Кэрол Берг - Песня зверя

В драконьем лагере у Кор-Дамар были убиты три Всадника — их заподозрили в шпионаже. Эти три всадника со своими драконами учинили в лагере разгром, а другой Всадник на своем змее истребил и этих троих, и их зверей, чтобы прекратить безобразие. Расследование не смогло доказать, что трое погибших повинны в измене. В тот год я был в нескольких городах и деревнях поблизости от Кор-Дамар, — это было славное время, когда я чувствовал, что достиг совершенства в своем искусстве, — но, насколько мне помнилось, с Всадниками я не общался и вообще не делал ничего такого, что могло бы иметь хотя бы отдаленное отношение к этому случаю.

Второе происшествие имело место у Кор-Неуилл, зимнего поселения драконов к северу от Камартана. После праздника середины зимы нашли зарезанного Всадника, а один ребенок из Всаднического Клана пропал. Драконы в ту ночь прямо-таки бесновались, а убийцу и похитителя так и не нашли. По правде говоря, я пел в этом лагере за два дня до праздника середины зимы и должен был выступать и в ту самую ночь, но мама тогда заболела, и я отменил выступление.

Третий случай касался побега двух заложников-касмарийцев, которых держали в драконьем лагере в Абертене. Я прекрасно помнил ту поездку в Абертен и ночь славы, когда я сверху глядел на драконов короля Джермонда и пел с богами. Да, конечно, совпадение впечатляющее, но заложники бежали спустя несколько дней после того, как я покинул королевство, и свидетелей моего отъезда нашлось бы предостаточно. Да и путешествовал я тогда столько, что не нашлось бы королевства, в котором до, во время или после моего посещения не случилось бы ни одного преступления. Так что, по всей видимости, ничего полезного я так и не узнал.

Пришла зима, и кости у меня ныли так, что я не мог уснуть. Мне едва удавалось толком удержать миску с едой — приходилось брать ее обеими руками, как младенцу. Когда я отказался от чаши горячего вина со специями, которую Альфригг предложил мне по случаю помолвки его старшей дочери, хозяин швырнул чашу об пол и в гневе выскочил из комнаты. Жена его Марика в изумлении и негодовании поглядела на меня, хмурясь, а потом тихонько вышла вслед за мужем, а я поглубже засунул в карманы бесполезные пальцы.

Дела на гондарской войне шли скверно. Элирия воевала с Гондаром всегда, сколько я себя помнил. Гондарские убийцы были повинны в смерти тестя короля Руарка и, как подозревали, в сотнях других смертей. Элирия всласть мстила за подобные обиды, поливая врага ливнем драконьего пламени. Но теперь у гондарцев были собственные драконы, и они частенько совершали набеги на элирийские земли. А недавно они перерезали жителей трех приграничных элирийских деревень и отправили Девлину их головы в золотом сундуке. В Камартане не понимали, почему Девлин разом не сожжет гондарцев дотла. Подумаешь, золото в рудниках расплавится, — говорили они.

Одним грустным снежным вечером на исходе года я ссутулился у ревущего очага в общей зале постоялого двора — последнего моего обиталища, — жалея, что нельзя поворошить угли или придвинуться еще ближе к огню: этак и сгореть недолго. И тут служанка, поставив поднос с кружками эля, сообщила, что в Кор-Неуилл снова прибыли драконы.

Некоторые постояльцы забормотали проклятия — они-то надеялись, что уж в нынешнем-то году обойдется без этих злобных демонов. Другие возразили, что только благодаря драконам можно сидеть себе спокойно у огня, попивая эль, и не бояться, что какой-нибудь варвар с топором снесет тебе башку и попользуется твоей женой. Один работник посетовал, что теперь вот придется идти наниматься в лагерь, раз легион вернулся. Он добавил, что рад бы поработать на местных, пусть и за меньшую плату, но благоверная ему не позволит.

Я сидел и глядел в огонь, мечтая лишь о том, чтобы боль в суставах утихла и чтобы черные мысли улетели в трубу вместе с дымом. К концу года в Кор-Неуилл всегда прилетали драконы. Надо было показать тварям снег, который они ненавидели, надо было оттачивать маневры на ледяном ветру, надо было напомнить им, кто тут слуга, а кто хозяин… Да, все это помогало Всадникам заявить себе и другим о собственном могуществе. И в глубине души я понял, что теперь, когда появились драконы, нельзя более откладывать поиски истины.

Ожидание закончилось. На следующее утро я пришел к Альфриггу и предложил ему неожиданный ход: почему бы ему не поставлять Всадникам кожаные доспехи? К тому же, конечно, командиры Всадников не говорят на языке сенаев и удемов, а пользуются исключительно древним наречием своего Клана; но ему, Альфриггу, несказанно повезло — я знаю язык Всадников, так что, отправившись на переговоры в лагерь легиона, он будет иметь в распоряжении переводчика.

На южном посту Кор-Неуилл нас встретил необыкновенно высокий и широкоплечий элим. Он провел нас по полосе утоптанной грязи и показал, где размещается штаб драконьего легиона. Ветер весь день все усиливался, и набрякшие тучи нависали над заснеженными вершинами. Альфригг кутался в отороченный мехом шерстяной плащ, пытаясь укрыться от назойливого мокрого снега, и ворчал, что-де лучшая сделка на свете ему ни к чему, если для этого нужно стать очередной ледышкой на вершине Ан-Хиум.

Элим, дрожа от холода в своем тонком потрепанном плаще, поднял заиндевелую белесую бровь, словно прикидывая, каких размеров ледышка может получиться из широкоплечего купца-удема с тяжелой челюстью вместе с его большим конем. Элим ограничился утешительным: "Здесь недалеко, ваша честь", — и снова склонил голову, пряча лицо, — мокрая белая прядь залепила ему левый глаз. Элим побрел по тропинке, мягко спускавшейся к выступавшему, казалось, прямо из туч грубому каменному строению.

Я тоже дрожал, хотя на мне был теплый плащ, вполне соответствовавший погоде. Страх и трусость будут посильнее зимней бури. Теперь, когда настал решающий день, я был готов бежать, позорно поджав хвост, подальше от драконов. Я молил Келдара, чтобы он дал мне сегодня увидеть все, что нужно, — ведь больше я не решусь на такую безрассудную вылазку.

Из трубы штабного здания и от костров, разбросанных среди сотен палаток, поднимались тоненькие струйки дыма. Порывы ветра уносили их прочь. Мне несколько раз приходилось петь в Кор-Неуилл, и лагерь я знал неплохо. Командир и его адъютанты ночевали в штабе, а конники и пехотинцы, обслуга, повара, конюхи и прочие работники, которых было полно в лагере Клана, ютились по палаткам. Всадники, конечно, в палатках не жили.

Всадники вместе с драконами квартировали в обширной долине Кор-Неуилл, вид на которую открывался за зданием штаба — сейчас ее не было видно из-за бури. Каждый из них ел, спал, жил и сражался вместе с драконом, которого ему вверяли на церемонии настолько тайной, что кроме членов Двенадцати Всаднических Семейств никто ее не видел. На этой церемонии каждому Всаднику вручали его личный камень-кровавик — самоцвет размером с ноготь, который с тех пор он обязан был носить, не снимая, всю жизнь, и должен был убить собственную мать, если она к нему прикоснется. Этот камень позволяет Всаднику повелевать своим драконом, умерять его ярость и управлять его полетом. Этот же камень в некоторой степени влияет и на других драконов и охраняет Всадника от их нападений. Камень напитывает его огнем, так что если к Всаднику прикоснуться, от его кожи летят искры, а если пьяный или разгневанный Всадник решит кого-то тронуть, это может убить несчастного.