Кэрол Берг - Песня зверя

— Альфригг, прошу вас, не надо, — тихо взмолился я.

Его железная хватка не ослабела.

— Вся работа насмарку пойдет! Мы же это вот-вот подпишем! — прошипел он сквозь зубы. Лицо его залилось краской — и не только из-за духоты. Поблизости был только квартирмейстер, и на какой-то миг мне показалось, что все обойдется, потому что перед косоглазым возник Давин и учтиво поклонился:

— Извините великодушно, господин мой, я сейчас тут все уберу!

Квартирмейстер отвлекся, и я как раз успел выдернуть искалеченные пальцы из перчаток. Я тут же спрятал руки под плащ, но слишком замешкался. Челюсть торговца кожей отвисла, а раздражение быстро сменилось любопытством и жалостью. Альфригг был хороший и добрый человек.

— Клянусь огнем Ванира, Эйдан, мальчик мой! Что у вас с руками?! — Голос Альфригга отнюдь не подходил для приватной беседы. — Дайте-ка взглянуть… — Он схватил меня за руку и потянул к свету.

— Альфригг, не надо, — прошептал я, но было поздно.

Квартирмейстер оттолкнул элима в сторону.

— Эйдан? Я не ослышался? Эйдан, у которого что-то с руками? — Он уставился мне в лицо. — Осмунд, немедленно извести верховного командора. Скажи, что мы узнали нечто потрясающее об одном из наших гостей. — Он скользнул вокруг стола и оказался рядом с Альфриггом. Тот по-прежнему мертвой хваткой держал меня за левое запястье, уставившись на мои несчастные пальцы. Когда квартирмейстер увидел работу своего брата по Клану, на лице его расцвела улыбка.

— Дерк, Вронд! — позвал он. — Связать обоих!

Альфригг поднял глаза и увидел, как к нам бегут два солдата с обнаженными мечами. Он немедленно отпустил мое запястье и потянулся к ножнам. Купец ничуть не растерялся и прекрасно знал, что делает. Он убил бы всякого, кто коснулся бы его или меня, — и не важно, что нападавший был из Клана Всадников и это происходило в самом сердце военного лагеря. Надо было его остановить.

Я собрал все свои жалкие силы и левой рукой ударил удема по голове, отшвырнув его к каменной стене. Мне было куда больнее, чем ему. Однако мне удалось оглушить его, и я вытащил из ножен кинжал, вцепившись в рукоять обеими руками и моля всех богов, чтобы мне удалось удержать его хоть сколько-нибудь долго. Клинок я прижал к горлу Альфригга.

— Тебе не взять меня, удем! — заорал я. — Ты все это время работал на Мак-Ихерна! Ты играл со мной… ты заманил меня в ловушку! Я тебя насквозь вижу!

Альфригг пробормотал проклятие. У меня в распоряжении были считаные секунды — сейчас он опомнится и стряхнет меня, как муху. Пройдет еще несколько секунд, и все поймут, что Альфригг, конечно, не работал на Мак-Ихерна. Но пока на него не набросились, мне нужно дать понять, что он и на меня не работал. Как мне не хотелось этого делать…

— Не позволю, удемская гнусь! — закричал я, вонзил кинжал в мякоть его плеча и повернул — так, чтобы было предостаточно крови и очень больно, но совершенно не опасно. — Тебе не упечь меня обратно в Мазадин!

Я пытался шепотом оправдаться, но он меня не слышал, так как разразился такими витиеватыми проклятиями, что подобной заковыристой и красочной тирады, пожалуй, богам слышать еще не доводилось.

Сил на то, чтобы вытащить кинжал, у меня не было, так что я оставил его в ране, отскочил прочь и кинулся к задней двери. Я понимал, что скорее мне удастся стать невидимкой, чем сбежать, но стоять смирно и ждать, когда меня скрутят, было выше моих сил. Я помчался к проему в дальнем конце площадки. Они решат, что я побежал вниз. Уже совсем темно, ветер слишком силен, искать следы на тропе, ведущей в долину, никто не станет. Я вскочил на барьер и, не рассуждая, кинулся по заснеженной стене туда, где в углу намело обледенелый сугроб до самой крыши.

Не успел я добраться до крыши, как дверь распахнулась и полукруглую площадку залило факельное пламя. Прижавшись к снежной горе, я затаил дыхание, выжидая, когда галдящая толпа солдат ринется сквозь проем на тропу. Я вскарабкался на конек, и тут еще одна компания вслед за первой бросилась в долину, а за ними из штаба выскочила третья, поменьше двух первых.

Вскоре к штабному зданию примчался Мак-Ихерн.

— Где он? — закричал командор.

— Сбежал. В долину. Мы не успели…

— Вы пустили его к драконам?! Божьи зубы, ну и недоумки! — Тыльной стороной ладони Мак-Ихерн ударил квартирмейстера по голове, и тот рухнул наземь. — Бездарные недоумки! Всех под плети отдам! Он же… о проклятье! — Он ринулся за кожаную занавесь, а квартирмейстер с трудом поднялся с заснеженного крыльца и последовал за командором.

Полчаса я пролежал на крыше. Пот на лице замерз, а одежда под плащом затвердела. Разумно было бы подождать, пока Мак-Ихерн раздаст задания преследователям и очистит штаб от ожидавших платы работников, но терпеть я больше не мог. Суставы у меня закоченели так, что, когда один из поисковых отрядов вернулся, я даже не смог пригнуться. Так что я осторожно прополз по коньку к тому концу здания, где были стойла и коновязь для лошадей посетителей. Стиснув зубы, я свалился в снег.

От угла здания до навеса было двадцать пять шагов по открытому пространству. Всякий, кто выглянет за дверь штабного здания, сразу меня увидит. Я натянул капюшон, засунул пальцы под мышки, моля, чтобы они оттаяли и смогли править лошадью, и ступил во тьму. Не спеша. Я боролся с искушением кинуться бегом, а вместо этого пригибался под ветром, как будто шел делать противную и скучную работу в холодной конюшне. Двор казался просторным, как снежные равнины Сандерленда, где приходится ехать по льду несколько дней напролет, чтобы добраться до соседней деревни. Я съеживался от каждого крика и все ждал, что одна из темных фигур укажет на меня пальцем. От всякого движения в снежных вихрях меня так и подмывало ускорить шаг. Но я шел медленно и наконец со вздохом облегчения ступил в темноту под навесом. И тут же едва не лишился чувств от ужаса. Меня схватили за руку.

— Ну уж нет! — раздался яростный шепот, когда я снова занес руку, как дубинку. — Мой череп и вполовину не такой прочный, как у удема, и еще двух часов не прошло, как ты его уберег. Обидно будет расколоть, а?

— Давин! — Я прислонился к толстому столбу.

— Молодец, — похвалил меня элим. — Это я про крышу. Они решили, что ты собираешься дракона украсть, и теперь будут всю долину прочесывать, пока не поймут, что ты здесь, наверху. А ты будешь уже далеко.

Далеко… Я чувствовал себя так, будто все кости у меня размякли.

— У меня тут лошадь, — просипел я. — Надо уходить.

— Свою лошадь оставь, — велел элим. — Если обнаружат, что ее нет, вся соль пропадет. Да и дороги она не знает — потеряешься и замерзнешь.

— Дороги?! — Я ничего не понимал, соображал очень туго и даже не подумал, куда деваться. В Камартан, конечно, уже нельзя.