Ричард Кнаак - Легенда о Хуме

Внезапно Хума почувствовал острую боль в левой ноге и повалился на спину. Из глубокой раны хлынула кровь. Боль пронизывала все тело. Затуманенными глазами рыцарь увидел перед собой людоеда, сидящего на драконе. Людоед с огромной силой, во много раз превосходящей человеческую, нанес рыцарю прицельный удар секирой. Хума смог отразить удар, но почувствовал, что совсем обессилел. Боль становилась невыносимой. На его счастье, серебристой драконессе удалось наконец вытащить когти из красного дракона. Тот рухнул на землю вместе с людоедом.

— Хума!

Он не сразу понял, что зовет его драконесса. Она повернула к рыцарю голову и смотрела на него с тревогой и состраданием. Не раз он видел такие же глаза, но…

Вдруг одновременно с разных сторон раздались громкие крики. Хуме вначале показалось: новая стая драконов тьмы летит на помощь своим сородичам. Но он ошибся. Это летели золотые и серебряные драконы. Их было больше сотни, на каждом — рыцарь со светящимся Копьем.

Драконов тьмы охватила паника. Они, начиная бой, рассчитывали, что будут иметь дело лишь с небольшой группой, и вдруг!..

Красный дракон, приготовившийся напасть на Хуму, был мгновенно уничтожен. Он даже не успел выпустить когти для обороны

Противник понял, что обречен на гибель.

Хума дотронулся рукой до лба и почувствовал: рука стала липкой от крови. Он попытался вспомнить, когда и как его ранили в голову. Взглянув на беспомощно висевшую ногу, увидел: рана на ней все еще кровоточит. Кровь надо было срочно остановить.

Серебристая драконесса, выходя из боя, рванулась в сторону.

Из столицы все летели и летели новые отряды драконов света. «Сколько же Копий успел изготовить Дункан?» — подумал Хума.

Серебристая драконесса мчалась так, словно ее преследовала сама Владычица Тьмы. Когда она поворачивала голову к нему, Хума неизменно встречал ее полный отчаяния взгляд. Пытаясь остановить кровь, он крепко сжимал рану на ноге.

Наконец они перелетели через городскую стену столицы и опустились на поле, где оказывалась помощь раненым.

— Скорее снимите его! — Голос драконессы был хриплым и повелительным, и ее приказание было незамедлительно исполнено.

Хума уже не видел ни драконессы, ни кого-либо из санитаров.

Придя в себя, Хума увидел склонившуюся над ним Гвинес. Она промывала ему рану. Когда Гвинес дотрагивалась до рыцаря, боль сразу же стихала. Он ощущал живительный поток энергии, стекающий с ее пальцев. Лицо ее было бледным.

Хума осмотрелся вокруг. Они были на холме, далеко от поля боя, но звуки битвы доносились и сюда. Рыцарь увидел Эйвандейла: вместо левого бока было кровавое месиво. Беннет вроде бы не был ранен, но вид у него был такой, словно его в доспехах долго волокли по камням. Кэза поблизости не было.

Беннет смотрел на Гвинес, на его лице были написаны одновременно и восхищение, и отвращение. Он увидел, что Хума пришел в себя, и, встретившись с ним глазами, отвел свой взгляд.

— Бьюрн погиб, Хума, — наконец сказал племянник Освала и снова посмотрел на Гвинес. — Последнее, что я видел: он и его дракон бросились наперерез тому черному, что напал на вас… В общем, Бьюрн и его дракон погибли.

Это потрясло не только Хуму, но и Гвинес. Закрыв лицо руками, она заплакала.

Хума осторожно дотронулся до ее плеча.

— Она плачет не по Бьюрну, а… — Беннет осекся.

— Помолчите, Беннет, — сказал государь Эйвандейл. Он попытался и не смог встать.

— Хума! — Неожиданно на Стремительном к нему подлетел Кэз и, подняв секиру над головой, радостно приветствовал своего друга.

У Стремительного и у минотавра было множество мелких ран, но оба они выглядели бодрыми.

Хума только взглянул на них и тотчас снова повернулся к Гвинес. Она смотрела в сторону. Обернувшись к Беннету, Хума спросил:

— Что вы имели в виду? Что хотели сказать?

Беннет взглянул на Эйвандейла:

— Это видели все. Какой смысл скрывать? Если она сама не может сказать ему, кто-то все равно должен будет это сделать. Он должен все знать. Я ведь знаю, как он к ней относится.

— Это их личное дело! — Эйвандейл был разъярен не на шутку.

— Прекратите сейчас же, — неожиданно резко сказала Гвинес.

Она встала, глядя на Хуму и беспомощно опустив руки.

Эйвандейл снова хотел подняться с топчана и снова не смог. Обратившись к Беннету и Кэзу, он попросил:

— Помогите, пожалуйста, мне встать. Меня здесь, на холме, знобит, мне нужно найти местечко потеплей.

Кэз и Беннет подхватили его под руки и ушли все втроем.

Наконец Гвинес сказала:

— Я плачу по Бьюрну и по каждому, кто пал, сражаясь с Такхизис.

— Как и я.

Она попыталась улыбнуться.

— И особенно я скорблю о драконе, на котором летел Бьюрн, о большом серебряном драконе.

«Это брат моей серебристой драконессы, — тотчас вспомнил Хума. — Почему Гвинес так страдает из-за его гибели?» Она печально посмотрела вокруг. Они абсолютно одни…

Встретившись взглядом с недоумевающим взглядом Хумы, она тихо произнесла:

— Прежде чем я расскажу вам обо всем, знайте, что я люблю вас, Хума. Я никогда не сделала бы ничего вам во вред.

— Я тоже люблю вас. — Слова вырвались из груди рыцаря неожиданно легко.

— Боюсь, что скоро вы будете ко мне относиться по-другому, — сказала она грустно.

Хума не успел спросить ее о том, что она имеет в виду, — Гвинес вдруг засветилась почти так же, как светились Копья Дракона. Объятый ужасом и очарованием, рыцарь увидел, как ее лицо удлинилось, а нос и рот стали расти и превратились в зубастую пасть. Хума решил, что это чье-то колдовство, и встал, чтобы помочь ей рассеять злые чары, но нога еще не слушалась его, раненая голова болела. Он тотчас упал. Ее длинные тонкие руки становились все длиннее и длиннее. Небольшие ладони искривились, став когтистыми лапами. Она опустилась на четыре лапы и все росла и росла. Это было уже существо, даже отдаленно не напоминающее человека, и, глядя на нее, Хума в ужасе лишь качал головой. Ее одежда куда-то исчезла — только Паладайн знал, куда, — но в одежде больше не было никакой необходимости. На спине выросли крылья; вот она расправила их.

Превращение завершилось — перед Хумой стояла серебристая драконесса.

Потупив взор, серебристая драконесса тихо попросила:

— Хума, ради Паладайна, скажите мне что-нибудь!

Голос принадлежал именно Гвинес. Он смотрел на драконессу и видел, что она боится — боится того, что он может отвергнуть ее.

Хума не мог понять, что происходит с ним самим. Ему казалось: весь мир перевернулся. Это не могла быть Гвинес! Разве такое возможно?!

— Тогда, вечером, вы видели моего брата и именно его встретили также тогда, когда заходили к Дункану Золотые Руки. Мы с ним драконы, но мы оба можем существовать и в человеческом облике. Мы так восхищаемся вами, Хума, вами и вашим родом. За свою короткую жизнь вам удается свершить так много!