варане что – решили покончить с собственной армией массовым самоубийством?

– Так сколько их всего? – раздраженно спросил Ихша.

– Около полутора тысяч. Среди них доспехами выделяется много офицеров Свода.

С такой горсткой людей взять укрепленный город с суши было совершенно невозможно. Впрочем, и выйти из Багряного Порта становилось невозможным, ибо именно сейчас у Ихши было всего лишь три сотни личной гвардии и с полтысячи береговой стражи в гавани. Вся конница была направлена им на север, в солончаки Сумра, а великолепная пехота – на восток, к Медовому Берегу, вместе с флотом. На мгновение Ихше стало не по себе. Но лишь на мгновение. Ибо что с того, что Багряный Порт будет временно обложен с суши какими-то мерзавцами, когда сейчас все их корабли погибнут среди неистовства воды и огня?

– Ладно, – Ихша злорадно потер руки. – Финик хочешь? Нет? А я съем.

Секретарь, изумленный хладнокровием Желтого Дракона, проводил взглядом полную горсть фиников, которая исчезла в пасти Ихши, словно несколько монеток в бездонном омуте.

– Скажи… трубачам… – Ихша сплевывал косточки одну за другой, – пусть подают сигнал… «подводный гром». Тот… который ввели сорок дней назад.

Когда Секретарь Жезла ушел, Ихша взялся за дальноглядную трубу, чтобы в последний раз посмотреть на хваленый Свод Равновесия во всем его великолепии. А ну-ка, что там за возня?

Четыре галеры, которые подошли к цепи вплотную, совершили престранное дело. При помощи подъемников, которые обычно служат в бою для маневра абордажными мостиками, галеры забросили носовые якоря – на удивление, впрочем, чистенькие и блестящие для обычных якорей – прямо на цепь. «Сегодня варанцы играют некую новомодную пьесу», – подумал Ихша, впервые за день пожалев, что рядом нет Аффисидаха. Лекарь был, конечно, человеком жутковатым, но определенно знал большой толк в уклонении от всяких опасных неожиданностей.

Впрочем, яростная песнь меди уже разносилась над гаванью и Ихша с облегчением подумал, что варанскую пьесу ему не придется смотреть до конца. Потому что сейчас свершится явление главное и последнее – «подводный гром».

Тем временем, с варанских галер, заякоренных за цепь, согласованно полетели в воду все весла, скамьи гребцов (оказавшиеся съемными – невиданное дело), пустые бочонки и ящики.

«Ну же!» – Ихша нервно загреб еще горсть фиников. Взрывы должны загреметь сейчас. Прямо сейчас.

Вслед за деревянной рухлядью за борт выпрыгнули гребцы и матросы. Те, кто полагался на свое умение плавать, быстро погребли к остальным варанским кораблям, в видимом беспорядке сгрудившимся перед цепью. Самые слабые и изможденные из гребцов ухватились за выброшенные с галер бочонки и тоже, как видел Ихша, чувствовали себя неплохо. Многие чему-то улыбались. Одновременно с этим каждая галера спустила на воду по две лодки с офицерами и немногочисленными воинами-надсмотрщиками.

И только теперь Ихша наконец обратил внимание на то, что галеры постепенно погружаются в воду.

«Какая изощренность! Какая бессмысленная изощренность!» – подумал Ихша, перемалывая финики челюстями. Он не сомневался в том, что цепь и ее стопорные механизмы смогут выдержать тяжесть не только четырех, но и десяти галер.

Впрочем, это не столь уж важно. Потому что сейчас варанского флота не станет.

Ихша был прав. Цепь могла выдержать тяжесть даже двадцати обычных деревянных галер. А раз так, то ей была не страшна и тяжесть четырех галер-брандеров, несмотря на то, что эти корабли специально были снабжены внутренней обшивкой из свинцовых пластин и имели дополнительный чугунный балласт в носовой части. Самостоятельно передвигаться галеры-брандеры могли с большим трудом – гребцы полностью выбивались из сил за полдня – и от самого Нового Ордоса их волокли на буксире другие корабли.

Альсим, пар-арценц Опоры Единства, и с ним девять лучших аррумов ото всех Опор, обнажив «облачные» клинки, пристально следили за погружением галер. Их кормовые части уже скрылись под водой и, по всей вероятности, вскоре должны были уткнуться в сравнительно близкое дно, а носы, удерживаемые якорями, все сильнее задирались вверх. Исполинская цепь, натянувшись с натужным скрежетом, провисла почти до самой воды, но не поддалась.

И вот тогда пришло время для Стиха Отягощения. Первую формулу произнес Альсим, вторую подхватили девятеро аррумов, а чеканные слоги третьей были выплюнуты в надменный медный лик Багряного Порта тысячами глоток офицеров, солдат и матросов со всех варанских кораблей.

Десять «облачных» клинков в руках Альсима и аррумов стали матово-серыми и сами собой уткнулись в доски палубы. Они тяжелели с каждым словом. Стих совершался.

И снова Альсим, который один среди всех офицеров Свода умел правильно растягивать слово-ключ в трех неповторимых тониках, словно бы пропевая его «Гу-и-ит-та-ар»: