Маргарет Уэйс - Сага о копье: Омнибус. Том II

— Посох, — задумчиво произнес Палин.

— Нет, медальон, Я уверен, я…

— Я к тому, что, может быть, нам удастся использовать посох и с его помощью найти моего дядю. Возьми меня за руку. Палин поудобнее перехватил посох.

— Магия! — радостно воскликнул Тас. — Я страсть как люблю магию! Помнится, Рейстлин однажды волшебным образом зашвырнул меня в пруд, полный уток. Это было… Палин не обращал на него внимания. Закрыв глаза, он крепко сжал в руке посох, ощущая ладонью гладкое теплое дерево. Он стал думать о своем дяде, вспоминал, как он выглядел, когда Палин видел его последний раз и слышал его голос. Отчетливо прозвучали слова: «Поспеши. Иди ко мне».

— Ого! — Тас задохнулся от восторга. — Палин, смотри, действует, мы движемся. Палин открыл глаза. Серый однообразный ландшафт скользил под ногами, серое небо окружало их, мир проносился мимо все быстрее и быстрее. У Палина закружилась голова. Крутящаяся серая мгла окружала их и, клубясь, уносилась назад. Земля осталась далеко внизу, но мгла не рассеивалась. Оборот… еще оборот… еще… Чувства и мысли покидали Палина, словно нити, разматывающиеся с веретена… Оборот, еще оборот, нити становились все тоньше и тоньше… И наконец лопнули. Палин задыхался. Его рот зажимала чья-то рука. Он начал бороться, пытаясь освободить руки и отбросить противника.

— Тихо, — прошептал едва слышный голос. — Молчи и не издавай ни звука. Никто не должен знать, что мы здесь. Палин открыл глаза. Прямо на него смотрели золотые глаза со зрачками в форме песочных часов. Рука, закрывающая ему рот, была тонкой и костлявой, с длинными и изящными пальцами. Ее туго обтягивала золотистая кожа. Палин узнал руку Рейстлина, своего дяди. Вот, оказывается, кто его держал. Палин кивнул, дескать, понял. Рейстлин убрал руку. Кто-то закопошился сбоку от него. Тассельхоф что-то говорил, но Палин его не слышал.

Он видел, как открывался и закрывался рот кендера, но не мог различить ни слова. Тассельхоф, явно недоумевая, ощупал горло и заговорил снова. Ничего.

Приставив ладонь к уху, Тас попробовал еще раз. Звуков не было. В замешательстве кендер высунул язык и, скосив глаза, попытался осмотреть его.

— Заклинание не слишком надежное. Не спускай с кендера глаз, — прошептал Рейстлин, вплотную приблизившись к Палину. Тот кивнул, хотя и не особенно понимал, зачем Рейстлину понадобилось тащить сюда кендера. Палин хотел было спросить об этом у мага, но Рейстлин лишь свирепо взглянул на него и продолжал упорно хранить молчание. Все трое скрывались в тени огромной колонны из мерцающего белого мрамора с черными и красными прожилками. Рядом, со стороны Палина, находилась еще одна колонна — черного цвета, прожилки — красные и белые. Третья колонна была красной с черными и белыми отметинами на мраморных боках. Под ногами у них не наблюдалось ни земли, ни пола. И колонны и они сами как будто висели в плотной темноте. Палин тихо ахнул… Сильная рука Рейстлина тотчас крепко схватила его плечо, тонкие пальцы больно впились в тело. Палин затаил дыхание и старался не производить ни малейшего звука. Только сцапал Таса, который начал было потихоньку отползать в сторону. Все втроем они уставились вниз… Теперь там стояла группа людей. Они расположились кружком на мраморном полу, в центре которого зиял провал; в нем, казалось, отсутствовало само пространство. Остальная поверхность была поделена на три сектора: белый, черный и красный. Люди разговаривали, спорили. Палин в замешательстве глянул на Рейстлина. Маг слегка качнул головой в сторону людей и прикоснулся к уху. Палин прислушался… И воистину онемел, осознав чудовищную важность того, о чем говорилось. Теперь он не смог бы издать ни звука, даже если бы захотел. Он слушал и смотрел с неослабным вниманием, душа его трепетала. Даже Тас затих, пораженный услышанным. Люди, за которыми они сейчас тайком наблюдали, были богами Кринна.

— Это вина Хиддукель, — сказала Чизлев, богиня, одетая в развевающиеся зеленые одежды. Ее темно-каштановые волосы были увиты листьями и цветами. Она указала пальцем на коренастого бога, стоящего на черном секторе. Он обманул и меня и гнома. Правда, Реоркс? Гном в когда-то красивых, но сильно поношенных одеждах сжимал в руках шляпу с пером. Он выглядел подавленным, но глаза его горели гневом.

— Чизлев говорит правду. Да, я выковал этот проклятый булыжник… Хотя и по ее просьбе, но идея принадлежала Хиддукель! Высокий толстый бог с неуловимо скользкими манерами отстранение улыбался, демонстрируя безразличие. Однако его взор то и дело обращался в сторону красивой женщины, одетой в черные доспехи; во взгляде сквозило беспокойство. У женщины было холодное лицо и ледяные глаза.

— Итак, Хиддукель? — голос Такхизис, казалось, вызывал ощущение тьмы. Что ты можешь сказать в свое оправдание?

— Все, что я делал, я делал по закону, Владычица, — ответил Хиддукель, и голос его прозвучал гладко и масляно. Мы все знаем историю Серой Драгоценности Гаргата, нет необходимости повторять ее. Маленький безобидный заговор, имевший целью лишь преумножение твоей славы…

— И немалую выгоду для тебя самого!

— Нельзя же совсем не заботиться о себе, — заскулил Хиддукель, съеживаясь при виде гнева Такхизис. — Если у некоторых, — его жирное лицо обратилось к Чизлев, — хватило глупости, чтобы попасться на эту удочку, то при чем здесь я? И если другие, — Хиддукель пренебрежительно глянул в сторону Реоркса, — оказались настолько неумны, чтобы попытаться изловить Хаос…

— Это была всего лишь случайность! — прорычал Реоркс. — Я намеревался ухватить только кусочек, крошечный кусочек, поверь мне, — пытаясь всем своим видом изобразить покорность, гном повернулся к высокому богу в серебряных доспехах. Тот стоял на белом секторе, но рядом с Такхизис, и лицо его было мрачнее тучи.

— Я не собирался ловить его, — уже тише добавил Реоркс, и голос его звучал совсем подавленно.

— Понимаю, — отозвался Паладайн. — Мы все виноваты.

— Только одни меньше, другие больше. Нужна могущественная магия, чтобы поймать Хаос, — проворчал Саргоннас, высокий рогатый бог, стоявший возле Такхизис. — И вообще, мне кажется, что больше всех виноваты наши непослушные дети, — добавил он. Три бога магии вместе выступили вперед.

— Мы здесь ни при чем, — сказал Лунитари.

— Мы ничего не знали об этом, поддержал его Нуитари.

— Никто не советовался с нами, — запротестовал Солинари.

— Это Лунитари потерял Серую Драгоценность, — проворчал Реоркс.

— Твой чумазый коротышка гном украл ее! — вспыхнул в ответ Лунитари.

— Если бы кто-нибудь вовремя обратился ко мне, — заметил Зивилин, — я заглянул бы в будущее и предостерег бы вас.

— Предостерег бы? — саркастически усмехнулся Моргион. — Да ты еще шесть-семь тысячелетий разбирался бы, какое будущее где! Младшие боги принялись громко спорить, обвиняя друг друга. На каждом лице и в каждом голосе были видны страх и неуверенность. Казалось, спорам и обвинениям не будет конца. Гилеан, исполняя то одну, то другую просьбу, читал длинные выдержки из своей Книги, пытаясь установить или опровергнуть чью-либо виновность. Реоркс произнес пылкую речь в свою защиту. Хиддукель превзошел всех в многословии. Он говорил долго, но сказал мало. Саргоннас возлагал вину за случившееся на слабые, ничтожные, вечно хныкающие расы эльфов, людей и людоедов. Он заявлял, что если бы у них хватило разума стать слугами минотавров — бедствия никогда не случилось бы.