Маргарет Уэйс - Сага о копье: Омнибус. Том II

— Роланд, если ты будешь дергать за волосы свою сестренку — превратишься в людоеда.

— Маригольд, если ты не перестанешь вертеться возле зеркала, то однажды вместо своего отражения ты увидишь нечто омерзительное. Эрды же, по легенде, — это те великаны-людоеды, которым удалось избежать мести богов. Их красота и магические способности остались прежними. Благодаря своему волшебному могуществу и сверхъестественному совершенству в чьем-либо другом благорасположении они не нуждались. И эрды исчезли. А дети, отправляясь в лес, все так же надеялись столкнуться с прекрасным существом, ибо, по легенде, — если поймаешь эрда, будет исполнено любое твое желание. Это настолько же верно, насколько соответствует истине миф или сказка. Однако у спасшихся эрдов так и остался в крови неистребимый страх: окажись эрд в руках другой расы, та непременно воспользуется силой магии, чтобы покончить с ними. Именно этот страх стал причиной того, что эрды жили в изоляции, скрывая свой подлинный образ, избегали контактов с кем бы то ни было. Много лет прошло с тех пор, когда эрды свободно перемещались по Ансалонскому континенту. Отбушевали Войны Копья, и эрдам казалось, наконец воцарится всеобщее умиротворение. Однако их надежды не оправдались. Населявшие Ансалон многочисленные расы не отказались от интриг и никак не могли определить условия мирного соседства друг с другом. Хуже того — разгорелась междуусобица. А тем временем появились слухи, что на севере собираются воедино силы Тьмы. Опасаясь, как бы его народ не вовлекли в новую опустошительную войну, Вершитель дал знать всем эрдам, что необходимо покинуть континент. И вот уже достаточно долго они жили на этом острове в мире, уединении и спокойствии, которые все же теперь были нарушены. Цель собрания всех эрдов заключалась в безотлагательном решении вопроса: как отвести нависшую над ними угрозу. Но даже в общей толпе каждый как бы стоял особняком, недоуменно, рассеянно озираясь. Ветвь, отсеченная холодной сталью рыцарского меча, лежала тут же. В месте соприкосновения стали с плотью ивы сочилась живица. Душа дерева страдала от боли и нанесенного ему оскорбления, и эрды не могли утешить ее. Отлаженное, спокойное существование кончилось. Вершитель обращался ко всем собравшимся.

— Магический экран, до сих пор ограждавший нас от неблагожелателей, уязвлен. Рыцарям Тьмы теперь известно, что мы здесь. Они не заставят себя долго ждать.

— Позволю не согласиться с тобой, Вершитель, — возразил один из эрдов. — Они не вернутся. Наша личина ввела их в заблуждение. Они думают, что мы более чем примитивны, дикари, недалеко ушедшие в развитии от животных. Зачем им возвращаться? Что им с нас взять? Ответ Вершителя был полон печали и горечи, копившихся век за веком:

— Вам известны пути развития рода человеческого. Пока они ничего от нас не хотят. Но придет время, когда их вождям понадобятся солдаты, или они решат, что этот остров — прекрасное место для строительства кораблей, или им вздумается разместить здесь воинский гарнизон. Человеку всегда чего-то не хватает. Он обязательно должен найти применение любому предмету, разобраться в его устройстве; увязать этот предмет с неким смыслом, вложить в него идею или придать ему значимость. С нами будет то же самое. Они вернутся. Эрды, всегда жившие самостоятельно, не испытывали потребности в каком-либо органе, регламентирующем течение их жизни. Тем не менее они понимали, что должен быть некто, кто бы принимал решения от лица всех. И с незапамятных времен из племени эрдов выбирался один-единственный, облекавшийся званием «Вершитель». Звание предполагало средний возраст, кое-какие умственные способности, маломальское владение искусством магии. Такой усредненный Вершитель, принимая умеренные решения, вполне устраивал всех. Нынешний Вершитель значительно опережал своих предшественников в искусстве магии и оказался, в отличие от них, весьма энергичным и напористым. Свое несоответствие стандарту звания он объяснял тяжелыми для племени временами. Какое бы решение им ни принималось, оно непременно было мудрым. По крайней мере, так считало большинство эрдов.

Несогласные предпочитали отмалчиваться — повода проявлять недовольство тихой, мирной жизнью у них не было.

— Во всяком случае, Вершитель, в ближайшем будущем мы их не увидим, — взяла слово свидетельница отплытия корабля. Они уплыли. Корабль нес флаг Ариакана, сына Повелителя Драконов. Как и его отец, Ариакан — приспешник Властительницы Тьмы, Такхизис.

— Чьим бы служителем он ни был — бога или богини, — это ничего не меняет.

Повторяю: они вернутся. Хотя бы просто во славу своей Королевы, если не будет другого повода.

— Они говорили о войне, о вторжении на Ансалон, — подал голос свидетель-мужчина. — Без сомнения, это займет их умы на многие годы.

— Вы слышите? — не без ноток торжества в голосе произнес Вершитель. Снова война. И всегда будет война. По этой причине мы и покинули Ансалон. Я надеялся, что уж здесь-то мы будем в безопасности, что никто нас не побеспокоит. Он глубоко вздохнул. Судя по всему, это не так.

— Что же нам предпринять? Эрды бросали друг на друга вопросительные взгляды.

— Мы могли бы перебраться на другой остров, — предложил один.

— Покинув Ансалон, мы нашли прибежище здесь, — проговорил Вершитель. Но теперь и тут стало небезопасно. И так будет везде, куда бы мы ни подались.

— Пусть они явятся, и мы сразимся с ними и выставим их прочь, — запальчиво произнес молодой эрд, недавно достигший возраста вхождения в Пору Одиночества.

— Я знаю, что эрдами никогда еще не проливалась кровь другой расы, что именно поэтому мы вынуждены жить в отшельничестве. Однако любой имеет право на защиту, следовательно, и мы тоже. При этих словах лица более зрелых эрдов приняли то выражение снисхождения и вынужденной сдержанности, что бывает у взрослых любой расы в момент, когда им приходится слышать от молодежи неудобоваримые или не совсем уместные вещи. И каково же было их удивление, когда Вершитель произнес следующее:

— Да. Ты прав, Авриль. У нас есть право на самозащиту. Мы имеем право жить так, как нам хочется, — жить в мире. И мы должны отстаивать это право. Эрдов настолько поразили слова Вершителя, что сразу несколько голосов раздалось с разных сторон:

— Неужели Вершитель предлагает сразиться с людьми?

— Нет, — отвечал тот, — не предлагаю. Но я и не советую уложить вещи и покинуть остров. Или вы этого хотите? В разговор включился эрд, которого звали Заступник, не раз выражавший свое несогласие с Вершителем. Естественно, он не слыл его любимцем, и стоило Заступнику подать голос, как Вершитель насупился.

— Из всех тех мест, куда мы попадали, это наиболее удобное, наиболее нам полюбившееся. Здесь мы все вместе, пусть и живем особняком. Если вдруг возникнет на то необходимость, всегда сможем помочь друг другу и в то же время не быть докучливыми. Трудно будет оставить остров. И все же… и все же он не кажется теперь таким уютным, как прежде. Полагаю, придется покинуть эти сделавшиеся уже родными места. Заступник указал на опрятные дома, стоящие в окружении аккуратных зеленых изгородей и ухоженных садиков. Ничего не изменилось, и в то же время все стало другим; разница не ощущалась на глаз, но она чувствовалась во всем — в запахах и на вкус, ее можно было слышать. Обычно крикливые и певучие пернатые смолкли. Дикие животные, прежде свободно разгуливающие по поселку, исчезли, попрятались. В воздухе стоял запах стали и крови. Умиротворенность, простодушие были поруганы. И Вершитель предлагал встать на защиту ставшего милым острова. Одна эта мысль пугала. Предложение Заступника начинало обретать сторонников. Вершитель сознавал, что ему нужно действовать иначе.