Дмитрий Коростелев - Право на жизнь

На берегу ни кого не было. Ни единой живой души. Только шум волн, запах свежести и соли, которая прочищает легкие, заставляет дышать полной грудью.

— Вот и пришли, — выдохнул Северьян. — А дальше, интересно, куда?

— Вверх, по течению, — ляпнул невпопад Данила.

Какое здесь течение. Ни истока, ни устья, просто огромное озеро. И вода соленая, будто какой-то купец торговавший солью так и не доплыл до берега, затонул. А соль растворилась, и вода стала мерзкой и противной. Зато, какой красивой и чистой!

— Вверх так вверх, — усмехнулся убийца. — Только ты не отставай.

Они шли до самой ночи. Когда стало невмоготу, устроили привал, развели костер, благо лес рядом и дрова искать не надо. Северьян кривился, срубая ятаганом ветки. Такой клинок, а приходится использовать вместо топора. Но не тупым ножом же рубить. Им рубить и не получится, разве что пилить. Но Данила нож заныкал, не отдает. Пригодится, говорит.

Костер тихо потрескивал, набегали на берег волны. Мирные, беззлобные, сонные. И путников вскоре в сон потянуло. Приятно-то как, засыпать под шум морского прибоя. Северьян долго лежал, вперив взгляд в небо. Там, где пролегали владенья леса, стелился туман, густой, как молоко. Над морем же россыпью горели звезды и луна, круглая, точно тарелка отражалась в чистой воде.

— Все-таки это Вирий! — Изрек Данила и завалился на бок.

— Может ты и прав, — согласился Северьян.

Утром оба проснулись с дикими криками. Волны, спокойные и тихие ночью, с восходом будто взбесились, подкатывая к берегу все ближе и ближе. А одна волна, самая прыткая, разом накрыла обоих путников. Оттого они и вскочили, как ошпаренные.

— Вот, — молвил Северьян. — Вирий преподносит первые сюрпризы.

— Что-то мне это не нравится, — решительно заявил Данила, стуча зубами.

Путники двинулись в путь промокшие с ног до головы, но когда, наконец, выползло солнце, одежда сразу просохла, но соль на лице и теле так и осталась белыми разводами.

— Море морем, а пить хочется, — изрек Данила. — У нас воды почти не осталось. Я пробовал морскую пить, но от нее жажда лишь усиливается!

— Терпи, — сказал Северьян. — Уже недолго осталось.

К полудню забрели в маленькую крохотную деревушку. Там пара мужиков, из тех, что посообразительнее объяснила, что идти надо еще дальше, и то, можно и лопухнуться. Корабли нынче почти не бывают, лишь случайные стоят у берега, надеясь выловить богатых пассажиров. Только таковых все меньше и меньше становится.

К вечеру они увидели на воде четыре черных тени. Подошли поближе, узнали в тенях корабли. Были они небольшие, перекособоченные, но на воде все-таки держались, что само по себе уже было не плохо. Порт был небольшой, но и не слишком маленький. Прямо рядом с ним расположилась довольно большая весь, домов двадцать и даже корчма. Для таких захолустий это более чем удивительно. На кораблях не было видно ни единой живой души, потому путники решили отложить выбивание мест до утра. А тут еще так гостеприимно светили окна корчмы.

Внутри было куда менее гостеприимно чем снаружи. Темное, плохо освещаемое помещение было наполнено дымом, хоть топор вешай. Видать давненько хозяева дымоход не чистили. Хозяин, худой как жердь мужик, вышел к гостям неохотно, ковыряя пальцем в зубах.

— Жрать будете? — Спросил он.

— Хотелось бы. И пить, — вымолвил Данила.

Хозяин придирчиво оглядел обоих с ног до головы.

— А деньги-то есть?

— Куда же без них! — Северьян потряс перед корчмовщиком огромным кошелем. В кошеле звенело, и в глазах у хозяина тоже заплясали золотые монетки.

— Тогда я мигом! — Молвил тот и скрылся за стойкой, чем-то оживленно шебарша.

Северьян тихо рассмеялся. В кошеле было совсем не много денег, просто несчастный Чернокамень создавал иллюзию наличия оных. Большой увесистый, талисман занял почти весь кошель.

Зато со всех сторон на постояльцев косились подозрительные взгляды собравшейся здесь разношерстной публики. Кого здесь только не было. И звероватого вида варвары, и худосочные низкорослые мужичонки, с повадками крыс, и толстые, в богатых нарядах, купцы. Были здесь и корабельщики — тучные крупные мужики с небритыми пропитыми рожами. К одному из них и подсел Северьян, подмигнув Даниле.

— Чего надо? — Пьяненьким голосом пробасил мужик.

— Это твой корабль стоит там, на пристани? — Сразу перешел к делу Северьян.

— Мой, ну и что?

— В Царьград идешь?

— Да хоть бы и в Царьград, — корабельщик нахмурился. — Чего хочешь?

— Возьмешь меня и моего друга на борт?

Мужик задумался, потом махнул рукой.

— Возьму. По пять золотых с рожи, и можете загружаться. У вас есть, что загружать?

— Да вроде нет, — протянул Северьян.

— Мы отправляемся через день. Завтра вон тот, — показал корабельщик жирным пальцем на купца, — загружает свой товар. А послезавтра с утра отправляемся. Не успеете, тогда пеняйте на себя.

— А деньги когда? — Спросил убийца.

— Деньги сейчас. Если вы вдруг не придете, я хоть в накладе не останусь.

Северьян вздохнул, отсчитал положенную сумму, ссыпал золотые на ладонь корабельщика.

— С вами приятно иметь дело! — Довольно засмеялся он. — Моя посудина третья справа. Самая высокая, так что без труда найдете. А если переночевать негде, обратитесь к Хорху, корчмовщику. Он хоть шельма и плут, но, в общем-то, неплохой мужик. Скажете, что от Ишана, мол, комнату надо. Он не дорого возьмет. Ишан — это я.

— Спасибо, — поблагодарил Северьян.

— Спасибо будешь говорить, когда в Царьграде окажешься, — усмехнулся корабельщик, прихлебывая вино.

Больше он с путниками не общался, теперь его интересовало только вино. Вскоре пришел корчмовщик, поставил перед постояльцами на стол блюдо с жареной рыбой и большой кувшин с вином. Северьян сразу договорился о комнате на ночь. Иметь лишние деньги и ночевать в лесу — верх идиотизма.

Они поели быстро, торопливо. Слишком уж утомительны были взгляды нескольких подозрительного вида мужиков. Больше всего они смахивали на местного пошиба разбойников. Северьян не испытывал желания нарываться на конфликт, и совершенно не хотел получить нож в спину в темной подворотне.

В комнате, которую им выделил хозяин, были две низких, но широких кровати, стол, совершенно пустой, и большое окно с видом на море. Северьян зажег лучину и улегся, глядя в серый дощатый потолок, затянутый паутиной. А Данила устроился возле окна, и мечтательным взором уставился на море.

— Все-таки удивительно, насколько оно огромное, — изрек он. — И ни конца, ни края не видно. Я всегда думал, что море, чуть поболее озера, а оказалось, что озеро по сравнению с ним — лужа. А звезды, как здорово они блестят на морской глади. И воздух, такой свежий, будто из самого вирия.