Джеймс Блэйлок - Исчезающий гном

Они завернули еще за один угол, на похожую улицу, которая шла прямо к океану. Вдоль нее дул ветер, поднявшийся к вечеру и несущий с собой резкий запах соли и смолы, а также немного освежающий все вокруг. В конце улицы стояло несколько небольших темных магазинчиков, скрытых за пыльными свинцовыми ставнями. Перед одним из них висела вывеска, на которой восточной вязью было написано: «ТРАВЫ ДОКТОРА ЧЕНА». На прилавке в окне стояли керамические и стеклянные банки и сосуды. Между ними были навалены мешочки с сушеными цветами: крошечными бледными звездочками сирени, малюсенькими пурпурными орхидеями, бутонами лимонного дерева, розовыми лепестками. Стояли там и деревянные ящички с высохшими ящерицами, и стеклянные банки, в которых плавали свернувшиеся кольцами заспиртованные змеи и странные грибы. Все это было разбросано в беспорядке и покрыто пылью. С потолка свисали связки сушеных летучих мышей, перемежающиеся с пучками высушенных трав.

Рядом с магазинчиком доктора Чена был еще один, похожий на него как две капли воды. На болтающейся рядом с ним вывеске было написано лишь одно слово: «ДИКОВИНКИ». Джонатан спросил себя, насколько более диковинными могут быть продающиеся в нем товары по сравнению с товарами таинственного доктора Чена.

Окошко было настолько серым от пыли, что им пришлось прижаться к створке, чтобы увидеть, что находится внутри. Когда они это сделали, их взорам предстала голова гиппопотама с разинутым ртом, глядящая на них неподвижными глазами. Среди его зубов сидела маленькая, довольная с виду свинка, рот которой был тоже открыт. А изо рта свинки, словно из окна, торчали голова и плечи мыши. На одном из зубов гиппопотама висел ценник, на котором было написано – «двести долларов».

На Гампа это чудище произвело огромное впечатление.

– Интересно, двести долларов – это за все, – гадал он, – или только за гиппопотама?

– Возможно, за зуб, – предположил Буфо.

– Только представь себе что-либо подобное в своей столовой, – продолжал Гамп. – Как величественно. Это напоминает мне один из тех поучительных рисунков, что изображают происхождение животных от рыб.

– Все это не так уж хорошо, как ты думаешь, – заметил Буфо, который прижимался лицом к стеклу. – Мышь только что смылась.

Гамп опять вгляделся в то, что было за окном. Как и сообщил Буфо, мышь исчезла. Но потом она вдруг высунулась из одного уха гиппопотама, нырнула туда обратно и больше уже не показывалась; вслед за этим из второго уха вылезла и соскочила на пол еще одна мышь.

– Это мышиный отель! – воскликнул Буфо. – Двести долларов за мышиный отель! Они, вероятно, называют его «Отель „Гиппо“». А этот молочный поросенок – его хозяин.

– Как плохо, что магазин закрыт, – сказал Гамп. – Я бы сбил цену долларов на пять-десять и купил это чудище. Я всегда хотел такое.

Когда они уже повернулись, чтобы идти дальше, Джонатан, просто в шутку, толкнул дверь. Она, поскрипывая, отворилась. Все остановились и заглянули внутрь. В магазине царил полумрак, ни один огонек не освещал его интерьер. Сначала им показалось, что внутри никого нет, но тут чей-то низкий голос прогудел из глубины магазина:

– Вы заходите или нет?

– Конечно.

Джонатан, поскольку он открыл эту дверь, чувствовал себя связанным определенными обязательствами. Гамп, которому не терпелось попробовать купить чучело гиппо-свиньи, вошел сразу следом за Джонатаном. Владелец магазина сидел в дальнем углу под небольшим окошком, подставив лицо под косо падающие сквозь пыль водянистые лучи послеполуденного солнца. На его коленях лежала огромная раскрытая книга, а в руке он держал увеличительное стекло. Его волосы были растрепаны, и он был одет в темный костюм, – похоже, тот же, в котором ходил весь последний месяц. Но его галстук был аккуратно завязан, а сам он производил впечатление слегка взъерошенного интеллектуала, возможно настолько глубоко погруженного в свои исследования и изыскания, что помятые костюмы и растрепанные волосы для него практически неизбежны. Джонатан немедленно заключил, что этот человек – нечто вроде живущего затворником в башне из слоновой кости двойника Профессора.

– Вы ищете что-то конкретное? – спросил хозяин магазина, поправляя на носу очки с толстыми стеклами.

– Нет, – ответил Джонатан. – Просто смотрим.

– Вообще-то, – перебил его Гамп, небрежно оглядываясь вокруг, – я подумывал о том, чтобы купить по-настоящему первоклассную голову гиппопотама. Что-то, что можно будет повесить на стену в столовой. В это время года они, разумеется, идут по пятаку за дюжину, но хорошие, толстощекие, зубастые экземпляры – редкая вещь когда бы то ни было.

Тут он сделал вид, что заметил голову в окне, и с критическим видом направился в ту сторону, чтобы рассмотреть ее.

Ахав стоял вместе с Профессором Вурцлом перед несколькими странными корзинами, выстроенными вдоль стены. Все они были заполнены костями, частично разрозненными, а частично соединенными между собой. На одной корзине висел ярлык «Рыбы», на другой – «Птицы», на третьей – «Млекопитающие», а на четвертой – «Человек». И действительно, между корзинами были аккуратно распределены соответствующие кости. Ахав, похоже, не был уверен, привлекают они его или отталкивают. Они казались слишком пыльными и сухими, чтобы их стоило жевать; хорошая палка и то была бы более вкусной. Однако Джонатана и Профессора они завораживали.

Старина Вурцл осторожно выудил рыбий скелет и осмотрел его. Голова была огромной и занимала по меньшей мере две трети длины. При жизни рыба, должно быть, была не более чем плавучей головой.

– Что-то вроде трахинотуса, – заметил Профессор, опуская скелет обратно в корзину и роясь среди костей в соседней. Он нашел там птичий череп длиной с руку Джонатана, с ухмыляющимся клювом, усеянным острыми зубами. Под ним лежал марлевый мешочек с черепами колибри – шестьдесят или восемьдесят крошечных черепов, похожих на игральные шарики.

– Забавно было бы иметь такие, – заметил Джонатан, вороша пальцем маленькие черепа.

– Для каких целей? – спросил Профессор. – Я не думал, что ты так уж интересуешься естественными науками.

– Ну на самом деле я ими не интересуюсь. Просто мне было бы приятно, если бы они вроде как были моими, если ты понимаешь, что я имею в виду. Как голова гиппопотама для Гампа.

Профессору это явно ни о чем не говорило.

– Я искренне надеюсь, что ему не удастся купить это чучело.

– Понимаю, – откликнулся Джонатан. – Представляю, каково будет таскать ее повсюду с собой. Нам придется устроить так, чтобы ее кто-нибудь украл.

В других корзинах было бессчетное количество ребер, черепов и ступней, связанных вместе серебряными проволочками. На полке над корзинами рядком стояли чучела небольших крокодильчиков, окаймленных с обеих сторон стопками старых пыльных книг. Эти книги были подперты двумя любопытными стеклянными банками – банками, которые Джонатан с Профессором увидели одновременно. Их реакция была одинаковой.