Дмитрий Коростелев - Право на жизнь

— Эй, что ты там делаешь? — Раздался взволнованный голос Луки.

— Пытаюсь нас спасти, — прокряхтел Северьян.

Доска начала трещать и расщепляться. Тут, как назло, за стеной раздались шаги и приглушенные голоса. Заскрипел отпираемый засов, несмазанные петли натужно взвизгнули, и темноту разорвал луч света. Северьян смог увидеть и заросшие мхом, покрытые гнилью дощатые стены, грязную, взмокшую землю под ногами, кучу несвежего сена в углу и тушу Луки, который так и не соизволил подняться, и сейчас сидел, подслеповатым взглядом таращась на открытую дверь, в которой просвечивались два силуэта. Один повыше, поплечистее, а другой худосочнее и несуразнее. При всем при этом оба, пожалуй, ростом никак не выше Северьяна. Но было нечто такое, что ставило их обоих выше путников. В руках каждый держал длинную палку, с крюками на конце. Северьян представил эти крюки у себя в ребрах, и ему стало не по себе. Тот, что повыше хмыкнул, заметив неудачную попытку побега. Северная стена так и осталась прогнутой.

— Ну и кто у вас за главного? — Спросил он. Голос был низкий, сиплый, будто лягушка вдруг заговорила.

— Мы равны, — осторожно начал Северьян. — Мы просто путники, заблудившиеся в лесу…

— Молчи, киянин! — Рявкнул мужчина, — с тобой мы по-другому говорить будем. Теперь пусть твой прихвостень, — указал он пальцем на Луку, — что-нибудь расскажет.

Дневной свет упал на лицо странного мужика. Был он худой и тощий, щеки ввалились так, что проступали кости черепа, подбородок зарос негустой, плохо растущей щетиной, волосы одним сплошным колтуном сплелись в какую-то несуразицу, будто горящий огонь вдруг замер, и мгновение его движения перенесли прямиком на голову болотного жителя. В руке он сжимал самую обыкновенную острогу.

— Я не прихвостень, — Лука нахмурил брови. — Я древлянин! И мы с каликой…

— С каликой? Насмешил! Этот бугай — калика? Ты бы еще сказал упырь — пустынник.

— Это вам лучше знать, сами-то на упырей похожи! — Огрызнулся Лука.

Северьян до поры, до времени помалкивал, но уже на всякий случай прикидывал, куда ударить первого, чтобы сразу выбить острогу. Второй не опасен, главное вовремя заткнуть рот…

— Мы не упыри! — Вскричал болотник. — Мы жители дрягвы!

Лука усмехнулся.

— Дрягодуры значит? Или дряги? А может…

— Дряговичи мы! — Поправил молодой. — Мы свободный народ! Никто нам не указ! Ни Владимир, ни Огневица, ни хан печенежский!

Закончить он не успел. Северьян достал его в прыжке, пяткой выбивая челюсть. Дрягович отшатнулся, но не упал. В руках его засвистела острога. Убийца ушел с линии удара, тотчас переключившись на молодого, который медленно, шаг за шагом отступал к выходу. Дойти ему Северьян не дал. Дикой кошкой сиганул к двери, перекрывая путь. У молодого дрожали руки, острога ходила ходуном. Северьян отметил, что это всего лишь мальчишка, сопливый безусый отрок, который не то, что острогой ударить, ходить толком не научился.

— Уйди, убью! — Верещал парнишка, тыкая острогой.

Северьян легко перехватил ее, выбил из детских рук, а самого мальчишку отправил оплеухой к дальнему углу. Острога удобно легла в руку. Вовремя. Острые шипы пронеслись около лица, обдав Северьяна жаром напополам с холодом. Если бы эта штуковина воткнулась в голову…

Он отскочил, перехватывая острогу поудобнее. Похоже, начал соображать и Лука. Витязь поднялся, встал в глупую стойку, хлопая себя по бедру. Накуси-выкуси. Дубины на поясе не оказалось.

— Уйди! — Крикнул ему Северьян. — Сам справлюсь!

Острога прочертила полукруг, сбивая дряговича с ног. Тот был неплохим бойцом, оружие не выронил, но в том был его промах. Длинный шест мешал маневренности, сковывал движения лежачего. Северьян не стал его убивать. Стукнул тупым концом остроги по голове. Дрягович ойкнув, замолчал. Из дальнего угла раздавался плач мальчишки. Лука дернулся, помочь, утешить, но Северьян прикрикнул на него, и витязь нехотя поплелся к выходу.

Далеко уйти они не успели. Только выскочили за дверь, и сделали несколько шагов. Дальше бревенчатая кладка кончалась, начиналась нескончаемая топь. Болоту казалось, не было края, лишь нагромождение небольших домиков дрягвы создавало иллюзию обжитости, сужала невероятные размеры заболоченного озера. Или реки. Что именно это было, теперь догадаться сложно.

— Ну и что дальше? — С надеждой спросил Лука.

— Дальше вплавь, — пожал плечами Северьян и спустился в болото. Воды оказалось всего по колено, а дно, хоть и было скользким и илистым, все-таки было надежной опорой и уезжать из-под ног не собиралось.

Северьян огляделся. Из домов в округе уже высовывались любопытные. В основном, женщины и дети. Интересно, а где же все мужчины?

Впрочем, оных пришлось ждать не долго. Появились и мужчины, причем в руках их окромя острог были довольно приличные луки и дротики, точь-в-точь как у Владимирской дружины. Завидев пленников, неуверенно бредущих к видневшейся вдалеке кромке леса, они, выкрикивая угрозы и ругательства, кинулись вдогонку. Северьян понимал, что уйти не удастся. Он не питал иллюзий на свой счет и на счет Луки, но это было делом чести, пытаться до самого конца. Единственная проблема тяготила его. Исчезла сумка, а вместе с ней и Доробей. Как он? Сумел ли выбраться, или сгинул в болоте? А может, его тоже поймали дряговичи и теперь сварили из домового суп? Кто знает вкусовые пристрастия болотников. Они наверняка и лягушек едят. Вдруг и упырями не брезгуют?

Хотя нет, говорят, они упырей почитают, поклоняются им. Северьян передернулся от отвращения. Любых богов можно принять, но поклоняться болотной нечисти — верх презрения небес. Как только боги терпят этих нелюдей?

Дряговичи были отнюдь не глупы. Не суетились, а неспеша окружали пленников. Северьян поудобнее взял острогу, намереваясь умереть в бою, Лука последовал его примеру. Слышалось его тяжелое дыхание и хрип. Витязь совсем выдохся. Устал. Северьян хорошо понимал его. Он и сам притомился искать проклятый Искоростень, который уже начинал казаться заколдованным. А может, таковым и был. Не зря ведь говорил Белоян, древлянская княгиня Огневица — маг, каких мало. Так может она, зная о приближении убийцы, окутала город чарами?

Круг замкнулся. Теперь дряговичи подходили все ближе, ощетинившись острогами и легкими луками.

— Бросайте остроги! — Рявкнул кто-то. — Иначе можете начинать считать дыры на своем теле.

Северьян цепким взором оглядел толпу. Ни одного человеческого лица. Все оплывшие, обрюзгшие. Кожа серая, с зелеными разводами. Губы синие, как у русалок, и глаза пустые, бесцветные. Нелюди. Живут с упырями. А тут уж люди зря не скажут. С кем поведешься от того и наберешься…

— Ну!? — Поторопил дрягович.