Свенельд Железнов - Скоморох

Перед взором расстилалось бесконечное кладбище. Черная земля дыбилась всхолмиями в рост человека. В сизом небе с карканьем парили вороны. Спину буравил чей-то недобрый взгляд.

Радим обернулся. На небольшом пригорке стоял человек в черном. Колпак опущен на плечи, и Радим ясно видел лицо противника. Сомнений не было — это Лука Жидята.

Зло ухмыляясь, епископ проговорил:

— Думаешь, ты сильнее меня? Плохо же меня знаешь…

Радим не понимал, о чем речь, но спрашивать не стал. Ему стало по-настоящему страшно. Вряд ли это безобидный сон, который проходит вместе с ночью. Похоже, без черной ворожбы тут не обошлось.

— Помилуй, владыка…

Лука удивленно повел бровями. Потом рассмеялся, погрозив Радиму пальцем:

— Хитер, скомороший лис!

Внезапно земля задрожала. Вороны взлетели с оглушительным карканьем. Лука с грохотом провалился в разверзшуюся могилу.

Радим проснулся от того, что его настойчиво трясли за плечо. Жмурясь от неожиданно яркого света, он приоткрыл глаза.

— Что такое? — проворчал скоморох.

— Ага, покойник воскрес, — шутливо заметил знакомый голос.

Туровид загремел плошками. Через некоторое время губ Радима коснулся край грубо слепленной чашки.

— На, выпей. Я достал травку. Тебе станет значительно лучше.

— Если по вкусу такое же, как те проклятущие корешки…

— Пей!

Радим подчинился. То, что случилось дальше, произвело на него неизгладимое впечатление. Внезапно все члены налились силой, взор прояснился, и мир обрел краски, кровь забурлила в жилах. Скоморох вскочил на ноги, чуть не проломив головой низкий потолок.

— Вот тебе на! — удивился Туровид.

Радим хищно взглянул на репку, лежащую на ларе, быстрым движением цапнул ее и отправил в рот, сжевав овощ за пару ударов сердца. Больше вокруг ничего съедобного не нашлось, и скоморох остановил взгляд на Туровиде. Тот опасливо посторонился:

— Радим, по-моему, ты в полном порядке!

— Я хочу есть!

— Немудрено, ты тут больше суток валялся в качестве мертвяка.

— Где бы раздобыть съестного?

— Мда… Не учел. Придется потерпеть. Не самый урочный час, чтобы ходить на торжище. Кроме того, скоро захлопывать ловушку. У меня замечательно получилось распускать слухи. На мертвого Радима придет смотреть самый доверенный холоп бископа. То, что надо!

— Мне плевать! Я хочу есть!

— Придумал. У меня еще осталось немного чудесных зернышек. Пососи их…

— Сам пососи! Я больше спать не намерен. Меня распирает сила! И безумно хочется есть!

— Радим, я прошу: потерпи чуток. Как «дичь» поймаем, сразу 'займусь твоим пропитанием.

— Ладно, — смирился Радим. — Долго терпеть-то?

— Не очень. В полночь встречаюсь в условленном месте. Потом идем сюда… Дело недолгое, — Туровид был явно обрадован покорностью Радима. — Ты кувыркайся, кувыркайся… Только кровлю не снеси.

Пока Радим разминался, вытворяя свои любимые трюки, великий заводила Коло Скоморохов занялся подготовкой землянки к встрече. По углам он развесил сушеные птичьи лапки. В котле сварил несколько клювов вперемешку с пометом. Полученный отвар разлил по полу и тщательно растер. Достав мешок с птичьими перьями, Туровид начал втыкать их между бревнами стен.

— Чудное творишь, — заметил Радим.

— На себя посмотри.

В этот момент скоморох стоял на одной ноге, заложив вторую за голову, и отжимался от ларя.

Закончив с подготовкой, Туровид удовлетворенно хмыкнул. Землянка приобрела вид курятника после визита куницы. Пришло время звать гостей.

— Радим, я на тебя рассчитываю. Никуда не ходи. Скоро буду.

Радим кивнул и вернулся к упражнениям.

Время пролетело незаметно. Звук шагов отвлек скомороха от очередной забавы. Он повернулся к двери.

Впереди шел человек в синем плаще. Его рука лежала на рукояти меча, под одеждой блестела кольчуга. По квадратному подбородку и массивным надбровным дугам Радим признал Дудику.

— Как так? Он жив?

— Уж что есть, то есть… — ответил следовавший за гридем Туровид и тихонько коснулся его плеча длинным разноцветным пером.

Дудика замер как вкопанный. Его глаза закрылись. Туровид начал выписывать круги вокруг гридя, повторяя:

— Запоминай, что скажешь, когда я кашляну. Запоминай и исполняй как велено.

— Может, я лучше выйду? — спросил Радим.

— Тихо!

Туровид сосредоточенно водил пером по носу Ду-дики.

— Запоминай! «Я был послан господином к лати-нам, дабы просить их о помощи». Запоминай! «Мой господин втайне причащается опресноками». Запоминай! «Мой господин задумал отдать Новгород лати-нам».

Несколько раз молча обойдя гридя, Туровид сказал:

— А теперь забудь все, что помнишь о Богдане. Ступай в свою каморку и спи. Утром явишься на Яросла-вово дворище.

Дудика подчинился, так и не открывая глаз. Когда он ушел, Туровид довольно рассмеялся:

— Дело наполовину сделано.

— Я по-прежнему голоден.

— Потерпишь до рассвета?

— Нет!

— Как знаешь… Я лично до утра собираюсь поспать.

— Я ухожу. Дай мою одежду.

— Я выбросил эти лохмотья. Свиряй утром обещал кое-что посвежее принести.

— Я все равно уйду!

— Только не слишком по соседским огородам шастай. Тут народ суровый. Прибьют за здорово живешь.

— Ты обещал мне помочь.

— Ночью? Не, такого уговора не было. Вот утро настанет, так в Ярославово дворище нагрянем. Там попируем знатно, с рябчиками, фазанами, поросятами…

— Молчи! Слюнами захлебнусь…

— Молчу. Я прикорнуть собрался, — Туровид погасил светильник. — Чего и тебе советую. Корешок дать?

Радим взревел. Утром поползли слухи, что в заокольном сельце завелся оборотень.

Утреннее солнце только позолотило верхушки крепостных башен, а Радим и Туровид уже стояли в очереди желающих попасть в град. Оба были бодры и полны сил. Радим щеголял почти не латанными портами и рубахой. Туровид стряхнул со своей одежды пыль и теперь выглядел как купчина средней руки.

На страже у ворот стоял старый знакомец скомороха, Брон. Как и прежде, он без малого смущения орудовал плетью.

— А ну, постоять-пропустить!

Радим огорченно покачал головой:

— Ничему не научился…

— Ты о ком? — тихо спросил Туровид.

— Вот об том парне в броне и с плетью.

— Твой ученик?

— Самый худой из них. Правда, мало его учил. Дело поправимое…

— Эй. Ты куда?

Но Радима уже ничто не могло остановить. В мышцах играла немереная силища, душа жаждала схватки.

— Куда прешь, босоногий! — грубо толкнул Радима сторож. — Я скажу, когда пойдешь!

— Плохо же ты с народом обращаешься…

— Что ты несешь, смерд? Да я тебя узнал! Ты давно нарываешься. Ну, сейчас получишь.

— Плеткой своей не маши. Не для того поставлен.