Стивен Браст - Дракон

Мы прошли еще несколько миль, сделали привал прямо на дороге и поели соленой кетны, сыра и галет. Я съел три галеты. После того как я целый день ничего не ел, они даже показались мне вкусными.

– Если это будет долго продолжаться, то я потеряю всякий вкус к еде. И стану таким, как ты, Лойош.

– Я обливаюсь горькими слезами.

– Рептилии не плачут.

– У нас есть и другие природные преимущества.

Я положил в карман несколько галет, чтобы съесть их на ходу. Они не такие уж паршивые, если не сравнивать с чем-нибудь хорошим.

Серые тучи, собиравшиеся под оранжево-красными облаками, исчезли, впереди появились горы. Из чего я сделал вывод, что мы постепенно поднимаемся вверх, – и мои ноги тут же завопили об усталости. Периодически мимо нас на лошади проезжал капитан, очевидно, чтобы настроение у нас испортилось еще сильнее. Мне не так-то часто приходилось видеть лошадей; наблюдение за капитаном не прибавило к ним любви.

Когда стемнело, вновь загрохотали барабаны, мы остановились, и я молча наблюдал, как трое моих товарищей ставят палатку, стараясь запомнить маленькие хитрости, без которых не обойтись. Потом мы разожгли костер, поужинали – тут меня не ждало ничего нового – и расселись вокруг огня. К нам подошла Расча и сказала:

– Сегодня первую стражу будут стоять Элбурр и Влад.

– Хорошо, – сказал Элбурр.

– Влад?

– Что?

– Ты слышал?

– Да.

– Тогда отвечай.

– Извини.

Расча пошла дальше.

– Сколько времени продолжается стража?

– Два часа, – ответила Вирт, – если только мы не находимся близко, – в таком случае время удваивается, а патрульных становится в три раза больше.

– Близко?

– От врага.

– Понятно.

– Не думаю, что сейчас неприятель рядом.

Я вопросительно посмотрел на Вирт, она пожала плечами и добавила:

– Так что можешь дежурить спокойно.

Элбурр встал и пристегнул шпагу. Я последовал его примеру. Он прошел между рядами палаток, и мы оказались неподалеку от знамени. Там стоял Краун; к нему одна за другой подходили пары часовых.

– Северная граница лагеря, сорок ярдов, – сказал он нам.

Элбурр отдал честь и отвернулся. Я тоже отдал честь, Краун бросил на меня взгляд, смысл которого так и остался для меня тайной, и поспешил за Элбурром. Однако эпизод доставил мне удовольствие: наконец-то мне удалось отдать честь.

– Что мы будем делать? – спросил я. – Стоять на месте, как идиоты, или гулять взад и вперед, как слабоумные?

Он усмехнулся:

– Стоять на месте. В основном. До тех пор, пока мы ведем наблюдение, это не имеет существенного значения.

Мы проторчали на одном месте два часа, и ничего не произошло, но мне стало как-то жутко. Сначала из лагеря доносился шум разговоров, но довольно скоро все стихло, и я превратился в одного из стражников, которых столько раз пытался незаметно обойти, оглушить или даже убить. Эпизоды из прошлого вставали передо мной, тихо шепча о мести. Я не слишком тревожился, поскольку рядом был Лойош, но все это мне не нравилось. Попытался было завязать разговор с Элбурром, но он дал мне понять, что нам следует слушать, а не болтать. А если кто-то поймает нас за разговором, с нами произойдут Плохие Вещи.

– А что военные считают Плохими Вещами?

– Наряд на уборку отхожих мест.

– Продано, – прошептал я и до конца стражи не произнес больше ни слова.

Ровно через два часа нас сменила пара солдат, с которыми я не был знаком, однако их явно не интересовали разговоры и наряд на уборку отхожих мест. Я последовал за Элбурром к нашей палатке – сам бы я никогда ее не нашел, улегся на койку и тут же заснул.

* * *

Тридцать часов спустя я узнал, что означает «близко». Мои ноги проделали еще один дневной марш и подчинялись мне с большой неохотой, да и настроение постарело на целый день. Вирт слегка забавляло мое раздражение; Элбурр погрузился в размышления, а Нэппер, такой же мрачный, как и прежде, единственный изо всех нас выглядел разумным. Так или иначе, но нам сообщили, что вся наша палатка будет стоять на посту в течение четырех часов в середине ночи. Вирт кивнула, Нэппер еще сильнее нахмурился, а Элбурр философски пожал плечами. Затем, примерно через час, Расча отозвала меня в сторону и сказала, что мне не следует этой ночью выходить на дежурство. Прежде чем я успел у нее что-нибудь спросить, она отвернулась и ушла. Я тихонько выругался.

– В чем дело, босс? Тебе так понравилось вчерашнее дежурство, что ты хочешь получить сегодня двойное удовольствие?

– Нет, просто не нравится, когда мне дают понять, что я не так надежен, как остальные.

– Ты стал обидчивым?

– Отвали.

Вскоре к лагерю на фургонах подкатил смешанный отряд – около сотни человек. Смешанный в том смысле, что среди них оказались валлисты, теклы и драконы. Я вопросительно посмотрел на Вирт, и она сказала:

– Саперы.

– И что они будут делать?

– Строить нашу оборону. Земляные укрепления. Валы. Похоже, мы будем оборонять эти позиции.

– Эти позиции? Проклятье, но где мы находимся?

– Когда рассветет, ты увидишь Восточные горы.

– Выходит, сегодня мы довольно много прошли.

– Точно. – Я вспомнил планы Сетры и пожалел, что они мне известны, потому что вдруг показалось, что наша рота лишь фишка на игральной доске. И Сетре глубоко наплевать на отдельных солдат. Чтобы отвлечься, я попытался что-нибудь разглядеть на востоке, но было слишком темно.

– Мы уже довольно высоко в горах, босс. Я уверен.

– Почему?

– Мне стало труднее летать.

– А почему ты считаешь, что в горах труднее летать?

– Ответы на такие вопросы должны знать животные высшего порядка – такие, как ты, а мы, летуны, довольствуемся инстинктами.

– Ты не летун, а рептилия.

– И все равно я не знаю, почему так получается.

– Если бы у тебя были большие пальцы, ты бы знал.

– А тебе не кажется, что пора забыть про большие пальцы, босс?

И вдруг мне показалось, что я должен что-то сделать, о чем-то позаботиться… да. Вспомнил.

– Кто это?

– Маролан.

– Что вам угодно?

– Ты не хочешь меня поблагодарить, Влад?

– За что?

– Еще не родился такой солдат, который не был бы благодарен за избавление от ночного дежурства.

– Понятно. Нет, я не намерен вас благодарить. Похоже, пришло время действовать?

– Капитан тебя ждет, встретимся у него.

– Я уже в пути, – сказал я, испытывая облегчение, что меня освободили от ночного патрулирования вовсе не из-за недоверия.

А потом я рассердился на себя за то, что мне не все равно. Я зашагал через лагерь туда, где находилась палатка капитана.

– Сюда, босс.

– Спасибо.

Стало уже совсем темно, но я нашел платку благодаря указаниям Лойоша и шелесту знамени. Пришлось дважды обойти вокруг, прежде чем я нашел вход. Мне постоянно приходилось делать то, что я не умел, – а значит, я выглядел глупо. Перед собой, если не перед другими – а я всегда это ненавидел.