Михаил Ахманов - Другая половина мира

Но пара глаз в конце концов имеется у всякого живого существа, а вот шерсть человеческий облик не украшает, решил Унгир-Брен. Пожалуй, даже выглядит отвратительно! Человек тем и отличается от покрытой шкурой обезьяны, что есть у него брови и ресницы из коротких волос, поросль в паху — из средних, и длинные волосы на голове. А у этого человека — или зверя? — имелись еще одни брови, под самым носом! И кажется, с подбородка тоже свисали клочья огненных волос… Воистину, такого создания нет и не было в Эйпонне!

Как, быть может, и в Землях Восхода, со вздохом подумал Унгир-Брен, выходя из транса. Сейчас древнее колдовство казалось ему забавной игрой, чем-то вроде фасита, которым в свободный час развлекались солдаты, ремесленники и рыбаки: бросишь палочки так — проиграешь, бросишь этак- выиграешь. Возможно, его видение истина; возможно, палочки, брошенные наугад.. Дженнак, кинну, сумел бы разглядеть побольше, но он слишком еще молод и едва обучен. Однако видит! Видит такое, что не узреть ему, старому аххалю высшей ступени посвящения! Видит странных людей и странных животных, странные механизмы и города, странные корабли… Неужели все это обретается где-то за Бескрайними Водами, в сказочной Риканне? Или сны Дженнака лишь отблеск запредельных миров, плывущих в холодной пустоте Чак Мооль, царства мертвых?

Вспомнив о видениях Дженнака, о кораблях под белыми громадами парусов, Унгир-Брен потянулся к чашке, отхлебнул пару глотков и обратился мыслью к кейтабским судам.

Хитры, однако, эти кейтабцы! А самый хитрый из них О’Спада, владыка Ро’Кавары, города Морских Врат! Хоть стар и отжил срок, положенный людям с багровой кровью, однако ум и хватку не растерял! Ни в великом, ни в малом!

Великим, несомненно, был замысел восточного noxoда; великой и хитроумной была идея привлечь к нему светлорожденных потомков богов, но не всех, а лишь некоторых, дабы возбудить меж ними соперничество и ревность; вполне разумным был и выбор флотоводца — О’Каймора, лучшего из тидамов Кайбы, мастера Ветров и Течений, что повел корабли на восток. А еще разумнее была мысль о том, что возглавить экспедицию должно не человеку с Островов, а потомку Кино Раа, молодому и сильному духом вождю, коему будут покорны люди и станут благоволить боги. А если таких вождей окажется двое и если пребудут они и согласии и любви — так то и еще лучше!

Тут Унгир-Брен вспомнил о послании, отправленном Джеданной в Арсолану, и улыбнулся. Мудрый поступок, очень мудрый! И предусмотрительный! Конечно, Че Чантар не станет возражать… Да, не станет — ибо людям свелой крови даровано долголетие попугая, но не его глупость!

Некоторое время он размышлял на сей счет, думая о том, что мощь разума, добродетельного или злого, как бы расцветает и зреет с годами, будто редкостный плод. Но светлорожденому потребно для того не десять или двенадцать лет, так как он — человек, а не растение; пожалуй, лишь прошедший вековую тропу может считаться воистину зрелым. Трое из властителей Великих Очагов под этот критерий не подпадали: тайонелец Харад только приближался к столетнему рубежу, Мкаду-ап-Сенне, Повелителю Стад из Сеннама, стукнуло восемьдесят, а заносчивый атлиец Ах-Шират Третий был еще моложе. Что касается Джеданны и Коконаты, почти ровесников, то оба они находились в поре расцвета, но приобретенный опыт и мудрость использовали по-разному: Джеданна крепил державу законами, ремеслами и торговлей, а тассит — набегами и захватами.

И кроме этой пары, была еще одна- два человека светлой крови, властитель и жрец, старейшие из живущих в Срединных Землях. Че Чантар, Сын Солнца, владыка Арсоланы, и некий аххаль из Храма Записей… Каждому — почти два века… почти… едва ли не возраст кинну!

Но все-таки не кинну, с усмешкой подумал Унгир-Брен. Хватит с них и два столетия; четыре или пять — это уже слишком много. И слишком рискованно! Если бы Че Чантар прожил такой срок, одни боги ведали, захотелось бы ему родниться с Очагом Одисса или нет. У тех, кто одарен небывалым долголетием, случались странные фантазии, странные и жестокие.

Нет, Че Чантар, конечно, согласится! Преклонит слух свой и к просьбам О’Спады, и к посланию, что принес из Одисcара быстрый посыльный сокол! И тогда два отпрыска божественного древа возглавят поход к восточным землям, а если окажется он долог, то к двоим может прибавиться третий… Почему бы и нет? Кто расстелил шелка любви в месяц Зноя, может услышать крик младенца в месяце Молодых Листьев!

Все эти размышления Унгир-Брена касались великих деяний и высоких замыслов, связанных с судьбами владык, со многими тысячами людей и необозримыми пространствами вод и земной тверди. Что же до хитроумия тидам-сагамора О’Спады, то оно проявлялось и в малом — к примеру, в том, как были названы кейтабские суда. С истинно кейтабским лукавством! Говорят среди Пяти Племен Серанны: вороват, как кейтабец, хитер, как тассит, богат, как атлиец. Но говорят и другое: там, где побывал кейтабский купец, нечего делать ни хитрому тасситу, ни богатому атлийцу. Воистину так!

Как уяснил Унгир-Брен сегодняшним утром, названия всех пяти кораблей были выбраны весьма дипломатично. Два больших носили красивые и нейтральные имена — «Одтофал конта го» и «Сирим тана херути», «Алая рыба» и «Белопенный ветер». Так, по словам О’Каймора, звались корабли, на которых он плавал прежде, ни разу не потерпев крушения либо иного несчастья; а значит, и новые его драммары удача стороной не обойдет. Что же касается трех меньших кораблей, то они посвящались трем странам — Одиссару, Арсолане и Кейтабу. Именно странам, а не богам, что, во-первых, как бы ставило островную державу вровень с двумя Великими Уделами, и, во-вторых, исключало Коатль как возможного участника похода.

Кейтабское лукавство, ничего более! Одним поднести ароматное вино в чашах из драгоценных раковин, другим — прокисшее пиво в глиняной кружке!

А ведь Коатль не меньше Арсоланы нуждался в новых землях — пусть за морями, пусть в другой половине мира, пусть по ту сторону Чак Мооль! Коатль и Арсолана, в отличие от Одиссара были обильны горами и бедны плодородными почвами; всякое растение из тех краев — Дерево Белых Слез, пресные, горькие и сладкие земляные плоды, хлопчатник, перец и томаты — произрастало в Серанне охотней, чем на родине, цвело пышнее, плодоносило богаче. Правда, Коатль и Арсолана были богаты металлами и единственные в Срединных Землях чеканили золотую монету, но золотом не насытишь сидящего на циновке трапез. А таких становилось все больше и больше, особенно среди неприветливых атлийских гор, где народ умирал быстро, но плодился еще быстрее.

Впрочем, подумал Унгир-Брен, что мешает атлийцам самим отправиться за море, на запад или на восток? Конечно, корабли их несравнимы с кейтабскими, но они могли бы полететь по воздуху! На шелковых, пропитанных каучуком шарах, наполненных теплым дымом, что придуманы их мастерами… Или эти шары все же не держатся долго в небе и не могут преодолеть океан? Ну, ничего; атлийцы — изобретательный народ! Они…