Стивен Браст - Феникс

Говорили о войне. Глаза Алиры возбужденно блестели, когда она рассуждала о высадке армии на Гринери, в то время как Маролан неторопливо рассматривал проблемы подготовки флота к плаванию. А я пытался понять, почему события приняли такой оборот. Алира несколько раз решительно отмахивалась от моего вопроса, но наконец заявила:

– Как мы можем знать, почему они решили начать военные действия?

– А разве нет никакой связи между Империей и островом?

– Может быть, и есть, – вмешался Маролан, – но нам о ней ничего не известно.

– Вы можете спросить Норатар…

– Зачем? – спросила Алира. – Она скажет нам все, что сможет, как только сможет.

Я свирепо взглянул на свою утку и залпом осушил бокал. Обычно я не пью вино залпом, предпочитаю делать не более двух-трех небольших глотков. Алира, державшая свой бокал за ножку так, словно в руку ей попала хрупкая птичка – двумя пальцами, – пила вино маленькими глотками, как настоящая леди. Однако во время какой-нибудь военной кампании, как мне не раз доводилось видеть, она поглощала его не хуже любого драконлорда. Маролан всегда держал бокал за верхнюю часть, точно стакан, и делал долгие, медленные глотки, не сводя глаз с собеседника. Сейчас он смотрел на меня.

Маролан опустил бокал, наполненный густой темно-красной жидкостью, и сказал:

– Почему тебя это так занимает?

Алира фыркнула, прежде чем я успел открыть рот.

– А как ты сам думаешь, кузен? Он был на Гринери, и на него устроили настоящую охоту. Теперь Влад хочет знать, не явился ли он причиной конфликта. Мне непонятно, с какой стати он так волнуется, но причина именно в этом.

Я пожал плечами. Маролан задумчиво кивнул:

– Что ты там делал?

– Ничего такого, о чем мог бы рассказать.

– Вероятно, он кого-то там убил, – заявила Алира.

– Ты убил настолько важную персону, что Гринери рассердился на Империю?

– Давайте сменим тему разговора, – предложил я.

– Как хочешь, – сказал Маролан.

Имбирь и корица определяли вкус и аромат всей трапезы. Лойош сидел на моем левом плече и, как обычно, получал лакомые кусочки. Он пришел к выводу, что повар положил в овощи слишком много имбиря. Я сказал, что, во-первых, имбиря не бывает слишком много, а во-вторых, джареги не едят овощей. Лойош сравнивал джарегов, живущих на воле, и джарегов цивилизованных, когда одна из служанок Маролана вошла в гостиную и объявила:

– Сетра Лавоуд.

Мы все встали. Сетра вошла, слегка поклонилась и села между Алирой и мной. Она всегда предпочитала, чтобы о ней объявляли без всяких титулов, что до определенной степени является причиной ее мистического обаяния, хотя я не знал, насколько ее желание искренне. Вам еще не приходилось ее встречать, поэтому представьте себе высокую драгейрианку в черной блузе с широкими пышными рукавами, собранными у запястий, черных брюках, заправленных в высокие черные сапоги, с серебряной цепью, на которой висит кулон с изображением головы дракона с двумя желтыми самоцветами вместо глаз, и длинными серебристыми сережками в ушах, вспыхивающими, когда Сетра двигается.

У нее высокие, заостренные скулы драконлорда и безукоризненная линия волос тсера. А еще темные миндалевидные глаза с чуть приподнятыми вверх уголками, как у тсера, – всякий, кто рисковал в них заглянуть, мог затеряться в тысячах лет бесконечных воспоминаний Сетры. Ледяное пламя, синяя рукоять на фоне черного, всколыхнуло волны моих воспоминаний. Сетра – вампир, волшебница, воин и государственный деятель. О ее могуществе сложено множество легенд. Иногда я думаю, что она мой друг.

– Полагаю, вы обсуждали войну? – спросила Сетра.

– Да, – кивнул Маролан. – У вас есть новости?

– Гринери заключил союз с островом Элде.

Алира и Маролан обменялись взглядами, смысл которых от меня ускользнул, после чего Маролан сказал:

– Довольно странный альянс, если вспомнить историю их отношений.

Сетра покачала головой:

– После Междуцарствия между ними не было ни одного серьезного вооруженного конфликта.

– Последний раз, когда мы воевали с Элде, – заметила Алира, – Гринери выступал на нашей стороне.

– Да, – согласилась Сетра. – И в результате потерял половину своего флота.

– Флот? – удивился Маролан. – Разве у них есть флот?

– Огромное количество рыбачьих лодок, большинство из которых способно преодолевать значительные расстояния. В случае необходимости рыбаки становятся военным флотом.

– У них есть регулярная армия? – поинтересовалась Алира.

– О ней едва ли стоит говорить всерьез, – заявил я. Обе женщины посмотрели на меня. Убедившись, что я не собираюсь продолжать, Маролан откашлялся и сказал:

– А вот у Элде армия есть.

– Вам не кажется странным, что они рассчитывают одержать победу в войне с Империей? – спросил я.

– Может быть, – ответила Алира, – они надеются, что до войны дело не дойдет.

– В таком случае, – заявил Маролан, – они просто глупы.

– Не обязательно, – продолжала Алира. – В прошлом у них получалось совсем неплохо. С Элде они воевали девять раз и…

– Одиннадцать, – возразила Сетра. – Точнее, двенадцать, если считать первое вторжение драгейриан, но я полагаю, что о нем следует на время забыть.

– Не важно, сколько их было, – ничуть не смутилась Алира, – Империя ни разу не одержала решительной победы. В противном случае Элде уже давно стал бы частью Империи.

Маролан небрежно взмахнул рукой:

– Они всегда несли большие потери.

– Не всегда, – возразила Алира. – Они напали на нас во время восстания Пепельной Горы, и нам пришлось вступить с ними в мирные переговоры. Один из наших общих предков лишился головы из-за того поражения, Маролан.

– Ну да, – не стал возражать Маролан, – я помню. Но в остальном…

– А во время пятнадцатого правления Исолы они вновь на нас напали, и нам пришлось просить мира.

– Тогда шла война на Востоке, – напомнил Маролан.

– Иными словами, если бы у нас не было других проблем…

– Итак, – перебила Сетра, – что же происходит в Южной Адриланке, Влад?

Сначала Маролан, а потом и Алира замолчали и обратили свои взоры ко мне, когда до них дошла важность слов Сетры.

– Хороший вопрос, – ответил я. – Я сам его себе все время задаю.

Среди моих боевиков и телохранителей есть парень по имени Палка, получивший это необычное прозвище в честь своего любимого оружия. Я вызвал его в офис и предложил сесть. Палка повиновался, вытянул вперед ноги и расслабился. Впрочем, он всегда казался расслабленным. Даже в тех случаях, когда ему приходилось заниматься делом, – я сам был тому свидетелем во время одного эпизода, о котором сейчас не хочу распространяться. Палка никогда не выглядел расстроенным и, казалось, никуда не торопился.