Игорь Ковальчук - Рыцарь-маг

За время церемонии внучатый племянник византийского базилевса не произнес ни слова. Да это было и не нужно, за него все говорили его приближенные, в первую очередь Калигит. Дик, знавший, что Плантагенет о чем-то договаривался с Комнином, совершенно не интересовался поставленными условиями. Он слишком устал, кроме того, надо было позаботиться об оставшихся в живых солдатах из той полусотни, которая была ему доверена. Они рисковали вместе, поэтому корнуоллец решил, что найденными сокровищами непременно надо поделиться, иначе будет попросту нечестно.

Когда Серпиана, убедившись, что дверь комнатушки, выделенной им для ночлега, плотно закрыта, извлекла из воздуха тяжеленный сундучок, молодой рыцарь попросил ее отобрать те камни, которые пригодятся для чародейства. Остальные он разделил на равные кучки и раздал часть сокровищ уцелевшим солдатам. Те, конечно, согласились с ним, что о нежданно свалившейся на них добыче болтать не следует. Они еще не понимали, что в один миг стали обеспеченными людьми.

И теперь Дик слушал перечень того, что Комнин был должен отдать королю Английскому, с равнодушием философа. Только когда упомянули о двадцати тысячах золотых как компенсации за причиненный ущерб, позволил себе слегка улыбнуться. Видимо, Плантагенету было просто лень придумывать новые суммы, и он всегда требовал со своих знатных противников именно двадцать тысяч, не больше и не меньше. Кроме того, незадачливый император обещал сдать Ричарду все замки на Кипре — в знак своих добрых намерений — и снарядить войско в двадцать тысяч мечей для похода в Святую землю. Выслушав последнее требование, император Исаак поджал губы, но так и не сказал ни слова, тем более не возразил.

После омажа Ричард дал корнуоллцу знак выйти вперед, и Дик, приодевшийся по такому случаю так роскошно, как только мог (замечательно выглядела толстая золотая цепь — подарок короля — на поношенном черном бархатном камзоле, который был у молодого рыцаря единственным), опустился перед своим королем на одно колено. Обескураженный ситуацией, которая казалась ему совершенно дикой, — где уж ему, бастарду и бедняку, никогда не владевшему ни клочком земли, становиться графом. Но слова, сказанные в присутствии знати и правителей иных государств, имели силу закона. Ричард, король Английский, громогласно даровал рыцарю Ричарду Уэбо титул графа Герефорда и само это графство, как только будет окончена война на Востоке и войско вернется в Англию.

Коленопреклоненный, Дик неотрывно смотрел в мозаичный пол, ожидая хлопка по плечу, означающего, что можно встать. Даже спиной он чувствовал напряженный взгляд графа Сомерсета, находившегося с графом Герефордом в отдаленных родственных и близких дружеских отношениях. Артур Герефорд был в ссоре с королем Ричардом — однажды рискнул во всеуслышание, при свидетелях заявить, что из кого угодно король получился бы лучше, чем из этого сына Генриха. Кроме того, он не пожелал идти с королем в поход (правда, заплатил за право остаться дома кругленькую сумму). Так что с графом Артуром Ричард не расправился лишь потому, что накануне похода был очень занят.

То, что теперь он даровал титул графа Герефорда рыцарю, которого пожелал возвысить, означало, что родич и друг Сомерсета обречен. Короля Английского ничуть не волновало, что таким образом он превратил Эдварда Сомерсета в своего тайного недоброжелателя и, пожалуй, даже врага. Но как бы там ни было, с колен Дик поднялся уже графом Ричардом Герефордом.

Он не чувствовал ни ликования, ни опьянения своей удачливостью. Он ощущал только усталость и легкую грусть, что рядом нет матери, а то бы она порадовалась. Кроме того, в глубине души молодой рыцарь догадывался, что вряд ли сможет на самом деле заполучить свое графство, а если и сможет, то придется приложить такие усилия, что проще завоевать себе землю где-нибудь на Востоке или в Египте — создать владение на пустом месте, а не захапать уже готовое.

После омажа был пир, где на этот раз Дик сидел довольно высоко уже по праву своего нового титула и ковырялся ножом в пироге с соловьями, не опасаясь, что это будет последнее мясное блюдо, которое до него доберется. Он угощал Серпиану, которая сидела рядом, и не желал замечать презрительных взглядов большинства графов, которые, конечно же, считали его выскочкой и безродным, но удачливым проходимцем. Мало кто из них согласился бы выдать за него дочь, разве что, убедившись, что король продолжает ему покровительствовать, и удостоверившись, что его богатства значительны.

Но этот вопрос новоиспеченного графа как раз совершенно не волновал. Ему и в голову не приходило укреплять свое положение в высшем свете женитьбой на знатной девице. Его выбор был уже сделан.

— Я вижу, твоя «змейка» угомонилась, — шепотом сказал он Серпиане, погладив тяжелую цепь на груди, — украшение, еще недавно бывшее живым и весьма подвижным, девушка вернула жениху только этим утром. Безжизненное.

— Да.

— Нашла то, что искала? Или отчаялась?

— Нашла.

— И что же это было?

Девушка-змея задумчиво играла кулоном, который невесть откуда взялся у нее. Темный-темный, почти черный камень на тонкой цепочке. Прежде Дик не видел у нее этого украшения, впрочем, он не стал бы клясться в том, что никогда у нее не было такого. Что он мог знать о ее побрякушках? Мыслимо ли рыцарю пересчитать все женские безделушки? Да и незачем это. Мужчине это неинтересно.

— Я тебе потом расскажу. И все покажу.

Она подняла на него задумчивые и оттого кажущиеся особенно большими глаза. Она была прекрасна настолько, что сладко щемило сердце, и молодой рыцарь не понимал, почему этого, кроме него, никто не видит. Впрочем, оно и к лучшему. Он погладил ее руку, а потом под столом — колено, округлое и ладное под плотной тканью платья. Несмотря на жару, женщины одевались по моде — очень пышно.

— Когда мы снова будем в Лимассоле? — спросила Серпиана.

— Тебе там понравилось?

— Город как город. Мне понравился тамошний магический источник. Зачем камням лежать без дела? Перед походом на Восток тебе понадобится несколько мощных артефактов.

— Пожалуй.

— Иначе нечего и пытаться снимать печать, насколько я понимаю.

— Почему же?

— Из-за Далхана, — просто ответила она, словно с самого начала знала обо всем этом деле неизмеримо больше, чем он или даже Трагерн.

Дик ощутил, как в затылок дохнуло холодом. Обернулся — никого. Будто только названная опасность способна была уже угрожать — призрак Темного, повелевающего теми, кто поклоняется ангелу Зла, и оттуда черпающего силу, встал за спиной. Молодой рыцарь и раньше понимал, что от бдительного ока Далхана ему не деться никуда, что в прошлый раз его сохранило чудо и верность христианской религии, но теперь-то враг будет настороже. Он, конечно, уже придумал, как обойти препятствие в виде горячей молитвы.