Джеффри Конвиц - Страж

— Так о чем я говорил? — спросил старичок. — Дайте вспомнить.

— О соседях? — подсказала Элисон.

— Нет, что-то другое. До того. Нет. Ах, брак! Никогда не связывал себя узами брака. Скажу по секрету, я всегда относился к женщинам со страхом и подозрением. Без обид, моя дорогая.

— Я и не думаю, что вы хотели меня обидеть.

— Нет-нет, разумеется нет. Дайте вспомнить. Должен признать, у меня есть ужасные слабости. Когда я был ребенком, моя бедная мамочка пыталась…

Элисон украдкой бросила взгляд на часы в то время, как он Продолжал монотонно что-то бубнить, словно заезженная пластинка. Уже десять, пора бы Майклу и появиться. Но, конечно, он, как всегда, опоздает. Элисон начинала сердиться. Неужели он не может хоть раз в жизни прийти вовремя, чтобы избавить ее от экскурсов в историю жизни Чейзена?!

Рассказ старичка был исполнен драматизма. Голос его дрожал, он выпячивал грудь, стремясь набрать в легкие как можно больше воздуха, чтобы подольше говорить без передышки. Элисон мало что слышала. Мысли ее блуждали где-то далеко, а звук голоса Чейзена лишь убаюкивал ее.

Где-то посреди его речи она вдруг уловила несколько слов. Снова взглянула на напольные часы справа от камина. Неужели он вещает уже сорок пять минут? А она почти все пропустила мимо ушей! Была там какая-то чепуха о Бронксе, пара баек о Великой Депрессии, перечисление его жизненных достижений и бесчисленных мест работы, которые он сменил. Вот и все. Элисон забеспокоилась. А что если он захочет знать ее мнение насчет важнейших вех своей жизни? Ей придется промолчать. И скорей всего на этом их знакомство закончится. Впрочем, если произнесение речей относится к числу его любимых занятий, это, может быть, не так и плохо,

— усмехнулась Элисон про себя.

— Так что, как видите, дорогая моя Элисон, Джезебель и Мортимер — единственные мои верные друзья. Конечно, я поддерживаю приятельские отношения с миссис Кларк из квартиры 4-Б, но лишь животные способны на истинную преданность — или привязанность, как вам угодно. Я делюсь с ними самым сокровенным, а, как вы догадываетесь, в жизни старого человека много сокровенного.

Элисон откинулась на спинку стула и улыбнулась. Рассказ подошел к концу. Чейзен взглянул на часы.

— Боже мой, — засуетился он, — им давно пора в постель. Вы знаете, что от недостатка сна кошачья шерстка становится клочковатой, а перышки у птичек слипаются?

— Век живи — век учись, — промолвила Элисон с ноткой сарказма в голосе.

— Как это верно! Как верно! Что ж, я собирался лишь заглянуть к вам на пару минут, а проторчал целый час. Весьма эгоистично с моей стороны! Вам же необходимо подготовиться к приему друга, так что я откланяюсь. — Он снял кошку со стола. — Наша маленькая беседа доставила мне истинное наслаждение. Жаль, что Джезебель неразговорчива сегодня. Может, в следующий раз вам повезет больше.

— Не сомневаюсь, — сказала Элисон. Чейзен поднялся и направился к дверям.

— Не беспокойтесь, я сам открою. Если вам понадобится какая-либо помощь, не стесняйтесь, стучите в мою дверь в любое время.

— Спасибо за предложение.

— Тц, тц, не стоят благодарности. Мне это лишь доставит удовольствие.

— Мистер Чейзен, у меня есть одна просьба. Могу я воспользоваться вашим телефоном в случае необходимости? Телефонная компания никак не подключит мой.

— Будь у меня телефон, я бы с радостью… Но у меня его нет. Мне некому звонить.

Элисон сочувственно покивала головой.

— Спокойной ночи, моя дорогая, — сказал он и предостерег: — Ешьте и пейте в меру.

— Спокойной ночи.

— Я чуть не забыл. — Чейзен приподнял кошку. — Скажи «спокойной ночи», Джезебель. — Кошка ничего не сказала. — Не знаю, что на нее сегодня нашло. Может, простудилась. — Он покачал головой, пожал плечами, вышел и закрыл за собой дверь.

И Элисон снова осталась одна. Она повернула ключ в замке, накинула цепочку и вернулась к столу. Посмотрела на сгоревшие уже на четверть свечи и заключила, что, несмотря на то что в голове у Чейзена полный сумбур, его визит доставил ей удовольствие.

Элисон взяла в руки вилку и начала постукивать ею по краю тарелки в унисон с тиканьем часов, оглядывая празднично накрытый стол. Неожиданно она остановилась и склонилась над столом. Рядом с солонкой лежала маленькая, десять на четыре, фотография в скромной рамке. С черно-белого глянцевого снимка на нее смотрел Чейзен в черном костюме, черном галстуке, с букетом роз в руке. Он улыбался во весь рот. Элисон покрутила фотографию в руках. Странно, что она не заметила, как он оставил ее. И почему он ничего не сказал об этом? Может, это подарок к новоселью? Или у него такая визитная карточка? Как бы то ни было, это довольно мило. Элисон подошла к камину и поставила фотографию точно посредине. Старику будет приятно, когда он увидит ее, зайдя в следующий раз. Элисон отвернулась и нахмурилась. Она начинала терять терпение. Где же Майкл?

— Истерия может вызывать различные заболевания, — заключил Майкл, когда Элисон закончила описывать свое самочувствие во время похорон, — Но я не истеричка! — запротестовала она. Он поправил манжеты рубашки, звякнув блестящими золотыми запонками с инициалами М. С. Ф. — Майкл Спенсер Фармер. Они были очень красивы. Четырнадцать каратов золота. Подарок Элисон ко дню его рождения в том самом июле.

— Внешне нет, — согласился он. — Но мы-то с тобой знаем, а?

Он проследил за ее реакцией. Элисон сидела, выпрямившись на стуле, и наблюдала за игрой отблесков пламени свечи на его смуглом лице. Взгляд его живых темно-карих глаз был испытующим, каким-то даже гипнотическим. Майкл казался таким же, как всегда, а Элисон между уходом Чарльза Чейзена и его появлением замучила себя вопросами до умопомрачения Не переменился ли он? А она сама? Даже после того, как он вошел в дверь, вопросы продолжали терзать ее. Она лишь кивнула головой в знак приветствия, решив, что так будет лучше всего. В конце концов у нее есть причины сердиться: он опоздал на полтора часа, и это после того, как на полторы недели задержался в своей Албании. Он не заслужил нежной встречи, он заслужил равнодушие. К тому же равнодушие — отличный способ скрыть собственные сомнения. Но сейчас, после обмена подарками, экскурсии по квартире, чудесного ужина, Элисон решила, что тревожилась зря. И ей сразу стало хорошо и спокойно.

— Я всегда говорил, что стресс оказывает влияние на весь организм в целом, — продолжал Майкл. — Человек отгораживается от внешнего мира и сосредоточивается на своих переживаниях до тех пор, пока это не перерастает в настоящую болезнь или симптомы мнимой. — Он приподнял наполовину наполненный бокал вина, оглядывая заставленный посудой стол с остатками ужина. — Ты могла бы заполучить и что-нибудь похуже мигрени.